Реально место очень дорогое! – заявил он такое, что мы с Владом по-другому посмотрели на старикашку садовничего.
— Вот мы и не продаём картину, чтобы этого не случилось и мир расцветёт! – тяжело вздохнув, уверенно и потрясённо заявил Тангоньика.
Садовник опустил седую голову, плечи безвольно ссутулились, я заметил старческую слезу или показалось. Он достал заскорузлую корку хлеба и, шамкая, пожевал её. Мы смотрели это как кинофильм. Он сказал:
— Вы сумели решить задачу, которую до вас никто не решил. Я имею в виду фазу вампира. Все игроки до вас волей-неволей становились очередным графом Дракулой, и продолжение главного квеста оказывалось невозможным. Происходило зацикливание игры, ошибка, плей-офф. Подобная фатальная ошибка была неизбежна, поскольку демиург не завершил своё творение, оказалось, есть запасные платформы. Что я говорю – не так.
Старик запутался в терминах, достал кислую зелёную дичку и откусил её.
— Расти и расти! – сплюнув кислятину произнёс он. — Истину скажу – дерзайте молодцы, кистью, пером и шпагой! Перо могущественнее меча, - посмотрел садовник на меня. — Допиши старику эти строки, и я покидаю вас!
Фирузо записал, слуга, ловко посыпал пергамент песком, чтобы не растеклись и быстрее засохли чернила, садовник довольно крякнул и ловко спрятал его, выбрасывая из освобождённого места, словно мусор золотые монеты. Дед скинул лапти и прытко заковылял прочь.
— Этруски вперёд! – раздалось напоследок его надсадное эхо.
Мы некоторые время сидели в раздумье, потом Влад сказал:
— Вот видишь! А ты говорил, домой, домой, ещё детское время – поиграем, а? – азартно улыбаясь во всю широту своей надёжной доброй улыбки, встряхнул меня за плечи Тангоньика.
— Поиграем, - мой голос звенел и переливался, а пять разбуженных стихий уже предвкушали победу.
Влад двумя руками богатырски поигрывал копьём. Малец Винченцо и поднять то его не смог. Знаменитое копьё судьбы, наносившее раны Иисусу Христу, пронзающее невидимого врага на картине в очернённой по локоть руке Влада123.
– Отдать его христианам что ли? Давай-ка сюда своего идола!
Пришлось мне расстаться с фигуркой, Тангоньика ударил по ней контосом – копьём судьбы легко расщепив идола, точь-в-точь как не было нарисовано за картиной. Чёрная маслянистая субстанция, проступившая на расщепе, заполняла дефекты и ущербы идола, капая на землю. Расщеплённая фигурка лежала в чёрной маслянистой луже перед картиной, желейное колыхание вязкой субстанции создавало иллюзию почвы.
— Искажение времени, другое время, задержка времени, резонанс и плёнка Урарту, Винченцо мы слепим свой мир! Вперёд Урарту! Вперёд Этруски! – позвал Тангоньика и первым вступил на чёрную покраску. Ничего не произошло, но Влад торопил меня.
— Шире шаг сибиряк!
Что же мне оставалось и, взяв летопись, я шагнул в чёрную лужу, ставшую вдруг пейзажем моей картины.
Обозы и сопровождение без двух героев возвращались домой.
— О, Цезарь, не вели казнить! Увы, Фирузо избегает твоих шатров! Он едет почти без остановок, а вчера вечером, став на ночлег у селения Марциано, приказал разбить свой лагерь как можно дальше от оплота твоего гостеприимства!
— Откуда он взялся?
— Его обнаружили у Падуи.
— Смешной варварский отпрыск, не он первый, не он последний. Знаешь сколько таких, как он, родившихся якобы под необычными звёздами, в каждой провинции по двое. И все желают и все хотят, но первый под солнцем – Рим! Пусть приходят и учатся, как надо жить, если славянский сын умён или обладает талантом, мы дадим ему пару деревень для раскрутки.
— Наисветлейший, божественный, ты – извечная мечта всех царей и президентов! Можно оторвать ему ноги и скажем, что так было?
— Знаете, когда он родился – 1 июля, а я – 2 июля, хорошо хоть месяц назван моим именем. Пусть живёт, чем бы, дитя не тешилось, лишь бы не в пелёнки. Я удаляюсь из Рима, пусть выбирают папу, за своих богов мы не боимся!
Бурные, искренние аплодисменты провожали Цезаря всю дорогу от трона до приморской виллы.
ЧАСТЬ 4 . 3 АМАЗОНКИ.
Хроники краткие, рассусоливать некогда, кто хочет, пусть подробней пишет, страна большая – места всем хватит!
