надменен, как и подобает человеку столь высокого происхождения. Совершив какой-то сложный поклон, он вносил горшок в королевскую спальную и, побледнев от важности своей миссии, нес его до кровати короля.
Генрих, уже давно ожидающий этого момента, дергал ногой от нетерпения. Третий держатель горшка ставил этот сосуд около кровати и с сознанием выполненного долга отходил в сторону, предоставляя королю возможность облегчиться.
- Ох! – говорил Генрих, справив нужду и утирая пот на лице. – Когда-нибудь я не дотерплю до конца церемонии. А в былые времена я мог запросто облегчиться у любого куста и никто не кричал об этом на всю округу.
- Величие обязывает, сир, - почтительно заметил Рони, который теперь назывался герцогом де Сюлли.
- Я бы сказал, оно угнетает! – ответил Генрих, в то время как лекари внимательно осматривали содержимое горшка, чтобы убедиться, что оно соответствуют норме.
Началась вторая утренняя церемония - одевание короля. Она продолжалась более часа: предметы королевского туалета медленно передавались из рук в руки.
Генрих, чувствуя голодные колики в желудке, ворчал:
- Бог мой! Эти церемонии уморят меня!
- Сир, вы - великий король! - говорил ему Рони. – Это признано всеми…
- Вот только росту мне это не прибавило ни на йоту!
- Ваши дела навечно вписаны в скрижали мировой истории…
- Ради бога, не давайте читать эти записи детям и молодым девицам!
- Ваши подданные готовы носить вас на руках…
- Так я им и дался! А если они меня уронят?
- Сир! – с глубоким волнением произнес Рони. – Ваше величие – это величие всего государства. Прошу вас, сир, будьте серьезнее!
Генрих посмотрел на него и подумал: «А старость ему к лицу. В сущности, он уже в юности был стариком и теперь принял свой истинный вид».
- Ну, ну, герцог, не огорчайтесь! – сказал он ему. – Разве я не соблюдаю весь этот утомительный этикет, не сижу, как манекен, на троне – в парадном одеянии, да еще с регалиями? Иногда мне кажется, что я и есть манекен, а настоящий я куда-то пропал! Не сердитесь, мой дорогой друг, обещаю, что буду исполнять все дурацкие церемонии, раз они идут на пользу государству. Однако позвольте мне заметить вам, что вы тоже выражаете собой величие Франции и, признаться, это получается у вас куда лучше, чем у меня. Вы поистине великий человек, - как по вашим заслугам и достоинствам, так и по длине ваших чулок!
Рони через силу засмеялся:
- Ах, сир, вы не способны быть серьезным! И все-таки, вы - великий король, нравится вам ваше величие или нет.
- Будь по-вашему. Каких еще жертв потребует от меня мое величие сегодня?
- Одни приятные обязанности, сир! После завтрака вы покажитесь своим благодарным подданным, которые жаждут лицезреть вас.
- Ага! Что я вам говорил: становлюсь манекеном, а не человеком! – воскликнул Генрих.
- Затем вы будете позировать художнику, который рисует ваш парадный портрет.
- В прошлый раз он дал мне взглянуть на то, что у него получается. Прекомичная картина! На переднем плане стоит маленький человечек с нелепой физиономией, выставив вперед ногу, как петух. Он опирается на нечто, похожее на сундук, а на заднем плане какая-то занавеска.
- Сюжет был одобрен Государственным Советом, но возможно мы упустили что-то… Может быть, у вас есть какие-нибудь предложения? - терпеливо спросил Рони.
- Да! Да! Есть! Предлагаю изобразить мое величество с чашей вина в руке, в окружении веселых девиц, которым нашептывают на ушко любезности пьяные херувимчики.
- Государь, умоляю вас, будьте серьезнее! Если картина вам не нравится, мы можем пригласить другого художника или изменить сюжет.
- Делайте, как знаете. Во имя государства я готов на все!
- И сегодня вы докажете это, сир! В два часа пополудни начнется церемония вашей свадьбы.
