были для нее особенно неприятны. К утру, она еле передвигала ноги, и, вернувшись в свою камеру, сутки не вставала с постели, отсыпалась. В ночную смену приходилось выполнять самую тяжелую и грязную работу. Чистить овощи, отмывать от жира гигантские котлы, выносить скопившиеся за день помои. Днем работа была попроще и полегче. Надежда обычно попадала на раздачу и механически совала в руки проходящих мимо нее заключенных тарелки с гречневой кашей. Не хотелось ей идти и потому, что сегодня была очередь Сильвии. Обычно, та охотно проводила время в столовой, но почему-то именно сегодня экспансивная колумбийка наотрез отказалась туда идти. Сославшись на внезапно одолевшую ее болезнь, она легла на кровать и укрылась с головой одеялом. Все уговоры Надежды, а затем надзирателя оказались безуспешными и Надежда, чертыхнувшись, вынуждена была отправиться на дежурство вместо нее.
Прокопченный зал столовой встретил ее дымным чадом газовых горелок и громадным роем мух, вьющихся у потолка. Дежурный по столовой, старый глуховатый негр, сидевший в централе, наверное, уже лет двадцать, в грязном переднике и таком же грязном помятом колпаке отвел Надежду в кладовку в углу зала и, указав на корзину с баклажанами, приказал к утру ее перебрать. Тяжело вздохнув, Надежда кивнула, в знак того, что задание понятно и, присев рядом с корзиной, стала ждать, когда дежурный уйдет. Задание было не сложным, и она надеялась, что помимо переборки гнилых баклажанов сможет еще немного поспать. Наконец, захватив ящик с тушенкой, дежурный вышел, прикрыв за собой дверь.
Отыскав на полу кладовой место посуше, Надежда расстелила на нем мешки из-под картошки и, с наслаждением, потянувшись, улеглась на них. Звук голосов из соседнего зала стал постепенно затихать, видимо дежурную смену повели разгружать приехавший автомобиль с продуктами. Обрадовавшись, что про нее забыли, Надежда закрыла глаза и чтобы быстрее заснуть стала по привычке считать трещинки на потолке. Когда она дошла до двадцати пяти перед ее глазами поплыли круги и она, повернувшись на бок, погрузилась в сон.
Проснулась она от того, что ей стало холодно. Машинально поискав рукой несуществующее одеяло, она приподняла голову и, с трудом приоткрыв один глаз, попыталась понять, где находится. Кругом стояла черная как кусок угля темнота и Надежде долго это не удавалось. Наконец, по приторно-кислому запаху, ударившему ей в нос, она вспомнила про дежурство, и ей стало неловко, от того, что вместо разборки гниющих баклажанов, она спокойненько спит на полу. «Как бы не попасть в карцер!..» – с волнением подумала она, зная, что за невыполнение назначенного задания у нее могут возникнуть большие неприятности. Дежурный по столовой был лишен чувства жалости и за малейшую провинность беспощадно наказывал. Надежда испуганно вскочила с пола и вдруг с ужасом поняла, что одежды на ней нет, и она стоит на полу совершенно голой!
Секунду она стояла в полном замешательстве, затем ощупав рукой свое тело, села на корточки и машинально поискала одежду на полу. Ее поиски оказались напрасными, и Надежда растерянно опустилась на мешки из-под картошки. Ее мысли бешено скакали друг за другом, и она никак не могла понять, что ей теперь делать. Наконец, она решила позвать на помощь и чтобы закричать, открыла рот.
– Ну что крошка, проснулась?.. – раздался вдруг из темноты пугающе знакомый ей голос. Надежда вздрогнула так, словно взялась руками за оголенный электрический провод. Вскочив на ноги, она чтобы не упасть, схватилась за угол стоящего рядом ящика.
Голос в темноте удовлетворенно хмыкнул, и Надежда, присмотревшись в направлении, откуда он раздался, стала различать у стены смутные очертания человеческой фигуры.
– Ч-то вам н-надо?.. – дрожащим голосом спросила она.
