Путь в никуда (первые главы).

  
 - Вот дьявол, - проворчал Громов, выворачивая баранку далеко не новенькой «лады».

  Он нервничал. А всё потому, что дорога ни к чёрту

  Затерянные в бескрайних просторах пересечённой местности две извилистых колеи, имели полное право претендовать на роль полосы препятствий для сверхтяжёлых, современных танков. Они могли бы называться, как угодно, но только, уж совсем, не дорогой.  Этим заведомо высоким словом, несущим на себе отпечаток цивилизации.
 
  - Чёрт! Это не дорога, а полоса препятствий! - выразил набившую оскомину мысль вслух Громов, испытывая от этого некоторое облегчение. 

  А затем он неосторожно выплюнул зажжённую сигарету себе на брюки. С силой вдавил педаль тормоза в пол.

  Машина дёрнулась и застыла. Двигатель молчал. Как издох.

  Позади жалобно пискнули. Полина на заднем сиденье изо всех сил пыталась не грохнуться на пол.

  Громов тяжёлым, неприязненным взглядом повёл по навязанному нелепыми обстоятельствами ландшафту. Справа к дороге, потерянно и сиротливо жался сосновый бор. С другой стороны тянулся давно отцветший  и задорно показывающий острые колючки шиповник.

  Покряхтывая и матерясь на чём свет стоит, Громов выбрался наружу и хлопнул дверцей.

  - Чёчилось? - хриплым спросонок голосом поинтересовалась супруга.

  Полина не очень-то спешила расстаться с объятиями Морфея.

  Набежавший нечаянный ветерок скользнул по верхушкам чахлых сосёнок, закачав в них полуночные, вызревшие к этому часу звёзды.

  Но внизу на дороге было тихо. Мертвецки тихо. Да ещё издалёка доносился запах чего-то горелого. Скорее всего, где-то жгли траву. Или она сама горела.

  Громов бестолково потоптался.

  Полина завозилась в машине, потянулась. Совершенно никого не стесняясь, широко, во весь рот зевнула.

  И в какой-то миг её округлые коленки размашисто мелькнули в окне автомобиля: она сменила  положение тела и тут же прилепилась носом к стеклу.

  Таким вот нехитрым образом женщина пыталась разглядеть и постичь, преображённый ночью и рассеянным светом звёзд, мир.

  Далеко-далеко умирающим зверем прокричал тепловоз. Невидимый отсюда и, скорее всего, выкрашенный в традиционный для всех тепловозов зелёный цвет - невиданный зверь.

  Этот резкий, вибрирующий звук гудка  застал женщину врасплох. Она вздрогнула и сжалась в комок. Хотя уже через секунду лицо Полины расправилось, а глаза озорно блеснули. И, вот ведь, на губах женщины появилась насмешливая улыбка! О, эта улыбка была присуща только ей. Полине. Улыбка, которая так нравилась Громову в пору их далёкой и оказавшейся такой быстротечной юности.

  Не прогоняя с лица этой загадочной улыбки, отработанным движением Полина придвинула к себе дамскую сумочку из крокодиловой кожи и достала зеркальце и расчёску.

  Неторопливо расчёсывала она гладкие и всё ещё густые волосы. Длинные, пепельно-серые волосы.

  И, как в контраст  к прекрасным волосам  - её далеко не молодое лицо.  Лицо с сеточкой морщин в уголках глаз, лицо с двумя, чуть заметными, складками у рта.  Её лицо выражало какую-то особенную, какую-то глубокую печаль. Может быть, эта печаль являлась следствием нереализованных в жизни возможностей.

  - Что произошло? Почему остановились? - спросила женщина, пряча расчёску, а на смену ей ловко выгребая из сумочки помаду.

  На этот раз голос Полины звучал внятно. Абсолютно внятно.

  Громов поморщился. Потом оглянулся.

  - Пустяки, - буркнул, прикуривая.

