Тремориада

надсмехающимися, указывающими в какую рань он, идиот, проснулся. Или саму тумбочку за то, что на ней стоит этот будильник. Или ещё чего-нибудь. Но за всё что-нибудь находящееся поблизости Сергей когда-то платил деньги. И выходило совсем уж как-то глупо теперь это крушить. Да ещё после идти вновь покупать это что-нибудь. А то ж придут гости и спросят:
-А что у тебя мебель вся переломана?
А Сергей им:
-Да понимаете ли солнце в окно светило, вот я и вспылил.
И всё. И так редкие гости  вовсе престанут к нему заходить. Если Трескачёв такое сотворил с вещами, за которые платил деньги, то, что он может сделать с бесплатными гостями!
Поэтому Сергей, стиснув кулаки под одеялом, ограничился тем, что выплеснул свои негативные эмоции совершенно безвредным, но чрезвычайно злобным рычанием. После такого точно не уснёшь. Осознав это, Трескачёв ещё раз прорычал, точнее - взвыл с досады. Откинув одеяло, он быстро  поднялся, с постели на ноги. Холодно. Лето, не топят. Топят зимой. Точнее подтапливают, чтоб жильцы не вымерзли. И за это деньги дерут. Коммунальщики хуже керосину. Сергей знал парня, у которого в ванне бельё замёрзло. А другого разводили на бабки за пользование лифтом. Копейки, но какой цинизм. Он жил в пятиэтажке! А с ним самим, что за номер устроили коммунальщики несколько лет назад…
                                                                                     

Уехал как-то Сергей в город соседний недалёкий да и загостился там на пару-тройку дней. Вернувшись, домой не поспешил. Зашёл с начала к другу поделиться впечатлениями, от которых голова буквально раскалывалась. Тогда к другу ещё один тип заглянул. Точнее он сказал, что заглянул - так, раскуриться на пару минут. Но скребущий горло дым изменил ход времени, и пара минут растянулась до позднего вечера. С раскуриванием у Сергея произошёл явный перебор. Друг наматывал на нос длинные волосы и оживлённо обсуждал что-то с типом, давясь смехом.  Они перебивали друг друга, отчаянно жестикулируя. Тарахтели как заведённые: «траля-ля-ля». У Сергея от этой чехарды возгласов и движений закружилась голова. Он стал бледен как покойник, заметили приятели, и чуть со смеху не лопнули, а Трескачёву захотелось спрятаться под диваном. Накрыть там поплывшую голову подушкой, попробовав спастись от карусели, в которую превратилась прокуренная комната. Не в силах это выдерживать Сергей поспешил покинуть квартиру, пока карусель не превратилась в центрифугу.
Наспех одевшись, и невнятно попрощавшись, выскочил на лестничную площадку. Спускаясь со второго этажа, он тщательно застёгивал на куртке молнию и три пуговицы. Мысленно, как опытный штурман, продумывая в это время, в деталях, чуть ли не по шагам, весь свой путь до дома. Когда Трескачёв вышел на морозную улицу, расчёты были завершены. И вывод однозначен – где-то на полпути необходима передышка. А то возможен перегрев и сбой в системе навигации. Будут потом патологоанатомы ковыряться в чёрном ящике.
Остановка была намечена у давнего знакомого. Когда Сергей увидел его светящееся окно на последнем, пятом этаже, оно показалось ему маяком, сообщающим, что спасительный берег близко. Подъём по лестнице был утомительным. Трескачёв шёл, словно против движения эскалатора. И когда он поднимался на один этаж, у него складывалось впечатление, что там, наверху, вырастал другой. И что он так и не достигнет всё время отдаляющейся вершины. Но Сергей добрался. И был просто счастлив видеть дверь обшитую красным дермантином. Он протянул руку к кнопке звонка и обратил внимание на тёмный глазок. А может он с улицы перепутал окна? Кто их разберёт, после такого вечера.
«Дзи–и–инь!» - Трескачёв нажал кнопку.
