Шиш вам, а не Землю!.. (юмор, фант-ка, роман)

радости и принялся крутить и вертеть колёсики и штурвальчики пушки, наводя её ствол вдоль коридора, то есть - на то место, в котором синелицых фарагосцев столпилось больше всего и которые уже заподозрили в Кондратии фомальдегауского шпиона.
 
- Так просто, синемордые, я вам не дамся! - крикнул он. - Не на того напали, - добавил чуть тише.
 
Фарагоссцы, завидя, как Кондратий закладывает в ствол наведенной на них пушки снаряд, почуяли не ладное. Да и не мог слишком долго крыться обман, бессовестно и беззастенчиво чинимый Придуркиным. И даже его лицо, посиневшее от страха, в результате падения с унитазом на планету, пусть оно и было очень синим, но всё же не в достаточной степени для коренного фарагоссца.
 
В общем, физиономия Кондратия была не кондиционной синевы. А теперь, когда Придуркина разоблачили, так и вообще - побледнело, став светло-синим, цвета майского неба, а не оттенка морской волны, как, например, у фарагоссцев.
 
- Лазутчик!.. Держи шпиёна! - орали уже между тем синемордые и некоторые и них направились к Кондратию, сжимая в руках своё оружие, с заранее передёрнутыми ими затворами.
 
Кондратий приник к оптическому прицелу левым глазом, как когда-то видел это делали в кино. Руки его напряглись, а вены на висках вздулись уже не по киношному, а по настоящему.
 
- Врёшь, не пройдёшь! - взревел он. А уборщица тем временем вцепилась ему в ногу, пытаясь оттащить Кондратия от пушки. Швабра уборщицы валялась на полу, но в поднявшейся суматохе никто уже не обращал внимания кто или что и самое главное - где валяется. - Помирать, так с музыкой! - то ли наставлял Кондратий фарагоссцев, обучая их таким образом вполне бесплатно нехитрой армейской науке, то ли решив пофилософствовать вслух для самого себя.
 
Синемордые орали, уборщица визжала, а Кондратий, с не очень синим лицом по стандартам этой планеты, уже тянулся к спусковому рычагу и всё, как уже говорилось выше, не слишком синемордое лицо его лучилось при этом тихой неземной, а вернее не фарагосской радостью.
 
Наконец-то осуществилась давняя детская мечта Кондратия - пострелять из артиллерийского орудия!
 
И вот Кондратий, как Хон Гиль Дон нового времени, дёрнул за рычаг и снаряд, пролетев зигзагами вдоль коридора и не зацепив никого, влепился в торцевую стену здания на обратном конце коридора. Проломив стену насквозь, снаряд вырвался наружу.
 
Те, кто стоял в это время возле дворца и, задрав вверх голову, прислушивался к шуму творимому на верху, принялись разбегаться во все стороны, заметив несущуюся на них бомбу.
 
Но совсем другое узрел Кондратий. Сквозь образовавшися в стене пролом посредством фарагосского снаряда, выпущенного Кондратием из фарагосской же пушки, он увидел космический корабль с весьма знакомыми обводами, отозвавшимися в сердце Кондратия приятной дрожью: поплёвывая на все зенитные установки, дезориентированных паникой фарагосцев, на планету собственной персоной опускался "Скользкий Гром"!
 
- Скользкий!.. Середа! - перебивая самого себя и не помня себя от радости, закричал Придуркин, одурев при этом от радости. - Я знал, я знал, что вы не бросите меня! - пританцовывал он на месте. - Вы не бросили друга в беде. Вы настоящие товарищи по беде, - сказал Придуркин в заключение и, перепрыгивая сразу через три ступеньки, помчался вниз к "Скользкому".
 
- Фомальдегауский шпион! - вякнула вслед уборщица, но, увидев через окно "Скользкий Гром" с непонятными ей опознавательными знаками Земной России, заткнулась, решив принять пока выжидательную позицию.
 
