три бутылки.
- Ваши условия тяжелы… - задумался король. – Но, похоже, у меня нет выбора: я принимаю их. Как-никак, вы победитель!
- Вот именно. А уж я буду служить вам верой и правдой, ваше величество! Вам крупно повезло сегодня: во-первых, вы остались живы, а во-вторых, приобрели такого солдата, как я.
- В самую точку попали, милейший. Мне крупно повезло сегодня, - устало сказал Генрих и направился к дому коменданта.
Дела государственные
Оставив Париж на попечение Рони, Генрих объезжал страну. С тех пор как он стал править всей Францией, в Париже для него был построен великолепный дворец, но Генрих редко жил в нем. Хотя седина уже посеребрила бороду и голову короля, но он все ездил и ездил по городам и селам, разбирал жалобы своих подданных, вершил суд и восстанавливал справедливость. Так же как прежде, он часто бывал с простыми людьми, ел и пил с ними, щедро оплачивая обед, - и за стаканом вина они рассказывали ему о своих горестях, которых пока еще было больше, чем радостей.
Сейчас Генрих сидел за выскобленным деревянным столом в доме суконщика и ел чечевичную похлебку, в которую по своему обыкновению добавил красное вино.
- А что, кум, наверное, не каждый день твоя жена варит курицу на обед? – спросил он.
- Где уж там, ваше величество! Дай бог, в праздник побалуемся курятиной, а в простой день - никогда, да и по воскресеньям не часто, - со вздохом отвечал суконщик.
- А что так, кум? – наивно удивился Генрих.
Суконщик отвел взгляд и закашлялся.
- Ты, никак, подавился? Выпей скорее винца, а то далеко ли до беды! – встревожился король и налил хозяину полную кружку: - За твое здоровье, кум!
- За ваше здоровье, ваше величество! - возразил суконщик и выпил кружку до дна.
- Налоги-то теперь, вроде, поменьше? – Генрих быстро взглянул на него.
- Налоги-то меньше, ваше величество; но по-прежнему дерут с нас три шкуры все, кому власть дана, - и попробуй возмутиться! – горячо сказал раскрасневшийся от вина суконщик.
- А жаловаться не пробовал?
- Жаловаться? Кому?! Не в обиду будь вам сказано, но ваши чиновники да судейские одним мирром мазаны! – осмелел суконщик.
- Ох, кум, верно говоришь! А скажи по совести: ваши чиновники из Городского Совета честнее моих?
- Еще бы! Совет о городе печется! – возмутился хозяин.
- Ой ли, кум? Свой-то карман, поди, каждому ближе. А по мне и пусть тот карман полнится, но чтобы и казна не запустела! Однако как одному за всем углядеть? Ты в своей мастерской без подмастерьев не управишься, а мне в государстве без помощников и подавно не обойтись.
- Так-то оно так, но уж больно бессовестные и вороватые эти помощники! – совсем расхрабрился суконщик.
- Эх, дружок, тебя бы в министры – до того ты хорошо в государственных делах разбираешься, – король похлопал его по плечу. - И казну ты, наверно, не расхищал бы, а напротив, свой доход в нее вкладывал, – так ли, кум? Отвечай, как на духу!
- Не знаю, ваше величество… Не могу ручаться, - задумался суконщик.
- То-то же! Где мне набрать помощников честных и неподкупных, да в делах сведущих? Хотя бы тысячу таких найти, - да, что тысячу, хотя бы сотню! Да, что сотню, - хотя бы десяточек! Вот бы уж жизнь наладилась: поставил бы я их наиважнейшими делами заправлять, и было бы у нас сплошное процветание, - король налил себе вина и выпил залпом.
- Неужто и десятка честных нет? – изумился хозяин, выпив вслед за королем.
- Пока я нашел только одного: он у меня главный министр. А остальные… Любого можно вешать без разбора – либо за воровство, либо за глупость… Так что не взыщи, кум, не могу тебя пока от поборов освободить. Не сердись и продолжай делать свое сукно. Оно у тебя отменное, и продаешь ты его недорого: будут сукно твое покупать, – будет у тебя курица к обеду.