«Ну же, ну…» - прислушивался Сергей и – о,  святые угодники и не святые, не угодники тоже – о! За дверью послышались шаги, и через секунду глазок загорелся тёплой жёлтой точкой.
Они о чём-то поговорили, сидя на кухне. И Трескачёв, то ли от общения с вменяемым человеком, то ли от чая почувствовал себя лучше. Но всё ж он догадывался - это обманчивое ощущение. Сергей был словно пловец в неспокойном океане: сейчас он поднялся на гребень волны, а в следующее мгновение его вновь швырнёт вниз. И, стараясь держаться на этом пике как можно дольше, Трескачёв, попрощавшись, поспешил домой.
Пока Сергей делал передышку, погода несколько ухудшилась – поднялся ветер. Он дребезжал уличными фонарями, к свету которых так привыкает население севера в полярную ночь, когда продолжительность дня равна фотовспышке. Люди перестают обращать на этот свет всякое внимание. Фонари, как что-то естественное, природное, само собой разумеющееся – без всякого пафоса светят людям, копошащимся внизу, под ними, словно кроты без дневного света. Трескачёв едва увернулся от летящей ему в лицо скомканной газеты. Та отчаянно шурша, пролетела мимо (подумать только – здесь даже лист скомканной бумаги в отчаянье - пропащий город).
Вот и мусорные баки, похожие на изуродованные трупы неких фантомов, выпотрошенных ветром – маньяком, с раскиданными вокруг внутренностями. Убитые контейнеры терзали собаки – падальщики, необязательно бездомные, роющиеся тут в любое время суток вместе с такими же, не всегда бездомными, но более запуганными, облезлыми людьми. Сергей наконец подошёл к дому, где снимал квартиру. Ах, дом, милый дом! Как гласят поговорки он крепость; в нём лучше, чем в гостях; и, в конце концов, он был действительно с краю. Дальше – только заснеженные сопки, по которым в то время могли бродить разве что голодные зайцы, да озябшие росомахи.
Сергей открыл скрипучую дверь подъезда и этот скрип слышался ему триумфальным маршем победителю, вернувшемуся из тяжёлого и дальнего похода. Только вместо фанфар были несмазанные петли и ржавая пружина. Но за этой помпезностью последовал предупредительный выстрел захлопнувшейся за спиной двери. Тут же подъезд поглотила тьма – лампочек не было. Трескачёв почувствовал – ему больше не удержаться на гребне волны, и он, отыскав ногой, где начинаются ступеньки, поспешил к своей съёмной квартире, благо находящейся на первом этаже, на ходу доставая ключи. Привычным поворотом открыл замок.
Быстрей, быстрей, пока его действительно не швырнуло вниз, подмяв под себя невидимая волна. Сергей распахнул дверь и тут же вломился в погружённую во мрак квартиру. Он скорее перескочил, чем переступил порог, и…
…И провалился! Его накрыло ощущение нереальности. Сергей ничего не видел, и сама темнота закружилась у него пред глазами. А в нос ударил зловонный тухлый запах. Он оглянулся в сторону лестничной площадки, и различил в призрачном свете улицы, проникающем через окно пролётом выше, контуры ступенек и перила. Трескачёв смотрел на них с неестественно низкой точки, словно темнота вновь сделала его малышом. Сергей обратно посмотрел во мрак квартиры, и ему стало по-настоящему страшно. Должно быть невидимая волна накрыла его так сильно, что он начал сходить с ума. Сергей бессознательно попытался попятиться прочь, но тут же упёрся во что-то задом. И только сейчас понял, что и руки его во что-то упираются. Трескачёв провёл ими перед собой и неожиданно определил, что это доски пола. Он каким-то образом провалился в подвал! Чёрт, неужели в этих пятиэтажках такие неглубокие подвалы? Сразу под досками пола! И что это за вонь?
Воспалённая фантазия тут же явила скрюченные пальцы зомби, рвущиеся из подвальной могилы к его ногам. В животе у Трескачёва всё опустилось, а волосы на затылке буквально встали дыбом. Он выскочил из провала и автоматически хлопнул ладонью по выключателю на стене. Прихожая наполнилась светом. Пол у самой входной двери был разобран.