- Вы не бросили меня... Вы не бросили меня..., - напевал между тем Кондратий на мотив вечнозелёного российского шлягера, исполняемого "Стрелками" "Ты бросил меня". И так он прыгал по ступенькам вниз, пока не оказался наружи, перед дверью, ведущей во дворец.
 
Навстречу бежал Середа.
 
- Брось ты эту бабу, - крикнул тот ещё издали, указывая Кондратию на что-то у ног агента-13-13. И только тут Кондратий обнаружил, что зловредная уборщица и не думала расставаться с ним. Всё это время она волочилась за Кондратием, как истинная патриотка Фарагосса, вцепившись в ногу земного мужика обеими руками. Она даже успела поспать по дороге и теперь земляне едва растолкали её. - Тебе, что, заняться нечем? - поинтересовался строго у Кондратия Середа. - Столько дел у земной разведки, а ты заводишь шашни с ихними синемордыми старухами. - И Кондратий, вняв совету бывалого товарища, стряхнул с ноги фарагосскую ведьму. Между тем, Середа не успокаивался. - Видишь Фомальдегаус? - указал он пальцем на низко висящий в небе коричневый шар.
 
- Ну, допустим, - осторожно ответил Кондратий, приставляя ладонь козырьком ко лбу. - Если ты говоришь, что это Фомальдегаус, то, скорее всего, так оно и есть. Хотя, не факт. Но, что с того, что этот, на мой взгляд, кусок глины Фомальдегаус, как ты говоришь? Нам-то что с того? Он, что. Какой-то особенный? Другие шарики. Что похуже? - повёл рукой Кондратий. - Отвечай. Не томи. Я весь изождался.
 
- Отвечаю, - доложил Середа. - Видишь маленькую как бы запятую на экваторе указанной мной планеты?
 
- Вижу, - отвечал Кондратий. - Но это не запятая, а скорее - двоеточие. Ты обознался, майор.
 
- Двоеточие рядом со знаком вопроса. А слева от знака вопроса, между многоточием и дефисом - запятая... Увидел?
 
- Что под скобками квадратными?! - обрадовался Придуркин.
 
- Точно, - подтвердил Середа. - Ты угадал. - Он вздохнул. - Это остров, Кондратий. Его рамерв 50 на 30 километров. Наивысшая точка над уровнем моря 800 метров.
 
- Для чего ты мне это говоришь? - подозрительно покосился на недавно потерянного и вновь обретённого друга Кондратий. - Ты. Что-то задумал?
 
- Ничего я не задумал, - рассердился майор. - Вечно ты со своими подозрениями лезешь.
 
- Я не лезу, - обиделся Кондратий. - Я говорю.
 
- Ну, говоришь, - еле сдерживался майор. - Какая разница. Я тебе показываю этот остров, дурья твоя башка, чтобы ты знал, что на этом острове изготавливают зделия под секретным кодом Љ 333. Вот почему.
 
Придуркин почесал затылок.
 
- И, что это значит? 333 - это оружие?
 
- Похуже. Чем оружие - нахмурился майор. - Остров - место, где проходят подготовку фэтско-фомальдегауские шпионы. Потом их забрасывают на Землю и они портят жизнь нашей разведке.
 
- Как это портят? Они, что вредители? - опешил Кондратий.
 
- Хуже, - ещё больше нахмурился Середа. Так, что даже смотреть на него стало страшно. - Они там занимаются разведывательно-диверсионной деятельностью. Вот. В пользу Большой Двадцатки!
 
Придуркин присвистнул.
 
- А, кто такая двадцатка?
 
- Двадцатка, олух, это Совет Двадцати, цивилизация фэтского мира.
 
- Значит и фарагоссцы против нас, эти милые, словно намазанные глиной создания? - поинтересовался Кондратий.
 
- Они - в первую очередь, - подтвердил майор. - Хотя и не все, а лишь некоторые из них.
 