Король сразу же помрачнел:
- Черт возьми, вы думаете, я мог забыть об этом радостном событии? Вы думаете, я могу забыть, как из высших государственных интересов вы продаете меня этой девице?
- Но Мария молода, почти на тридцать лет моложе вас…
- Хорошенький союз: старик и девчонка! Сто против одного, что у старого оленя скоро вырастут ветвистые рога!
- Но она симпатична…
- Настолько, что вы до сих пор не позволяете мне взглянуть на нее!
- Таков обычай в ее стране: жених не должен видеть невесту до свадьбы.
- Очень странный обычай, - покачал головой Генрих. – Все равно, что покупать, не глядя, лошадь, - а жена ведь важнее кобылы!
Рони помолчал немного.
- Сир, с тех пор, как вы развелись с вашей супругой…
- Да, моя Марго пыталась зачать ребенка с половиной дворян Франции, но так и не смогла этого сделать…
- …С тех пор, как вы развелись с вашей супругой, все ваши подданные с ужасом думают, что ожидает страну, если вы уйдете из жизни, не оставив наследника. Франция едва ожила после долгих лет хаоса, вражды, кровавых войн, - и что же, вновь междоусобицы и борьба за престол? Вы просто обязаны подарить Франции наследника.
- Пусть его лучше подарит моя будущая жена, а я предоставлю ей для этого все, что от меня потребуется.
- К тому же, - продолжал Рони, - богатое приданое вашей невесты поможет нам закрыть брешь в бюджете. Мало того, мы сможем еще раз понизить налоги, которые мы собираем с крестьян и горожан, а также направить часть денег на открытие новых ремесленных мастерских, о чем вы так давно мечтали. И, наконец, женитьба на Марии Медичи породнит вас с могущественным родом, который окажет вам помощь в борьбе с врагами нашей страны.
- Знаю, знаю, все знаю, но все же трудно отдаваться без любви, - пробурчал Генрих. - По крайней мере, мое тело высоко оценено; поистине, король - самая дорогая шлюха в мире!
…Перед свадьбой Генриха одели в белый камзол с пышным жабо и в широкие белые штаны-буфы; на ноги ему натянули белые шелковые чулки, а на них надели белые туфли с серебряными пряжками; голову короля покрыли белой шляпой с большим белым плюмажем.
- Вам не кажется, милейший, что белый цвет больше подходит невесте, чем жениху? – спросил король у мажордома.
- Так положено, ваше величество, - удивленно ответил он.
- То-то будет смеху моим добрым подданным, когда они увидят меня в одежде девственника, да еще вышагивающего на этих высоченных каблуках, - хмыкнул Генрих.
***
Невзирая на нудный мелкий дождик, моросивший с раннего утра, весь Париж собрался посмотреть на свадьбу короля. Люди залезли на мокрые покатые крыши домов, уцепились за мансардные окна и выступы водостоков; некоторые уселись даже на железные вывески трактиров и торговых лавок. Все завидовали избранным счастливчикам, допущенным на площадь около собора, в котором должно было состояться бракосочетание королевской четы.
Когда на улицах показался кортеж государя, народ возликовал.
- Да здравствует король Генрих! – закричали горожане так дружно, что спугнули сотни галок и ворон, начавших с истошными криками носиться над городом.
- Берегите шляпы и камзолы, господа! А не то мы прибудем в церковь в непотребном виде, – сказал король своим приближенным.
Кортеж с трудом продвигался по заполненным народом улицам и горожане могли хорошенько рассмотреть своего государя.
- Боже мой, как он красив! Он великолепен! Он велик! – раздавались со всех сторон голоса. – Он – воплощение Бога на земле!
Многие плакали от восторга и умиления, а толстый булочник, посадив сына себе на плечи, назидательно говорил ему:
- Смотри, сынок, смотри и запоминай, – ты будешь рассказывать своим детям и внукам, что собственными глазами видел свадьбу величайшего короля на свете!
- Вот видите, сир, как вас любит простой народ, – довольно произнес Рони, сидевший в карете рядом с Генрихом.
- Народ любит сочинять сказки, - загадочно ответил он.
