История государства которого никогда не было.

Владислава. Он и до его смерти, уже после первых сражений попытался замириться но, как свидетельствует «Самовидец», «…Чернята, Кривонос, Остап, Калина, Воронченко, Лобода, Бурляй, Полкожуха, Небаба, Нечай, Тиша и прочие старшина и чернь не позволили ему с ляхами мириться…». А тут, по-видимому, мотивируя тем, что прежний король был болен и не мог навести порядок в Речи Посполитой, тогда как новый король, несомненно, это сделает, Хмельницкому и его сторонникам удаётся склонить казаков к миру. Во всяком случае, неизвестный автор «Краткой истории о бунтах Хмельницкого…» писал, что когда посланный от нового короля посол иезуит Анзельма вручил Хмельницкому письмо короля, тот, прочитав его, сказал: - «Того только я и ждал, чтобы у меня был король, к которому бы я мог прибегать с моими обидами…». И уже 21 ноября 1648 года под Замостьем, где и было вручено Хмельницкому это письмо, состоялась генеральная рада Войска Запорожского на которой, под давлением гетмана и его клана, было принято решение о замирении с Речью Посполитой и её новым королём Яном Казимиром I. После этого войско, как пишут современные летописцы, вернулось «в Украину». – «Тогда же возвратился Хмельницкий в Украину, пришёл в Киев воздать Богу благодарение, и встречали его, приветствуя и ублажая всякого чина и возраста люди, и называли его освободителем Малой России».
Опираясь на выше указанное сообщение, хотелось бы отметить для «свiдомих» и «справжнiх», что отнюдь не «москали» первыми начали делить Украину, а сами украинцы во главе со своим гетманом. Ведь получается, что Галич, Львов и прочие города и сёла Западной Украины Хмельницкий уже Украиной не считал и довольствовался только Украиной Надднепрянской.  Причём «москальский» раздел как-то, почти, забылся, а вот тот гетманский и по сей день, тревожит сердца  и души украинцев. Почему так? – Мы попробуем разобраться с этим позже, а пока продолжим  следить за событиями в «державi»
Своим возвращением в Украину Хмельницкий продемонстрировал всем, что для него не столь важно, как будет выглядеть Украина, где будут проходить её кордоны, и будут ли они вообще. Важно наладить отношения с Речью Посполитой, а потому сразу по возвращению гетмана «в Украину», на оставленную территорию стала возвращаться и польская шляхта, а вскоре там появились и польские войска, причём зачастую набранные из местного населения. Те же, кто не желал оставаться под поляками, стали покидать украинские земли оставленные казаками, особенно после Белоцерковского мирного договора состоявшегося 1651 году. Так что ко времени заключения Андрусовского договора, большая часть Правобережной Украины была скорее польской, чем русской, и ответственность за этот «ганебний дговiр» лежит, как мы увидим позже  не только на Москве, но в ещё большей степени на казацкой старшине во главе, с уже покойным к тому времени, Богданом Хмельницким. «Жители южной Руси, – писал Костомаров – не желая быть в порабощении у панов, во множестве бежали в Московское государство на слободы. Уже в прежние годы совершались такие переселения и появились слободы около Рыльска, Путивля, Белгорода. В этот год (1651) переселение произошло в несравненно большем размере. Первый пример показали Волынцы. Казаки, возникшего было Острожского полка, под предводительством Ивана Дзинковского основали с царского дозволения, на берегу реки Тихой Сосны Острожск и перенесли с собой всё казацкое устройство. Таким образом, явился первый слободской полк. За ним – малорусы начали переселяться в огромном количестве в привольные южные степи Московского государства, с берегов Днестра, Буга и других мест… так основаны были Суммы, Корча, Белополье, Ахтырка, Лебедин, Харьков и другие». Польская шляхта стремилась не допустить этого переселения. На пути переселенцев выставлялись заслоны из воинских гарнизонов, поэтому переселенцам не редко приходилось пробиваться с боями. Но почему они уходили в московские земли, почему не оставались в «державi»? Одной из важнейших причин было то, что люди не видели никакой «державы» и не верили в то, что Хмельницкий до конца будет верен идее освобождения края из под ярма польской шляхты, а  потому и шли в московские края. Ведь гетман, как мы уже убедились, первое время, не помышлял не то что об какой-то там державе, но даже о боле менее серьёзной борьбе, о чём откровенно и говорил в беседе с главой польского посольства, православным шляхтичем Адамом Киселём, когда тот уговаривал его вернуться в подданство «короны»: - «Было бы прежде со мной толковать; теперь я уже сделал то о чём не думал… Прежде я воевал за свою собственную обиду, теперь буду воевать за православную веру». То есть, даже когда он понял, что переусердствовал, и назад уже пути нет, (Ведь отказ от продолжения дальнейшей борьбы, это – подписание себе собственной рукой смертного приговора. Причём на роль исполнителя этого приговора в равной степени претендовали, как польская шляхта, так и весь поднявшийся на борьбу русский народ и казаки.) всё равно не о какой державе, и не о какой монархической власти он и не помышлял. Просто, ощутив себя в шкуре загнанного волка и хорошо помня участь предыдущих мятежных гетманов, Хмельницкий лихорадочно искал выход из создавшегося положения, искал покровителя. Лично ему, скорее всего, было всё равно, кто им будет, но чтобы не лишиться поддержки народа, он должен был просить «царское величество, гетмана и всё Войско Запорожское  под свою властную руку принять…». И как только это произошло, сразу же после Переяславской рады стал, титуловать московского