Хозяина. Ведь всякий, кто до сих пор ко-мандовал им, совсем не имел права рассматриваться в этом качестве. Бесплодные, очкастые и малограмотные астро-номы, даже в своей заумной профессии не сумевшие тол-ком разобраться, им ли поклоняться, им ли служить всем своим существом? Или пузатые чиновники магистрата, проворовавшиеся до мозга костей, разве эту наглую пуб-лику, с её бегающими глазками, можно признать за под-линных хозяев? Нет, конечно. Но вот этот чудаковатый с виду господин от него веет такой сокрушительной силой это, сразу чувствуется, настоящий Хозяин, и служить ему будет радостно и приятно.
Хозяин, робко спросил Петер, можно задать один вопрос?
Ну.
Хозяин, я плохо понимаю, что именно мне надлежит искать.
Пришлось джинну подробно и нудно объяснять непо-нятливому студенту, как выглядел его бывший новый ис-кусственный зуб, который когда-то в прошлом с таким не-превзойдённым мастерством вставил знаменитый в те вре-мена и очень дорогой арабский врач Абу Бель-Бабах. Сам же волшебник заниматься поисками не может, поскольку в этих краях существует некая пагубная привычка, несо-вместимая с высоким полётом души.
Петер долго слушал эти речи, старательно кивал голо-вой, изображая полное согласие, но на самом деле ничего не понимал, а переспрашивать постеснялся. Со своей сто-роны, мудрый джинн как-то не принял во внимание, что его новый слуга будет больше полагаться на обычное сту-денческое везение, чем на чёткое понимание своей задачи.
Перед расставанием странный господин ещё раз на-помнил Петеру, что видеться они будут нечасто, поскольку для разумного существа долго задерживаться в этих краях нет никакой возможности, ибо даже финики не могут пол-ностью сдержать всепроникающий запах тушёной капусты (тут уже студент полностью отчаялся хоть что-нибудь по-нять). Но может так получиться, что у посланца возникнет (лучше бы не возникала!) неодолимая потребность в не-медленной поддержке. На такой случай ему выдаётся вол-шебное яблоко. Стоит его лишь слегка надкусить, и тут же джинн явится на помощь во всём своём блеске и величии.
И отправился Петер в путь, вооружённый яблоком, малой толикой денег и довольно смутными представле-ниями о содержании своей немаловажной миссии. Поиски его были настолько нелепы и безуспешны, что подробный рассказ о них мог бы исторгнуть слишком бурные вздохи огорчения у всякого вдумчивого слушателя или читателя этой удивительной истории. Поэтому перейдём поближе к концу, который нужен всякой затянувшейся истории никак не меньше, чем начало или, к примеру, середина.
Длинная дорога привела на этот раз любознательного юношу в Страну Осторожных Людей. Здесь все жители были настолько осторожны, что старались на людях всё больше молчать и не говорить ничего лишнего (даже пого-ворка такая была: «Слова серебро, а молчание золо-то!»). А если уж какое слово и прозвучало, его немедленно докладывали куда следует, сопровождая при этом всеми добавлениями, которые доносчик посчитал необходимым сделать от себя.
И артисты в театрах здесь в первую очередь ценились умением держать паузу. Поэтому в тишине всегда было хорошо слышать, как зрители грызут семечки. Словом, страна была благонравная и умеренная. Лучше всего себя здесь чувствовали глухонемые по крайней мере, им нра-вилось так утверждать.
Стоит ли удивляться, что чужеземный акцент Петера сразу же обратил на себя повышенное внимание? И не ми-нуло и получаса, как милый нашему сердцу путешествен-ник оказался в каталажке. Там с ним провели короткую, но поучительную беседу на разные темы и бросили побитого отдыхать в камеру, где в бодрящей прохладе и приятном одиночестве ему надлежало уяснить себе всю недопусти-мость своих возможных преступлений. Пришло время надкусить яблоко.
Вскоре раздалось обнадёживающее жужжание, и через разбитое прежними узниками стекло в камеру влетела большая муха. Сделав несколько кругов и убедившись, что посторонних нет, кроме всхлипывающего в углу растрё-панного студента, резвое насекомое превратилось в чело-века: в величественного старца, босого, но зато в в окс-фордской мантии поверх водолазного костюма. На этот раз Бло выбрал себе именно такой облик. А почему он сделал так, не нам судить.
Как и зачем ты посмел сюда попасть? грозно спро-сил профессороподобный старец. Небось набедокурил или даже грубо набезобразничал? Потому что невиновных просто так в тюрьму не запирают.
Ах, только и мог сказать бедный Петер, загляни-те, сударь, в мою несчастливую душу (вам это не пред-ставляет труда), проникните своим орлиным взором в са-мые потаённые извилины её и еле приметные уголочки, и вы сами легко убедитесь, что я невинен, как только что на-родившийся младенец.
Бло заглянул. Ой, что тут началось! И гром, и молния, и шум ветра, и треск падающих деревьев. Разгневанный джин так бушевал, что потребовалось более сотни специ-ально обученных сотрудников, чтобы скрутить его, связать и надёжно упрятать в то же самое заведение, где томился ни в чём не повинный студент. Но тут власти крепко про-махнулись (так им и надо!). Потому что через короткое время волшебник превратил и себя и своего верного слугу в самых обыкновенных комаров.
Думаете они сразу же с радостным писком вылетели на волю? Совсем нет. Вначале они крепко искусали всю недостаточно благообразную внешность начальника тюрьмы, а заодно и сверкающую лысину министра внут-реннего благополучия, который в это время очень кстати лично явился, чтобы попытать подозрительных заключён-ных.
