Посох Адама.

тот и дописывал твою судьбу у тебя на виду.
  - Кри-и-истоф! - пропел я верхней нотой «до». - Вот сволочь национал-социалистическая! Как я сразу не догадался?  Он же всё время держал меня под контролем: старик, проводница, ФСБ… Всё спланировано с немецкой педантичностью. Постой, но ведь дневник я получил из рук тётки. В то время, смею уверить, она видела немцев только по телевизору  в чёрно-белом изображении.
  - Ты, Олег, мыслишь приземлено. Но даже здесь не можешь сообразить и сопоставить, -она улыбалась, и её улыбка унижала моё интеллектуальное достоинство. - Ты знаешь, что мать Влада - немка, урождённая баронесса фон Шлее?
  - Я помню, что перед выпускным школьным балом она факультативно  учила весь класс танцевать вальс. У неё родители  были пленными?
  - Твой  немецкий друг и ты должны об этом знать больше, чем я.
  - Какой из них?
  В окне я увидел бледную полосу заката, но вскоре догадался, что это был рассвет, расползавшийся в туманной дымке короткой  ночи. Вдалеке обессилено кашляла хриплым лаем собака. Пугало отсутствие цивилизации.
  Векша юркнула в приоткрытую дверь и летняя прохлада ударилась о застойный дурман избяной утробы.
  Я остался совершенно один. Одиночество обескуражило тоской: будто рядом спал и не реагировал на мои вздохи самый дорогой мне человек. Одиночество казалось бесконечным, толкающим к суициду или буйному помешательству.
  Я зевнул, хрустнула челюсть и на место встала со второго раза. Всё равно она не вывела меня из оцепенения. Я хотел думать о чём-нибудь умном, вечном и приятном, но лишь глухая пустота и темень, как в проржавевшем смывном бачке, распирали голову.
  Так же тихо, со шлейфом прохлады, проникла обратно векша. Она коснулась моего плеча и показала глазами на Посох, продолжая демонстрировать голливудскую, искусственную улыбку.
  Я вспомнил, почему её улыбка стала меня бесить. Обычно так улыбались бухгалтеры, в предвкушении скорого скандала за то, что вычеркнули меня из платёжной ведомости. Они улыбались так, будто знали обо мне больше, чем я мог знать  о себе.
  Посох значительно отличался от царского жезла Тутанхамона из Каирского музея Древнего Египта и рисунков кадуцея Моисея из Библии.
  Хотя тела и головы одеревеневших аспидов я, смутно помнится, где-то уже видел. Немного погодя вспомнил: по телевизору крупным планом демонстрировали молекулу ДНК.
  Корона, венчавшая змеиные головы, была сделана в виде полураскрытой пятерни из тёмного металла. Пятерня держала тот самый камень, о котором я прочитал в дневнике. От кончиков хвостов аспидов до копытца опускались по стволу Посоха неизвестные мне письмена. Я видел такое в книге о гипербореях: нечто, напоминающее руническое письмо и глаголицу Мефодия. Иероглифы, по сравнению с письменами, могли показаться детскими, наивными рисунками
  «Что на Нём начертано?» - хотел я спросить векшу, но та опередила:
  - Тайное имя Господа.
  - Амурату?
  - Нет. Но довольно близко - по произношению и далеко - по смыслу.
  Я представил, как Бог вручает Адаму Посох, перекладывает из левой в правую руку, оставляя свою след вечности, и от щедрот своих одаривает сына самым ценным предметом из Райского сада: «Пользуйся, сынок! Путь твой долгий и трудный, а предмет в дорогу незаменимый! От зверья всякого отбиваться, а прижмёт по большой нужде, можно присесть и опереться! Хорошо с Ним держать равновесие! Сам не раз пробовал!»  
  - Это точная копия? - показал я векше на Посох.
  - Достаточно точная копия, чтобы не пропало желание дочитать дневник до конца.
  - Кристоф, сволочь…
  - Неужели ты считаешь, что какой-то алчный, но бренный немец могущественнее провидения Господня? Говоря твоим языком, он - это скопище молекул водорода, стоимость которых вкупе не превышает ста рублей.