- Но согласитесь, сир…
- Впрочем, когда две недели назад по приговору городского суда казнили вора, укравшего кочан капусты на рынке, восторга было не меньше.
- Но, сир…
- Надеюсь, на мои похороны соберется столько же людей, сколько собралось на мою свадьбу, - поддразнивал его Генрих.
- Сир!
- Посмотрите-ка лучше на мой важный вид – прямо приказчик, обманывающий своих работников!
- Сир!
- А, вот мы и приехали! Что же, надо идти к невесте, черт ее побери!
Открыв дверь кареты, в которой сидела Мария, король сделал элегантный реверанс и подал ей руку; Мария оперлась на нее и не спеша вылезла из экипажа.
- Эге! – Генрих покраснел от натуги. – А моя будущая супруга не страдает истощением.
Распрямив пышнейшее платье, шлейф которого немедленно подхватили два пажа, Мария поправила густую вуаль, закрывавшую ее лицо. Генрих обречено вздохнул и повел невесту в церковь. Стоявшие у входа девушки из родовитых дворянских семей бросали королевской чете под ноги бутоны цветов, а в самой церкви собралось множество сановников, отчего там было невыносимо душно.
Обливаясь потом, раскачиваясь на высоких каблуках, Генрих кое-как подвел Марию к амвону и покорно встал рядом. Епископ начал обряд венчания и новобрачная вытянулась во весь рост; Генрих еле-еле доставал ей до уха. «Боже мой, что за комичный дуэт мы собой представляем!» – ужаснулся он и покосился на присутствующих в церкви, ожидая увидеть на их лицах усмешки. Однако все наблюдали за королевским венчанием с благоговением. «Всеобщая слепота!» - подумал Генрих.
- Теперь поцелуйтесь, - сказал епископ, закончив обряд.
Генрих откинул вуаль с лица невесты и отшатнулся.
- Боже! – вырвалось у него.
Мария, привыкшая, что ее внешность вызывает подобную реакцию, невозмутимо ждала положенного поцелуя. Генрих оглянулся на Рони. Тот поднял брови и кивнул на Марию, показывая, что ее все же надо поцеловать. Генрих укоризненно посмотрел на него и покорно чмокнул Марию в губы.
Грянула музыка, хор запел торжественный гимн, с башен городской цитадели бухнули пушки. Когда новобрачные вышли из собора, ликование народа достигло высшего предела: люди вопили, рыдали, кидали шляпы и чепчики на мостовую.
Посадив Марию в карету, Генрих задержался на минуту и шепнул Рони:
- Ну, спасибо, удружили! Чем я вам не угодил?
- Но, сир…
- Ладно, после об этом. Срочно попросите у моего придворного лекаря какого-нибудь возбуждающего средства для меня – боюсь, что первый раз в жизни я не смогу удовлетворить женщину!
И, уже садясь в карету, он добавил:
- Лишь бы моей супруге не пришла в голову фантазия залезть на меня, когда мы будем трудиться над созданием наследника, иначе от моего величия останется одно мокрое место.
Занавес
Генрих играл со своим сыном в мяч. Людовик изо всех сил старался обыграть отца, но никак не мог этого сделать. В конце концов, огорченный мальчик заплакал от отчаяния.
- Ну, ваше высочество, ни к чему так переживать! – сказал ему Генрих. – Сколько раз мне не удавалось победить врага, и слезы, поверьте, никогда не помогали. Гораздо полезнее собраться с силами, изучить слабые стороны противника и попытаться снова одолеть его. Вы еще научитесь побеждать, вот увидите! Вы превзойдете меня во всем: сын должен быть впереди отца. А сейчас мне пора идти, чтобы поиграть в другие игры.
- А нельзя ли мне поиграть в них, ваше величество? – робко спросил Людовик.
- О, вы еще наиграетесь в них вдоволь, когда вырастете! Взрослые постоянно играют в игры, большинство из которых, увы, доставляет мало удовольствия играющим.
- Зачем же играть в такие игры? – удивился мальчик.
- А
Спасибо.