- Да поможет мне Господь! – перекрестился суконщик.
- Однако мне пора в дорогу. Мои дворяне меня заждались, - сказал Генрих, вставая из-за стола.
- Куда же вы, ваше величество, на ночь глядя? Не осмелюсь предложить вам ночлег в моем доме, но председатель Городского Совета с радостью примет вас у себя, – засуетился хозяин, подавая королю шляпу и плащ.
- Нет, любезный, надо ехать. Спасибо за еду. Возьми эту монету, пригодится! Да прикажи кому-нибудь посветить мне, а то впотьмах не найду выхода.
- Конечно, ваше величество! Один момент, ваше величество! Эй, племянница, принеси огня и посвети его величеству! Живо! – закричал суконщик, ударив кулаком по столу.
- Какой ты сделался официальный, кум, прямо мой мажордом! – усмехнулся король.
Прикрывая рукой свечку от сквозняка, в комнату вошла юная девушка. Генрих, уже направившийся к двери, остановился. Девушка была поразительно красива: на свежие щечки падали из-под чепчика густые локоны черных волос; темное платье с белым передником изящно облегало грациозную фигуру; большие карие глаза красавицы смотрели весело и живо. Генрих улыбнулся.
- Твоя племянница – просто чудо, кум!
- Сирота, - пояснил суконщик. – С детства живет у нас. По летам ее пора замуж выдавать, но кому нужна невеста без приданого?
Тем временем девушка бросила быстрый взгляд на короля. Несмотря на немолодые годы, он был крепок и строен; взгляд его был не вялым и недовольным, как у старика, а живым и энергичным, полным желаний, - если бы не седина в волосах, короля можно было бы принять за юношу. А ведь он столько перенес в своей жизни!.. И девушка тоже улыбнулась Генриху, отчего стала еще привлекательнее.
- А знаешь, кум, - сказал он, - ты, пожалуй, прав, не надо мне ехать в ночь. К тому же, я что-то не наелся. Вели принести все лучшее, что у тебя припрятано в погребе – я заплачу вдвойне. Попируем, как следует, а потом я заночую у кого-нибудь из ваших городских богатеев.
- О, ваше величество, вы оказываете мне такую честь! – низко склонился хозяин.
- Брось кланяться и причитать, кум, что это на тебя нашло? Мне гораздо веселее видеть, как ты осушаешь стакан за стаканом, чем твои упражнения в учтивости.
***
Ужин продолжился и вскоре суконщик совсем разомлел. Он засыпал, вздрагивал, просыпался и бормотал что-то бессвязное. Генрих же только немного раскраснелся. Он рассказывал племяннице хозяина всякие уморительные истории, которые заставляли ее хохотать до слез. Как бы невзначай он брал девушку за руку или обнимал за талию; она отстранялась, но не уходила и все чаще смотрела на короля с волнением и ожиданием. Генрих очень хорошо знал эти признаки разгорающейся страсти: предчувствие ее было таким же прекрасным, как сама любовь. Как восхитительны были все эти мимолетные взгляды, легкие прикосновения, ничего не значащие слова! Все это было счастьем, но еще большее счастье ждало его впереди…
Наступила ночь. Суконщик спал, уронив голову на стол. Генрих встал, обнял девушку и поцеловал ее.
- Ах, ваше величество, - пролепетала она.
- Ты прекрасна, как майское утро; твой нежный голос веселит мне сердце, как пение соловья на рассвете… Разве я виноват, что моя кровь кипит от любви к тебе, а сердце стучит так сильно, что больно дышать, – шептал Генрих.
Девушка томно вздохнула, глаза ее закрылись, она обвила рукой шею короля и тоже поцеловала его.
- Я приду к тебе сегодня, моя любимая, - продолжал шептать Генрих. – Где твоя комната?
- На втором этаже, под крышей… Но мой дядя, но моя тетка? Они могут нас услышать, их комната прямо под моей.