  - За килограмм?
  - По результату неудачного эксперимента.
  - Это меня успокаивает, - признался я, обнаружив поддержку векши. - Существует множество  копий Посоха Адама? Ты видела оригинал? Что я спрашиваю, конечно, видела. В противном случае ты бы не утверждала, что эта копия Посоха Адама достаточно точная.
  - Каждый находит для себя Посох таким, каким хотел бы Его видеть. У тебя есть возможность отыскать, как ты говоришь, артефакт планетарного значения. Но ты не сможешь продвинуться ни на шаг, пока не узнаешь, на чём заканчиваются записи в дневнике. Вдруг после прочтения у тебя исчезнет всякая охота заниматься поисками. Не ты первый, кто хотел найти Посох, не ты последний, кто, став обладателем бесценной вещи, окончательно осознал, что по жизни она преследует его ненужным хламом. Прочти сперва дневник.
  - Кристоф, сволочь… А может быть ты? Помоги прочесть, - попросил я векшу, - пожалуйста!
  - Не в тягость. Возьми Посох в руки, проделай сорок девятое сопротивление (упражнение). Не помнишь? Я помогу, - она показала четыре мантры: - Твой немец не такой уж плохой человек, - приговаривала векша, подсыпая в мою тарелку с тюрей сухие толчёные грибы и травяную пыль, - просто он боится, что в России все пытаются его обмануть. Пока не встретил тебя он был доверчивее… Теперь - за маму, за папу, ещё ложечку, доедай супец! Будет что-то не понятно, страшно или не в «моготу», обопрись на Посох. Смотри внимательно, повторяй за мной… А немецкого друга ты прости… Нет, нет, не заваливайся, держись прямо, обопрись на Посох…
  Я продирался через заросли крапивы, но она не обжигала. Во рту кипело от Векшиной тюри: «Если это Райский сад, то он был сильно запущен. Ни одного культурного растения». Сухие ветки трещали под ногами, как в тайге. Шуму при ходьбе было больше, чем от лесорубов.
  Маленький мужичок, абсолютно голый, спрыгнул с куста одичавшей смородины и показал мне язык.
  «Должно быть, мой проводник»: - Тебя случайно не Бэсом зовут? - с трудом ворочая языком, произнёс я.
  - Ещё один супу нажрался, - неприветливо встретил он. - С заторможенными не разговариваю! Иди за мной! Сперва  придёшь в себя, отдохнёшь немного на скамейке, а потом решим, что с тобой делать.
  Он побежал впереди, ловко уклоняясь от прицельных ударов Посоха, подаренного усталому путнику.
  Почему-то я мечтал, чтобы мужичок хотя бы раз взвизгнул от боли.


                                            Глава седьмая.

    -… ведь сказано давно уже П.Аларконом: que es muy celosa, y que usted le tiembla mas que a una vara verde.
   И дело совсем не в розгах, перед которыми Вы, уважаемый господин, дрожите меньше, чем перед ней. Дело даже не в её ревности, которая щекочет Ваше самолюбие. Дело - в её аналитическом складе ума.
  Она долго копит в себе услышанное, обронённое Вами, как бы невзначай. Она раскладывает по полочкам все Ваши восторги, умиления, хвастовство, фантазии; приводит в порядок свои мысли (приводит легко, как причёску), и найдя в собственных рассуждениях множество недостающих звеньев логической цепи, бьёт Вас обидным и дерзким вопросом. Удар, как правило, получается неожиданным и хлёстким, как пощёчина: «Ты мне врал неделю назад или сейчас врёшь?»
  А что Вы, уважаемый господин, врали ей неделю назад? Разве всё упомните? Может быть надо своё хвастовство записывать, вести дневник и с каждой новой записью выстраивать собственную логическую цепь?
  Конечно, тяжело! Не человеческая, каторжная работа - находить оправдания собственной глупости и примеривать их к женской логике.
