Твари. Том 2.

Так уж устроен наш мир. Все эти байки о счастливой любви между вампиром и человеком – не более чем утопия. Эта идея специально преподносится вам, чтобы глупые бабочки слетались на огонёк. Самое большое, на что может рассчитывать человеческое существо – это стать дойной коровой и тенью своего хозяина.
- Ну почему же? А как же тогда становление? Разве не этого добиваются те, кто идёт к вам в услужение?
- Да. Но хочу, чтоб ты знала, что члены Семьи никогда не выбираются из числа рабов. Никогда! А если это и случается, то их тут же убивают Старейшины.
- Зачем?
- За чистотой крови тщательно следят.
- Значит, вы попросту обманываете тех, кто рассчитывает на вечную жизнь?
- Да, - Глен наклонился вперёд, и кривая усмешка исказила безупречные черты его лица. - Мне удалось, наконец, разрушить ореол божественной избранности над нами?
- В определённой степени, - немало приуныла я. Правда повернулась ко мне не лучшей своей стороной.
- Пойдём, - скомандовал он, галантно протягивая руку и помогая подняться с кресла. – Тебе пора отдохнуть, а меня ещё ждут дела.
- А у тебя тоже…, м-м-м…, есть эти самые… - решилась озвучить я свои внутренние терзания по дороге к автомобилю. Во мне сейчас боролись два чувства: одно – симпатия к Глену и другое – внутренний протест к подобного рода рабству. Наверное, я до последней минуты надеялась на то, что он не похож на своих сородичей и питается либо кровью животных, либо донорской из пакетиков.
- Рабов я не держу, если ты именно это имеешь в виду, но пользуюсь услугами добровольцев, которые делают это за деньги, - ответил мне он.
В памяти тут же всплыл образ девушки, которая приходила в дом накануне.
- А ты разве не можешь…?
- Нет, - резче, чем обычно отрезал он.
Понятно. Разговаривать дальше на эту тему было всё равно, что интересоваться подробностями чужой интимной жизни.  
Остаток вечера после того, как Берт привёз нас домой, прошёл в полном одиночестве (Глен, извинившись, сразу же исчез за дверями своих подвальных апартаментов), и я, почитав немного для того, чтобы хоть сколько-нибудь убить время, отправилась в итоге спать уже далеко за полночь.

***

Утро следующего дня прошло как обычно, день тоже не был богат событиями, если только не считать того факта, что ближе к вечеру Берт накормил меня прекрасным обедом из ВОСЬМИ блюд, не считая десерта. Одно вкуснее другого, и я отвалилась от стола в блаженной нирване. На тарелках оставалось ещё немало изысканных деликатесов, но я не сумела бы проглотить больше ни кусочка, даже если бы в меня впихивали угощение насильно.
Но что меня несколько обеспокоило за трапезой – это странная реакция Берта. Он церемонно обхаживал меня, как особу королевских кровей, был безупречно внимателен, предупредителен, но в его подчёркнуто холодных, натянутых движениях я чувствовала неприязнь и даже в некоторой степени враждебность. Словно то, что он вынужден был делать по приказу хозяина, не несло ему ничего кроме боли, унижения и уязвлённого самолюбия. Хотя нужно признать, что все мои предположения, связанные с чувствами Берта, болтались где-то на уровне подсознания, потому что на самом деле, положа руку на сердце, я ни в малейшей степени не могла бы его упрекнуть в проявлении неуважения.
Так и провели мы в компании друг друга примерно около часа, пока на самом стыке дня и ночи, когда косые лучи заходящего солнца золотили ещё низко висящие облака и верхушки деревьев, не появился сам хозяин дома для того, чтобы молчаливым сидением на террасе проводить жёлтую звезду за горизонт. И только после этого он неожиданно оторвал свой взгляд от потухшего зарева и пригласил меня в святую святых отшельника - свою келью, где проводил время до прихода сумерек.