царя не «всея Руси самодержцем», а «всея Великой и Малой Рус самодержец». Так о какой же государственности может идти речь, про какую «крыхку споруду української монархії», разрушенной бестолковым писарем Выговским, говорят учёные мужи, если о ней не на Раде, не в договоре Хмельницкого с царём не было и слова. Наоборот, из договора следует: «А буде судом Божим смерть случитца гетману, и мы, великий государь поволили Войску Запорожскому обирати гетмана по прежним их обычаем самим меж себя». Вот уж действительно, как говорится, не в бровь, а в глаз,  здесь уместно будет   высказывание Голохвостова, одного из героев широко известной комедии Старицкого «За двумя зайцами», где он объясняет преимущество учёности так: - «Потому ежели человек ученый, так ему уже свет переменяется; тогда, примером, что Хивре будет белое, то ему рябое…». Ну и чёрт с вами, пусть оно вам кажется «рябым», но зачем же убеждать в этом тех, у кого от чрезмерной учёности «крыша» ещё не съехала. Причём делать это зачастую, примерно, таким образом, как делал это В. Лыпынскый, который отчётливо видел «белое», то есть то, что действительно было на Украине, перед заключением договора с  Москвой, и писал: - «Становище гетьмана було дiйсно трагiчне. Хан кримський, перекуплений 100 тисячами дукатiв через Короля польского, одержавши крiм того вiд нього ж дозвiл брати в Ясир коло Львова і в дальшiй Українi, зрадив Хмельницькому в найбiльше критичнi хвилини – пiд Жванцем. З послом казацьким Виговським, поляки в нiякi новi переговори вступати нехотiли, бо сенатори польськi знов казакiв за своїх «пiдданих» стали уважати. Татари – як писав до Царя Хмельницький – хотiли його й Виговського видати Королевi, а на початок 1654 року, готовила Польща величезний похiд, для остаточного приборкання «збунтованої» України». Всё предельно ясно – труба дело - спасайся, кто может. Нет. Надо чтобы «белое» стало «ему рябое». Ведь гетман перепробовал уже всё. Так 2 декабря 1651 года путивльские  воеводы писали в Москву, что их разведчик «…слышал от черкас ото многих людей, что полковники де и черкасы на гетмана на Богдана Хмельницкого негодуют. А говорят, что он, гетман, помирился с поляками не делом, не по их совету…». - Опять облом, опять не получилось примириться с Польшей. В 1653 году некоторые полковники  приняли всерьёз намерение Богдана уйти под «турка». Что тот и хотел, наверное, сделать на самом деле, иначе, зачем он приказал казнить своих соратников, полковников не желавших иметь дело с «басурманами». Правда «живота» лишился один миргородский полковник Гладкий – остальные недовольные попрятались, но Хмельницкий понимал, что это – до поры, до времени. Ведь каково было настроение народа? Путивлец  А. Мисков в марте того же 1653 года в посольском приказе в Москве свидетельствовал, «как де он ехал ис Киева в Путивль, и в литовской де стороне в Киеве и в-ыных городех за государское многолетное здоровье бога молят и молебны поют. А говорят то, чтоб де царское величество изволил их принять под свою государскую высокую руку». Как тут под «турка» подашься с таким настроением. Попробовал, было, гетман, но вовремя одумался.  Но, зато этот демарш Хмельницкого под турецкого султана, поторопил Москву принять «гетмана и всё Войско Запорожское»  под «государскую высокую руку», причём принять поспешно и далеко не на тех условиях, которые бы Москву полностью устраивали. Есть историки, которые считают, что многие условия договора между были навязаны московским правительством. Так, Москвой и Войском Запорожским Украине например, небезызвестная нам Олэна Апанович пишет о посольстве, возглавляемом Бутурлиным и прибывшем в Перяславль в начале 1654 года: - «Бояри намагалися нав;язати козацтву тi принципи на яких тримався московський лад…». Почему она так решила, не знаю, - только у меня лично, складывается впечатление, что это гетман и старшина с первых же дней попытались навязать свои условия московскому посольству. Они стали требовать от бояр, фактически, невыполнимого, добиваясь, что бы те присягнули им от имени царя. Требовать присяги от царя, помазанника Божьего, это ведь по тем временам, в понятии русского человека, прямое унижение царского достоинства. Могли ли пойти на это царские послы, его холопы? Естественно нет. А потому и не удивительно, что бояре поначалу слегка опешили и даже растерялись. Но, придя в себя, в довольно резкой форме ответили, что это именно царь «изволил принять их под свою высокую руку по их челобитию, и им надлежит помнить сию милость великого государя». Ведь если мы внимательней присмотримся то, наверное, увидим, что договор, скорее всего, был навязан Москве, которой в те годы, ну ни как не нужна была мятежная Украина. До этого московское правительство не однократно уклонялось от предложения гетмана принять Войско Запорожское, что даже позволило Ключевскому сделать такое вот заключение: - «Москва специально выжидала, чтобы Украина растратила все свои активные силы в борьбе с Польшей и стала более послушным «подданным» московского царя». Тут конечно знаменитый историк дал маху. Дело в том, что Московия сама была в те годы не совсем «здорова». Всё московское государство потрясали многочисленные и многолетние народные волнения (бунты), и дела внутреннего характера совсем не оставляли времени для осуществления каких либо планов внешнеполитических. Так из-за «пятой деньги», воеводского кормления и «волокиы» поднялись «чёрные» люди в Великом Устюге (1632г.), Соли-Вычегодской (1637г.), Кай-городке (1636г), Вятке (1634г.), Тотьме (1647г.). Происходили волнения и в Калуге, Чебоксарах,