  Наверное, Вы считаете, что лишь из праздного любопытства женщина задаёт вопросы? Наверное, Вы думаете, что по природной глупости своей женщины, как испанцы, умеют разговаривать с Вами одними вопросительными предложениями?
  Не надо тешить себя заблуждениями, которые возникли из убеждённости о Вашем половом превосходстве.
  Женщина разговаривает с Вами так потому, что всегда считала и считает Вас своим нерадивым ребёнком. Хвастливым, трусливым, задиристым, мелким пакостником, с которым ей вменено строить ячейку общества.
  … а вот в этом Вы, уважаемый господин, скорее всего, правы. Вас она выбрала среди миллиарда таких же бестолковых самцов для сожительства потому, что ощутила в себе желание и возможность вылепить из Вас удобный, послушный, портативный инструмент, некий биоробот, приносящий в дом счастье, покой, деньги - на зависть всем подругам и родственникам.
  Через секс она получала удовольствие и одновременно внедряла в Вас вирус эмпатии и чувства вины за акт насилия над ней, за то, что ей пришлось переносить муки беременности и родов, находиться на грани смерти, в следствие врачебных ошибок и Вашего недопонимания женских мук.
  Вы, уважаемый господин, решительно отказываетесь понять, что являетесь игрушкой или, если хотите, собственностью в ловких женских руках. Вы - её собственность, а не наоборот.
  Что бы Вы не думали, как бы не изворачивались и не сопротивлялись, Вы уже проиграли и продали с вонючими потрохами всего себя ей.
  … да что Вы говорите? У Вас неудержимое желание стукнуть кулаком по столу или ударить её по лицу?  Не вижу разницы. Рукоприкладство - не только признак  Вашей безысходности, но и проявление её силы.
  В Вашей семейной жизни никто и никого до яростного сумасшествия, до реактивного психоза не доводил. Вы, уважаемый господин, сами себя своей гордыней доводите до буйного помешательства, успешно вызреваете в ядовитый плод с аллергическими пятнами защитного цвета. И вызреваете под чутким ухаживанием своей супруги-садовода.
  Слышали, «на тюрьме» у «малолеток» есть такое испытание «на вшивость»? «На хате» двум молодым завязывают глаза, раздевают до гола, привязывают пенисы нитками  и ждут: кто кого перетянет первым, проигравший закричит от боли. А на самом деле между противниками встаёт кто-то третий с карандашом, и концы ниток, обёрнутые через карандаш, находятся не в руках противника, но у «хозяина» Если «малолетка» орёт от боли и наносит увечья своему пенису, то только благодаря собственному усердию. Представьте себе картинку: тот, кто слегка подёргивает нитку, с удивлением слушает вопли противника.
  Так и Вы, уважаемый господин, манкируете семейной жизнью. Вам давно надо было определиться, что для Вас удобнее - слегка подёргивать свой пенис или тянуть изо всех сил?
  … нет, нет, упаси Бог, никаких рекомендаций. Я не хочу унизить Вас умными советами. Вы мальчик взрослый, успешно отравленный алкоголем и табакокурением, развращённый деньгами и псевдо высоким общественным положением. Взрослый мальчик, упивающийся самодостаточностью.
  Но то, что Вы, уважаемый господин, есть - это результат лёгких подёргиваний Вашей супруги: в виде слёз, мелких скандалов, требований материальных и духовных благ - ради семьи.
  Вы - мазохист. И уже не сможете жить без того, чтобы тянуть себя за пенис изо всех сил, стараясь доказать супруге, что Вы - самый умный, самый способный, хитрый, деловой мужчинка. Обеспеченный и обеспечивающий, дарующий радость и благосостояние сожительствующим с Вами родственничками. Вы - почти бог, пока приносите деньги в дом.
  … а, кстати, Ваша супруга работает? Я так и знал. У иждивенок со временем чувство вины пропадает, превращается в ненависть к Вам за то, что именно Вы сделали её такой неполноценной, испытывающей постоянные угрызения совести в своём иждивенчестве.

  - Прошу прощения! Можно прикурить? Погода сегодня чудесная, не правда ли? Я сидел на