  Пламя зажигалки на миг высветило скуластое, чуть смуглое лицо с несколько крупноватым носом. На вид Громову можно было дать сорок пять. Однако,  полтинник инженер уже разменял. Хотя и недавно. А, если быть точным, совсем недавно.  В прошлом году.

  Отвечая на вопрос супруги, Громов казался абсолютно спокойным. Но от внимательных глаз супруги, слишком хорошо знавшей благоверного, не ускользнула едва заметная нервозность в движениях, обычно не присущая Громову.

  К тому же, руки его дрожали.

  Впрочем, нет. Руки Громова не дрожали. Они прыгали. Они прыгали и подскакивали, словно кто-то невидимый дёргал их за ниточки. Невидимый, но настойчивый.

  - Ты лжёшь. Ты всегда мне лжёшь. И на этот раз ты лжёшь. Что-то скрываешь. Я знаю, - убеждённо констатировала Полина. - Твои руки... Они... Тебя что-то напугало. Зачем ты обманываешь?..

  Громов не позволил супруге договорить. Он сунул зажигалку в карман и, без сожаления, втоптав в землю, недавно раскуренную, сигарету, направился к автомобилю. Взялся за ручку дверцы.

  Теперь тревога и озабоченность чётко просматривались на его хмуром лице.

  - Проклятье! Я знал!.. Я знал, что когда-то это произойдёт, - сказал он, тем временем плюхаясь на сиденье. - Когда-то это должно было случиться!

  Полина отодвинулась вглубь салона и смерила супруга презрительным взглядом.

  - Да скажешь ты, наконец, в чём дело?! - начинала заводиться она. - Или из тебя правду вытягивать щипцами?

  - Мы заблудились, - выдавил из себя Громов и  затравленно оглянулся.
 
     
 
  1.
 
  Полина смотрела в затылок супруга немигающим взглядом. 

Некоторое время она словно выключилась, пытаясь осмыслить услышанное. А потом резко расхохоталась. И в смехе женщины слышалось облегчение.

  - И только? Только и всего? - поинтересовалась она. - Ты нервничаешь из-за того, что заблудился? Я всё правильно поняла?

  - Я не нервничаю, - попытался не раздражаться Громов. - Я абсолютно спокоен. Это ты нервничаешь. И от того я нервничаю.

  - Нет. Психуешь ты, - по давно устоявшейся традиции полезла в спор женщина, сводя разговор к банальной перепалке. – Посмотри! Посмотри  на себя! - процедила она сквозь зубы, возвращая тем временем помаду в сумочку. Она ткнула помаду в сумочку с такой гримасой, будто засовывала туда ядовитую змею. После этой весьма глубокомысленной процедуры она приблизила ярко накрашенный рот к уху сидящего за рулём супруга. - Эй, парень, на тебе лица нет! Ты совсем спятил! И всё из-за того, что на какой-то развилке свалял дурака и выехал не на ту дорогу. Кошшшмарр! Мой муж – разиня. - Громов молчал. - И всё же я не понимаю... - Лицо Полины неуловимо изменилось, приняв какие-то злые черты. - Ума не приложу, как ты мог заблудиться, если раз сто проезжал в этих местах?

  - Не сто, - огрызнулся Громов. – Меньше. А с тобой  мы здесь во второй раз. Не преувеличивай, пожалуйста.

  - Как хочешь, - кивнула супруга, в то же время, мстительно поджимая губы. - Пусть будет по-твоему.  Во второй. Но только не сиди, ради бога, истуканом. Делай что-нибудь! Ты же, в конце концов, мужчина. Или я ошибаюсь?

  Громов только поморщился. Ну и норов у бабы! В то время как ему нужны помощь и поддержка, она поедом ест. Такую супругу врагу не пожелаешь!

  Хотя... Гммм... Если уж честно, в последние пять лет совместной жизни они притерпелись друг к другу. Чего нельзя сказать о предшествовавшему этим пяти годам времени - чуть ли не десятилетней эпохе вражды и раздоров.