После Сергей узнал, что пока его несколько дней не было, под коридором прорвало трубу с горячей водой. Да так, что в подъезде пар стоял душной завесой. Коммунальщики разыскали хозяйку, сдававшую квартиру Трескачёву, и заменили трубу, тянущуюся от прихожей до туалета, где вокруг уходящих вверх трубопроводов раздолбили бетонный пол возле унитаза.
Увидев оставленное ему безобразие, Сергей облегчённо вздохнул: в туалете зомби не оказалось. Но откуда прёт мертвечиной? Не разуваясь, он прошёл на кухню, клацнув по выключателю. Вонь вроде как усилилась. Трескачёв открыл холодильник и его чуть не вырвало. Тут же захлопнув дверцу, он выбежал отдышаться на лестничную площадку.
Чёрт! Это мясо. Перед отъездом, опасаясь прокутить все деньги, Сергей купил великолепной свинины и говядины. Чтоб после гулянки на бульонных кубиках до получки не сидеть. Затарил морозилку и подключил к сети обретший смысл холодильник. После сразу и уехал. В автобусе правда кольнула тревога: на кухне две вместе расположенные розетки, и из одной иногда выскакивает вилка. Но Трескачёв отогнал опасение прочь. Ведь он слышал, как холодильник заработал. Сразу не выскочила, так почему выскочит позже? И потом, может, он воткнул вилку в правильную розетку.
Оказалось - в неправильную.
Вместо того чтоб упасть на тахту и уставиться в телик, отходя от дел грешных, Сергею пришлось сгребать в пакет тухлятину, и тащить её на помойку. А затем, проветривая квартиру отмывать холодильник.
- Почему я не деньги отмываю? – вздыхал Трескачёв, выжимая тряпку.
Управившись с неприятной вознёй, Сергей таки, погасив свет, завалился на тахту перед бубнящим телевизором. И тогда пришли крысы.
Из подвала. Через туалет, совмещённый с ванной, крысы пробирались, нет, свободно проходили, через дыру в стене вокруг труб, на кухню. А двери в ту кухню не было. Так что проход оказался открыт. С недельку. Потому как коммунальщики не спешили заделывать дыры. Оно ж не горит, точнее не парит.
Трескачёв был вежлив, потом зол, а, когда рабочие не пришли и в пятницу, и пришлось ждать ещё два выходных дня – взбешён! Ведь как было: начальница шарашкиной конторы, глядя на Трескачёва добрейшими глазами, заверяла, что сегодня же, во второй половине дня, придут рабочие и заделают дыры. Наступает вечер, но кроме соседа стрелявшего сигаретку в дверь ни кто не звонит.
А ночью Сергей просыпается от ощущения чужого присутствия. И не сразу различает в темноте притаившуюся на стуле у самой постели,  крысу. Она сгорбилась возле тикающего будильника. Ночной кошмар, когда забываешь о том, что ты взрослый. Когда осознание материального мира ещё вытеснено колдовством сна, где возможно ВСЁ. Древние страхи далёких предков. Костёр угас и в пещеру прокрался голодный хищник. Выбрался, и наверняка не один, из подземного логова. Через дыру возле унитаза.  
«Уроды!» – Вспомнил о работягах Сергей.
И всё ещё холодеющий от страха, но уже в ярости, выхватил из под головы подушку и швырнул её в серогорбого пришельца. Мерзко пискнув, крыса успела соскочить на пол. Подушка сшибла будильник, опрокинув и стул.  Трескачёв вскочил на ноги, хлопнув по выключателю на стене. Больше этой ночью он не спал.
А утром пошёл на работу и весь день зевал так, что один коллега, заглянув ему в рот, позавидовал:
-Такой хлеборезкой булку бы нарезать.
Сергей на следующий день опять отпросился с работы. И все повторилось. И добрейшие глаза начальницы, и даже сосед, единственный позвонивший в дверь. И крысы, начинающие шуршать по квартире, чуть наступает тишина.
В коридоре Трескачёв