После этого успокоившийся джинн зажал нос и улетел по своим неотложным делам, а повеселевший Петер от-правился пешком продолжать своё предприятие, хотя и мало верил в успех бессознательных странствий.
В Стране Неосторожных Людей тоже оказалось не аб-солютно сладко. Конечно, здесь взгляды пришельца на внешнюю и внутреннюю политику никем не пресекались, но ведь никого и не интересовали. А что он говорил о де-путатах, и вовсе слушать не хотели. Но при всей этой кра-соте было много мелких неудобств. То больно на ногу на-ступят, то автомобилем в бок саданут, то в толкотне лок-тем фонарь под глаз поставят. И всё мимоходом, и всё не-чаянно, хоть иногда и с извинениями. Один раз сверху упал на голову студента довольно большая балка. Хорошо, что хватило сил надкусить яблоко. Тут же явился джинн и быстро починил произведенные разрушения. Зуба и в этой стране тоже не нашлось.
Больше всего Петеру понравилась Страна Больших Весельчаков. Кого о чём ни спросишь сразу веселье.
Вам, простите, не попадался большой зуб?
Зуб говорите? Ха-ха! Ну насмешил! Вот умора!
А что вас так смешит?
Он ещё спрашивает! Ну парень! Давно к нам такие не захаживали.
А всё-таки я хотел узнать насчёт зуба.
Да плюнь ты на этот зуб! Зачем он тебе? Ведь в мире есть немало вещей намного позабавней.
Но я ищу зуб!
Ха-ха-ха! Вы только посмотрите на него! Зуб, види-те ли! Я уже забыл, когда в последний раз так смеялся.
И всё-таки зуб нашёлся! Трудно в это поверить, пото-му что такая удача приходит раз на миллион и то не на всякий. Но вот он, зуб волшебника, лежит, миленький, на берегу ручья, совершенно ни на что не похожий. Тут уже и дураку ясно, что эта невыразительная обросшая мхом глы-ба не может быть ничем иным кроме как зубом, изготов-ленным много веков назад талантливыми руками доктора Бель-Бабаха. А чем бы ещё это могло быть? То-то джинн обрадуется! Хорошо бы его поскорее известить.
Увы и ах! Сообщить нетерпеливому Бло о радостной находке не удалось. Потому что от яблока давно уже ниче-го не осталось. Какая жалость!
РАССКАЗ О СНЕЖНОМ ЧЕЛОВЕКЕ
В этот день всё население Империи от заносчивых жителей многолюдной столицы до непритязательных про-винциалов, в том числе молчаливых пастухов, меланхо-лично пасущих своих коз в приграничных зонах, было охвачено непривычным, радостным оживлением. Ещё бы! В этот самый день все средства массовой информации, а таковых в той державе насчитывалась тьма тьмущая, хотя и непонятно, зачем их столько, разнесли по всем городам и весям благую весть, что наконец-то пойман доселе неуло-вимый, а потому совершенно загадочный Снежный Чело-век.
Уж сколько раз заинтересованным лицам удавалось наблюдать его следы (они особенно хорошо просматрива-лись на свежевыпавшем снеге), сколько раз тень его мель-кала поблизости сараев, где вкушали мирный сон куры-несушки, но вот поймать представителя этого редкого и тем крайне интересного для науки вида никак не удава-лось. Наверное ловили как-то не так. Хотя усилий было положено немало, и газеты не реже раза в месяц сообщали об отъезде очередной группы энтузиастов на Памир, или в Бурятию, или на гору Килиманджаро, или на мыс Шмидта, или ещё куда-нибудь. Естественно, речь всякий раз шла не о развесёлой компании бездельников, желающих прими-тивно развлечься на природе, а о хорошо экипированной экспедиции, укомплектованной лучшими специалистами по поимке снежных людей, и к тому же возглавляемой всем известным профессором (фамилия профессора раз от разу менялась и никому ничего не говорила, поэтому при-водить её здесь не имеет никакого смысла). Одна моло-денькая участница такой экспедиции потом охотно расска-зывала журналистам, что как-то раз тёмной ночью ей даже удалось хорошо расслышать учащённое дыхание Снежно-го Человека, но когда рассвело, его отчётливые следы со-всем простыли, хотя ещё и оставались хорошо видны не-далеко от палатки.
А что по этому поводу думают наши учёные? спросил однажды прямо с экрана телевизора всем извест-ный политолог (ума не приложу, где учатся на политолога, а то бы я тоже пошёл).
Оказалось, что учёные, как всегда, не имеют опреде-лённого мнения. Поэтому они, как им и положено, разде-лились на два плохо примиримых лагеря. Представители первого их условно можно отнести к оптимистам уве-ренно твердили, что Снежный Человек несомненно суще-ствует и безусловно является не кем иным как последним представителем неандертальцев. Нежелание его общаться с современной публикой эти специалисты объясняли дур-ным воспитанием, но всё больше врождённой нелюбовью медлительных неандертальцев к весьма динамичным кро-маньонцам и их потомкам. Представители кроманьонской ветви, дескать, слишком прагматичны и слишком легко преуспевают во всяких сомнительных предприятиях и во-обще слишком откровенно и весьма успешно сживают со свету плохо приспособленных к современности неандер-тальцев.
Не знаю как других, но меня подобные рассуждения убедили полностью.
Приверженцы другого научного направления я от-ношу их к пессимистам утверждали, что Снежного Чело-века не было и нет. По всей видимости его и не будет ни-когда, если человечество сумеет вовремя поумнеть и ре-шительно отказаться от поп-культуры и других радикаль-ных достижений, быстро ведущих к вырождению совре-менной и крайне неразборчивой в средствах цивилизации.
Мне кажется, что к аргументам этой стороны тоже следует