***
Подземный этаж, как оказалось, был отнюдь не мрачным подвальным помещением с влажной землёй и чёрным гробом, а представлял собой ряд сухих, хотя и несколько прохладных комнат без окон, обставленных в стиле двухвековой давности. Борьбу за уют здесь вели между собой толстые ковры, шёлк и бархат, а свечи и мебель из натурального дерева вносили в этот мир средневековья ощущение домашнего комфорта.
- Тина, сегодня нам предстоит весьма трудная ночь, - начал Глен издалека, когда усадил меня в дугообразное кресло с резной спинкой. Сам он отошёл к старинному секретеру, где небрежно облокотившись на него боком, скрестил руки на груди.
Но меня не обманула кажущаяся непринуждённость его позы, потому что пока он говорил, глаза его в это время не сходили с моего лица, словно он готовится сказать нечто весьма неприятное.
- Это не прогулка и не развлечение, поэтому каждое мгновение нашего пребывания в стенах того дома, куда мы идём, я должен знать, что с тобой всё в порядке. Зайн доверил тебя мне, и я не прощу себе, если с тобой что-нибудь случиться.
К чему была вся эта тирада?
Но я молчала, выражая таким образом своё безраздельное внимание к каждому произнесённому им слову. И Глен вздохнул.
- Мне придётся выпить немного твоей крови и поделиться своей, чтобы установить связь между нами, - на одном дыхании выдал он.
Вот так номер! Нельзя сказать, что это известие меня напугало или же лишило присутствия духа, но без возбуждённого волнения здесь, разумеется, не обошлось.
- Это больно? – только и спросила его я.
Глен с минуту понаблюдал за мной, словно пытался докопаться до сути моего спокойствия, а потом ответил:
- Нет. Ты ничего не почувствуешь.
- Это поэтому меня сегодня откармливали на убой?
- Тебе понадобятся дополнительные силы, - мягко ответил он, словно извинялся.  
- Хорошо. Тебе нужна моя шея?
Глаза Глена иронично сверкнули.
- Нет. Достаточно будет запястья. Я сделаю маленький надрез и…
Вопреки здравому смыслу меня отчего-то передёрнуло, и это не ускользнуло от внимания вампира.
- Не бойся, - качнул головой он. – Я возьму совсем немного. Ровно столько, сколько необходимо для установления контакта.
- Вовсе я не боюсь. Давай, вперёд! – подтолкнула его к действиям я.
Но Глен не спешил.
- Пока ты ещё мыслишь здраво, я должен рассказать тебе, зачем я это, собственно, делаю, потому что на самом деле подобное совсем мне не свойственно. Понимаешь, обычный человек не может присутствовать на мероприятиях того уровня, что устраивается сегодня в Доме Лорда. Это недопустимо, и тебя не пустят даже в ворота, не то что в дом. Если бы это была обычная ночь - то без проблем. Но у нас нет времени дожидаться, когда высочайший Гость отбудет и Лорд примет нас. Поэтому чтобы пройти со мной внутрь, ты должна стать… Как бы это получше выразиться…
- Твоей комнатной собачкой, - закончила за него я.
- Да. И ещё. Моя кровь произведёт в твоём сознании некоторые изменения. Но ненадолго! – поспешно добавил он. – Думаю, на сутки, не больше. Поэтому ты должна быть готова к тому, что твоё отношение ко мне несколько исказится.
- Что значит - исказится?
- Сама поймёшь. А теперь если позволишь…
Глен взял со столика какой-то маленький предмет, который помещался между двух пальцев, подошёл ко мне и, протянув руку, заставил подняться на ноги. Скользнув рукой по талии, он придержал меня за спину.