– Что?.. – человек хрипло кашлянул и, затем, шипя и проглатывая куски слов, добавил. – Сама… дол-на… поним-ть… Не мал-нькая…
Когда смысл сказанного дошел до Надежды, она вдруг поняла, чей голос она слышит. «Это он!..» – с ужасом подумала она и, чуть помедлив, спросила.
– Это ты Фредди?..
Темнота у стены зашевелилась, и невидимый до этого человек приблизился к ней. Украшенное многочисленными шрамами лицо, татуировка змеи на груди и длинные как у гориллы руки не позволяли ошибиться.
Надежда сразу узнала Фредди Грина.
– Я… – лицо Грина растянулось в глуповатой улыбке.
Он остановился рядом с Надеждой и, обдав ее горячим дыханием, прошептал.
– Я хочу провести с тобой эту ночь малютка. О кей!..
Несмотря на холодящий сердце страх, Надежда окинула Грина презрительным взглядом и, скривив губы, сказала.
– Но ты забыл спросить, хочу ли этого я?
Секунду Грин молчал, затем улыбка на его лице сменилась маской гнева и он, схватив Надежду за руку, прохрипел.
– Когда я чего-то хочу, то не спрашиваю, хочет ли этого кто-то другой…
Надежда увидела искорки безумия в его глазах и, поняв, что сейчас он бросится на нее, изо всех сил закричала. Ее крик глухим эхом пробежался среди ящиков и стеллажей кладовки и отразился в ее дальнем углу. Грин ладонью зажал Надежде рот и, схватив за талию, повалил на пол. Два тела переплелись в отчаянной схватке и, осыпая друг друга ударами, покатились по полу. Картошка, лук, помидоры сыпались на них с полок. Из порванного мешка белым густым облаком вырвалась мука. Оттолкнув Грина в сторону, Надежда вскочила на ноги, но тут же снова упала на пол, поскользнувшись в луже разлившегося оливкового масла.
Издав звериный рык, Грин бросился на нее и накрыл своим телом. Надежда почувствовала, как руки Грина сжимают ей горло и, придушенно захрипев, начала терять сознание. «Все!..» – промелькнуло у нее в голове. Из последних сил она вырвалась из сжимающих ее смертельных объятий и, перевернувшись на бок, поползла к выходу. Сзади раздался нечеловеческий, похожий на рев раненого зверя, вой.
– Помогите!.. – кричала Надежда, стуча кулаком в закрытую дверь.
Сзади нее снова раздался крик Грина, и Надежда почувствовала, как ее схватили за ногу. Ее сердце замерло от ужаса, а в голове раздался оглушительный, отключающий сознание, звон. Она в отчаянии еще раз ударила в дверь кулаком и вдруг та распахнулась, и рука Надежды провалилась куда-то в пустоту…
НЬЮ-ЙОРК. МЕДИСОН-АВЕНЮ...
Генеральное консульство Российской Федерации в Нью-Йорке размещалось в небольшом четырехэтажном угловом здании, находящемся на пересечении Медисон-авеню и 91-стрит. Взглянув на уныло свисающий с балкона триколор, Андрей вошел в здание через главный вход и, затем по лестнице поднялся на второй этаж. Постучав в украшенную позолоченной табличкой дверь и услышав разрешение войти, он заглянул в комнату. Здесь находился визовый отдел консульства, куда по делам Секретариата ООН, ему часто приходилось обращаться. В комнате работали четыре женщины, но сейчас в обеденный перерыв, когда поток посетителей прервался, на рабочем месте была только одна из них, миловидная блондинка средних лет, в строгом черном костюме, белой блузке и туфлях на огромных каблуках. Приветливо улыбнувшись Андрею, она поправила на смуглом подкрашенном румянами лице очки, и когда Андрей присел в кресло напротив, сказала:
– Добрый день! Давно тебя жду…
Андрей смущенно опустил глаза и, чуть замешкавшись, ответил.