Тогда разрешите вернуться во дворец, товарищ майор! - козырнул Придуркин.
 
- Зачем? - не понял Середа. 



25. 


- Чтобы задать этим синим перцу, - пояснил Кондратий.
 
- Не думаю, что они в этом нуждаются, - крякнул Середа. Что и говорить, был он опытным и матёрым разведчиком в КГР. Тёртым калачом, одним словом. У него даже кличка секретная была такая в кэгээровских кругах - Тёртый Калач. Только кличка эта, оперативное погоняло, была настолько засекречена, что никто и не знал об этой кличке, кроме самого Середы. - Не думаю, что это будет целесообразно, товарищ евфрейтор с позиций тактики и стратегии, - пояснил майор.
 
- Ну раз нельзя задать перцу синим, давай, Семёныч, зададим его кому другому! Что-то руки у меня чешутся сегодня, товарищ майор! Мне бы кило тротила, я бы остров этот... Так шандарахнем, Семёныч, что любо-дорого будет посмотреть. Поверь мне. А нам после операции присвоят Героев Космоса.
 
- Посмертно. И - после операции по переливанию крови, агент-13-13, - строго произнёс Середа и, вынув из кармана бинокль, принялся наблюдать, нависшую над ними неподъёмной каменной махиной, планету.
 
Мощная оптика позволяла видеть Середе многое. Даже движущийся по дороге одного из континентов автобус с пьяным водилой за рулём.
 
Середа неодобрительно зацокал языком, некоторое время разглядывая безответственного пьянчугу.
 
Но Середа лишь настраивал бинокль, когда глядел на континент. После того, как резкость была должным образом наведена, он перевёл оптику на тот остров, о котором говорил Кондратию. И сразу же поймал в видоискатель чешуйчатника. Неподалёку от общественного сортира тот бросал нож в дерево.
 
- Кто так бросает, мазила! - воскликнул Середа, понаблюдав некоторое время за фомальдегауским суперменом.
 
- Не переживай так, Семёныч, - попытался его успокоить майора Кондратий, заглянув одним глазком в его бинокль. - Мы их за это ещё в порошок сотрём, за то, что они не научились как следует владеть холодным оружием и тем самым пристроились портить тебе настроение, Семёныч.
 
- Тебе бы в состав руководства КГР, - сказал устало Середа. - Цены б тебе не было.
 
- И звание старшего евфрейтора! - обрадовался Придуркин.
 
- Бери выше! - согласился майор. - Главного евфрейтора! Вот!
 
Глаза Придуркина мечтательно закатились так, что чуть не вывихнулись.
 
- Да ты что Семёныч! Да я бы!... Синие, блинище! - вдруг, заорал Придуркин, показывая пальцем на приближающихся к ним фарагоссцев. Линяем, Семёныч! Пока у нас ещё есть время для этого гениального по своей уникальности маневра.
 
Фарагосцы, действительно, направлялись к ним, да ещё и с винтовками в руках.
 
- Отступаем к "Скользкому", - приказал майор.
 
- Эй, вы! Розовомордые задницы! - послышалось вызывающее со стороны синих. - Куда это вы собрались?
 
- А тебе какое дело? - Приосанился Придуркин. - Ты, что, всем такие глупые вопросы задаёшь?
 
- Не всем. Только розовомордым задницам, - не унимался бойкий на язык фарагоссец.
 
- Достал ты меня уже своей задницей, - сказал Придуркин. - У тебя других слов нету?
 
- Да не связывайся ты сними, - потащил Кондратия к кораблю Середа. - Они тут дома. Им лишь бы задраться. Хамы!
 
- Да никто с ними и не связывается, Семёныч, - упирался Кондратий, которого всё же сильно задело слово "задница". Таким словом его даже родная бабушка не обзывала, которая называла его, как ей вздуматся, когда он был ещё