- Твоя тетка давно уже спит, – вон какой славный храп раздается в доме, – а твой дядя уж точно не проспится до утра. Иди к себе, моя прелесть, скоро я приду, – король нежно погладил и поцеловал ручку юной красавицы…
Когда девушка поднялась наверх, он подошел к суконщику и тряхнул его за плечо.
- Эй, кум, вставай, иди спать к своей женушке!
- Ваше величество, такое внимание, ваше величество, - заплакал суконщик.
- Ну, полно, любезный! Давай я помогу тебе дойти до спальни, обопрись на меня, - благо никто не видит, как ты попираешь королевское достоинство.
Уложив суконщика в постель, Генрих вышел на улицу и тихонько свистнул. Как из-под земли перед ним появился начальник его стражи.
- Вот что, дружок, я остаюсь ночевать в доме этих добрых людей. Придется твоим ребятам поскучать здесь до рассвета. Обещаю всем хорошую выпивку за мой счет.
- Благодарю вас, сир! Мы готовы исполнить любое ваше приказание! – вытянулся начальник стражи.
- Тише, дружок, а то разбудишь соседей…
Вернувшись в дом, Генрих осторожно поднялся в комнату на втором этаже и тщательно запер за собой дверь. Девушка сидела на кровати, прикрывшись одеялом; он покрыл поцелуями ее лицо.
- О, ваше величество! – прошептала она…
Лишь на рассвете Генрих расстался со своей юной возлюбленной.
- Увы, мне пора, любовь моя! Государственные дела не терпят отлагательства, – сказал он, нежно поцеловав ее на прощание. - Я никогда не забуду тебя и эту ночь любви, которую ты мне подарила.
- И я никогда не забуду вас, государь, - ответила она и на ее глазах блеснули слезы.
Не оборачиваясь, Генрих вышел из комнаты, ибо знал, что если обернется, то не в силах будет уйти…
В переулке его ждали полусонные дворяне из охраны. Они подали королю лошадь; усевшись на нее, он дал знак следовать за ним. Отряд вернулся к дому суконщика; не слезая с коня, Генрих громко постучал в дверь и закричал:
- Эй, хозяин, проснись!
В соседних домах тут же открылись ставни и в окнах появились любопытные лица соседей. Суконщик, перепуганный внезапным пробуждением, с трудом открыл незапертую дверь.
- Держи, хозяин! – король бросил ему мешочек с золотыми монетами. - Это тебе в благодарность за угощение и дельные советы по управлению государством, которые ты мне дал… И пусть половина этих денег пойдет на приданое твоей племяннице, которая достойна называться лучшей невестой города! – во всеуслышание произнес он.
- Ваше… ваше величество, - бормотал потрясенный суконщик.
Стараясь не глядеть на окошко под крышей дома, Генрих развернул коня и пустился вскачь по пустой улице.
- Да здравствует король! – завопили горожане, свесившись из окон.
- Вот настоящий король, - продолжал бормотать растроганный суконщик. – Он всегда готов выслушать простых людей и щедро оплачивает их советы. Какое великое государство мы с ним построим!
Королевское величие
Каждый день в Лувре начинался с одной и той же церемонии. Как только король просыпался, на середину приемного зала выходил важный, облаченный в расшитую золотом одежду мажордом. Он ударял тяжелой тростью в пол и кричал:
- Король пробудился!
Придворные, собравшиеся к утреннему выходу государя, переставали шептаться и замирали. Дождавшись полной тишины, мажордом снова ударял тростью в пол и выкрикивал:
- Первый держатель королевского горшка!
Двери в дальнем конце зала открывались, из них выходил знатный дворянин, который торжественно нес роскошный сосуд, предназначенный для удовлетворения естественных потребностей его величества. Под завистливыми взглядами собравшихся первый держатель горшка шел к мажордому, а тот опять стучал тростью и кричал:
- Второй держатель королевского горшка!
Второй держатель подходил к первому держателю, склонялся перед священным сосудом, брал его и доносил до дверей в королевскую опочивальню.
Мажордом кричал:
- Третий держатель королевского горшка!
Дворянин, занимающий эту должность, происходил из знатнейшего рода королевства и был
Спасибо.