– Извините Татьяна Андреевна, с утра было много дел в Секретариате, и я смог освободится только сейчас.
Женщина понимающе кивнула.
– Не беспокойся... Встреча с Дугласом назначена на три, и ты успеешь к ней подготовиться. Инструкции в этой папке… – она положила перед Андреем обтянутый кожей скоросшиватель. – Садись за мой стол и читай. Когда закончишь, поговорим о том, как вести себя на встрече и что ты должен узнать у Дугласа.
Сев в припаркованный у тротуара «шевроле лачетти», Андрей привычно оглянулся и включил зажигание. Еще не успевший остыть двигатель задрожал, затем по приборной доске скользнула цепочка разноцветных огоньков, и в салоне послышалось привычное глухое урчание. Дождавшись пока стрелки приборов, остановились у отметки «норма», Андрей выжал сцепление и, плавно дав газ, выехал на Медисон-авеню.
Поток машин тут же подхватил его и понес в направлении Сохо. В эти полуденные часы движение в центре Нью-Йорка было особенно интенсивным. Обычно это Андрея раздражало, но сегодня обилие машин было как раз на руку, так как доставляло его преследователям немало хлопот.
«Хвост» за собой он заметил почти сразу. Отъезжая от здания консульства его «шевроле» чуть не столкнулся с помятым темно-красным «опелем», в салоне которого сидели два подозрительных субъекта в темных очках и о чем-то говорили по мобильным телефонам. Пропустив «опель» вперед, Андрей тут же перестроился во второй ряд, а затем на ближайшем перекрестке свернул на параллельную Медисон-авеню улицу. Как он и ожидал, «опель» повторил его маневр, и, пристроившись сзади, мигнул фарами. Андрей усмехнулся. «Дают понять, что нахожусь под наблюдением...» – подумал он. К такому поведению агентов ФБР он уже привык и знал, что и когда надо делать, чтобы оторваться от слежки.
Прибавив скорость, его «шевроле», резко перестроился в крайний левый ряд. Преследователи замешкались. Их «опель» продолжал двигаться во втором ряду между двумя большегрузными фурами, водители которых то и дело сигналили друг другу и, высунувшись из окон, кричали непристойности.
Андрей знал, что впереди на пересечении Седьмой-авеню и Чарльз-стрит начались ремонтные работы, и движение на перекрестке было сильно затруднено. Поток машин сужался в тонкий ручеек, который с трудом пробирался между горами строительного мусора и вырытыми котлованами. Светофор на перекрестке не работал, и движение регулировал полицейский, который следил не столько за порядком проезда машин, сколько за тем, что делают строители.
Окружающие Андрея машины начали выстраиваться в цепочку и теперь его «шевроле» отделяло от «опеля» с десяток грузовиков и автобусов. Его преследователи заволновались, пытаясь к нему приблизиться, но шедшие впереди них фуры упорно не уступали дорогу. На сигналы «опеля» из кабины ближайшей фуры высунулась рука с монтировкой и погрозила его пассажирам.
Проехав перекресток, Андрей резко увеличил скорость, и пока его преследователи выясняли отношения с водителями фур и объезжали стоящие на перекрестке машины успел свернуть на Брум-стрит и мимо парка Сары Рузвельт оказаться в Чайнатауне. Взглянув в зеркало заднего вида, и не заметив преследовавший его «опель», он через Уорт-стрит поехал к портовым докам в Тринити.
Часы на большом рекламном щите с пестрой эмблемой «Кока-колы» показывали половину второго, и чтобы попасть на оговоренное место встречи у него еще оставалось достаточно времени. Остановившись у небольшого кафе, Андрей решил перекусить. Заказав чашку кофе и пару сэндвичей, он расположился за столиком у окна и стал обдумывать план своих дальнейших действий.
Предложение, полученное от Дугласа, инициатором которого был он сам, удивило и озадачило руководство резидентуры. Контакт действующего сотрудника ФБР с российской разведкой мог означать, либо провокацию, которую хотели организовать сотрудники ФБР в связи с