- Тина, я буду очень осторожен, - приблизил он губы к моему уху, и по моему телу прошла волна чувственного возбуждения от близости к мужскому телу. – И я хочу, чтобы ты знала, насколько приятен мне твой запах и как невероятно нежна твоя кожа… – его нос, едва касаясь, скользнул по шее вниз, к ярёмной вене, а прохладные пальцы мягко сомкнулись на запястье левой руки. – Слышишь, как бьётся твоё сердце? – он сделал паузу и оторвался от моих волос. Его обволакивающий взгляд проник в мозг. – Почувствуй его. Оно томится, оно плачет, оно жаждет моего прикосновения, моего дыхания, толчка, забвения, наслаждения, которое я могу тебе подарить... Я чувствую, как твоя душа уже готова, она замерла в предвкушении моих губ…
Господи! – простонала внутренне я. Пытка была невероятно чувственной, сладостной и захватывающей… Я изнывала от тоски, плавилась в рентгеновских лучах его томного флирта, грезила наяву сценами обольщения…
Не сводя с меня завораживающего взгляда, от которого моя душа трепыхалась маленькой колибри в районе солнечного сплетения, Глен с искушающей полуулыбкой на спелых губах медленно поднял мою руку вверх и невероятно чувственным, эротичным жестом припал ртом к пульсирующей вене.
В тот же самый момент от макушки до пят меня пронзила стрела такого острого удовольствия, смешанного с возбуждением и томительной негой, что из горла непроизвольно вырвался тихий стон. Тело охватила слабость, ноги стали ватными, едва не подкосились, и если бы не сильная мужская рука, поддерживающая меня за талию, то я непременно бы опустилась на ковёр и уплыла в мир невысказанных желаний...
Не знаю, сколько мы так простояли, только через некоторое время Глен оторвался от моего запястья, провёл языком по тому месту, где только что были его губы, постоял несколько мгновений в напряжённом оцепенении, пряча лицо, а потом посмотрел на меня.
- Слижи это, - он поднёс к моим губам свой проколотый палец, на котором поблёскивала густая тёмно-вишнёвая капля, и я выполнила его просьбу.  
Я бы не смогла определить вкус его крови, но стоило только ей попасть мне на язык, как чистая энергия побежала по моим венам, вскрывая внутренние барьеры и воспламеняя атомы. Я чувствовала себя так, словно это сам дух Глена ворвался в моё тело, пленил душу и сам стал безраздельной частью меня.
- Это всегда бывает так…? – я не могла подобрать слов, чтобы описать свои ощущения. Хотелось сказать: сказочно, волшебно, прекрасно, но эти слова не отразили бы и сотой доли того спектра незнакомых чувств, что владели сейчас моей душой и телом. Тесное присутствие этого мужчины глубоко внутри себя накладывало стойкий отпечаток интимной близости между нами и сметало любые барьеры, свойственные малознакомым людям. Словно связь между нами, как между мужчиной и женщиной, длилась годами…
- Нет. С тобой я сдерживался. Просто не хотел тебя пугать. Обычно это происходит не столь…
- Захватывающе? – промурлыкала я, смакуя ощущения. - Ты всегда предпочитаешь девушек?
Глаза Глена напряжённо скользнули по мне.
- Да, я предпочитаю именно их, - несколько суховато ответил мне он.
Но меня это не остановило.
- Почему? – послала я ему чарующую улыбку.
Я чувствовала себя сейчас сильной, обольстительной, просто секси! Откуда-то всплыло знание, что он тоже прекрасно чувствует то, что творится у меня внутри, и если я захочу соблазнить его, то он не устоит. И я собралась было уже подойти к нему с тем, чтобы коснуться ладонями его груди, но не успела я сделать и пары шагов, как Глен хлестнул меня резким окриком:
- Тина! Мне нужно, чтобы ты поднялась в свою комнату и оделась к выходу! Немедленно!
Его приказной тон, как ножом, резанул моё сердце, из которого капля за каплей начала сочиться боль. На глаза тут же навернулись слёзы.
- Надень то фиалковое платье на бретельках, что я купил тебе накануне, - холодно закончил он и, равнодушно отвернувшись, принялся собирать раскиданные на столе книги в стопку.
Меня тянуло подойти к нему, обратить на себя внимание робким касанием, добиться его подбадривающей улыбки, но боязнь получить очередную оплеуху удерживала на месте. Поэтому я