  Громов не успел забыть, как у них в прежние времена не единожды дело доходило чуть ли не до развода. Какое-то время назад они даже почти год жили раздельно. А всё потому, что привыкнуть к резким выпадам супруги, её спонтанной, но с завидной регулярностью возникающей истерике и всесминающей алогичной ненависти, привыкнуть ко всему этому для Громова оказалось делом нелёгким.  А, скорее всего, заранее обречённом на провал.

  Слава богу, их антагонизм в последнее время уступил место ироничной, всепрощающей мудрости и какому-то, пусть и не идеальному, но, тем не менее, пониманию.

  Хотя, былая гармония, та, которую они испытали в годы их молодости, уже не вернулась. А причиной было не только их равнодушие друг к другу, но и тот факт, что жили они давно уже каждый своей жизнью.

  Если верить таким глупостям, как гороскоп, они идеально подходили друг другу. Но, к сожалению, все гороскопы так же далеки от реальности, как звёзды от земли, на основе движения которых и составляются все эти идиотские прогнозы.

  - Не нервничает он, - шипела супруга. - У тебя такой вид был, когда ты озирался... Там... У бампера! Словно тебя поленом по башке шарахнули. Или ты привидение увидел? Признавайся!

  Слова Полины о привидениях были последними в этой перепалке. Потому что потом она надолго замолчала.

  Громов между тем тронул машину с места и, негромко урча мотором, «лада» медленно покатила вперёд. И каждый из сидящих в салоне супругов в данную минуту думал о том, что, не поступил ли он опрометчиво, отправляясь в безрассудное, как теперь показалось, путешествие. Ведь, поездка не деловая. Это не коммерческое турне, а тривиальное, рядовое посещение тех мест, где родился некогда на свет божий главный инженер авиационного завода, он же супруг Полины Громовой Громов Андрей Николаевич.

  Они долго ехали в абсолютной тишине, которую лишь временами нарушали скребущие о днище машины комья земли.

  Полина скорчилась на облюбованном ею месте.  Забившись в уголок  сиденья, она обиженно смотрела в окошко, за которым всё равно ни черта не было видно.

  - Ты слыхал про эти места? – в какой-то момент прервала она через чур затянувшуюся паузу. - Говорят...

  Он не дал закончить.

  - Эта чёртова, растреклятая дорога! - сказал он. И тут же зло добавил: - Говорят кур доят! Ты можешь хотя бы в дороге не болтать? Целые сутки мы твоей болтовнёй только и пробавляемся. С меня довольно! Я устал! Я голоден. Я двадцать часов за рулём! Так нельзя больше жить. Ещё немного и я свихнусь. Не лезь ради бога ко мне в душу. Дай мне собраться с мыслями...

  Громов говорил что-то ещё, не видя выступивших на глазах супруги слёз. Но ему и не нужно видеть её слёзы. Он итак знал: поплакать для Полины, как ему сигаретку выкурить.

  Они ещё помолчали.

  - Я так не могу больше, - сказала женщина. - Мне нужно поговорить.

  Она откинулась на спинку сиденья. Сквозь слёзы, туманящие взор, женщина с ненавистью глядела в затылок некогда любимого человека.

  Господи! Как всё меняется со временем! Даже - любовь...

  Громов, изо всей силы сжав баранку  в руках, судорожно выворачивал руль, избегая встречи с огромной колдобиной, до краёв наполненной тёмной, вязкой грязью. Неожиданно для себя самого он рассмеялся деревянным, деланным смехом.

  - Ну, что ж... Давай, вперёд. А я послушаю. Только проку от твоей трескотни обоим мало.

  - Зря ты…  Зря ты так. Я ведь не по глупости... Скучно мне. И немного страшно.

  - Ты ведь о подругах хотела поговорить? - попытался увести разговор в сторону Громов. Ему, ох, как не хотелось касаться опасной темы. Нутром чуял о чём заговорит супруга. - Только не смей сейчас обсуждать сумму, которую мы собираемся