Первый свой визит князь Руси сделал в Давидов городок. Вместе с князем поехала барыня Сусанна Сибирская. Для устрашения, при въезде в город в ряд стояли колья с посаженными на них бунтовщиками, амнистия сюда сильно припоздала. Тевессон Крёз был вне себя – вереница жертв уходила к самому горизонту. Причём здесь решили сэкономить – вместо арийской казни на двух колах, сажали традиционно на один. Сусанна правила в таёжном западно-сибирском городе и узнав о неженатом князе, приехала в гости в столицу, князю приглянулась и он брал её с собой. Барыня ехала за княжеской охраной со своими людьми, её не пугала картина смерти на обочине дороги и она рассматривала эту живую драму – людей посаженных на кол. Варвары, мятежники, солдаты – угадывала она. Большинство из них были уже одинаковы – съёжившиеся, с гримасой, скукоженные, усохшие, обезображенные тела, мучившиеся, просящие пощады и не получившие её. Но что это, дама, аж подскочила от неожиданности, когда увидала сидящего на колу, обмотанного рогожей, из под которой вывалился, глядя на неё здоровым багровым глазом бугристый член. Сусанну как молнией пронзило, и варвар глядел на неё, прищурив глаза, он был жив. Повинуясь какому-то древнему чувству и будто позабыв о князе, Сусанна приказала:
— Немедленно снимите его! И перенесите на ту повозку!
Варвара с трудом сняли, рана была страшная, но он ещё жил, его уложили и позвали знахаря, как требовала мадам.
Вся процессия остановилась у четырёх единственных, домов спалённого городка на болоте. Эльмар нерешительно подошёл к двери, отстраняя свою охрану. На пороге его ждал приземистый, невысокий тёмноволосый селянин. Ни бразилец, да и на русского мало похож, жил он здесь всё время, чудом уцелел при пожаре и мятежном разгроме. Рауль Кыштым многое хотел поведать о своём городе, каким он его видит и как можно это сделать. Это был мод города цивилизации. Долго разговаривали они с князем, не ожидал Тевессон Крёз услышать такое от простого селянина, удивился князь как богата земля русская самородками. Но не постеснялся Эльмар переспросить ещё раз, а Рауль толково и обстоятельно изложил представление о месте и жизни и тогда русский князь дал грамоту, где наделил Р. Кыштыма неограниченными полномочиями по городу и месту.
Бани (восставший) и его группа "оранжевой революции" отправились в сторону северного бразильского города Ресифи. Следом тронулись в путь безлошадные казаки со своим атаманом Qqazzaqqом и группа есаула Бая Олеговича. Лошадей нельзя было брать – чтобы они не попали в руки бразильцев. Миновав бывший Давидов городок – ныне Кыштым, они двинулись на северо-запад, за болотистой местностью там начинались субтропические леса. Русским они были в диковинку. Бани с оранжевыми завернул на север, где растительности было намного меньше. Минуя заросли, они ушёл вперёд, а казаки пошли на запад. Внезапно резкие крики заставили их остановиться. Со всех сторон чащи, окружив пришельцев, выстроились крепкие мускулистые воины. Наши не сразу разобрались, что перед ними бабы. С резкими грубыми чертами, накаченные, поджарые, но бабы все как одна. Казаки попробовали шутить, да не тут-то было, бабы бесцеремонно стали валить их на землю, выкручивать руки, связывать. Война пока не входила в наши планы, и мы находились на бразильской территории – было запрещено воевать под страхом смерти, чтобы не спровоцировать бразильцев раньше времени. Мы даже не знали, какая у них армия. Бабы не улыбались, несмотря на попытки казаков, кого ущипнуть, кого погладить и казацкие рожи, ухмыляющиеся до ушей. Как-то ведь надо было нравиться бабам. Бай Олегович разошёлся перед солдатками и стал показывать им приёмы. Бабы обступили его кучей, немного поглазели и быстро заломали. Две ближайшие к нему оказались особо старательные и накаченными бёдрами прижали его руки. Похоже, мужики им не нравились. Часть казаков, оторвалась от преследовательниц и ушла в непроходимые заросли.
Это было племя варварок – Барбары. Мужчин они избегали, прогоняли или убивали, прекрасно без них обходясь. Племя сторожило "сердце джунглей", так они называли то место. Казаки задержались у них на неделю. Приглянулось барбаркам, что эти русские не воюют с ними, слушаются, помогают и всё время загадочно улыбаются, как будто хотят чего-то. Атлетки предавались любви вдвоём, вчетвером прямо на глазах у неискушённого зрителя. У казачков челюсти отвалились, такой дивы они не видали. Грубыми шутками, тяжёлыми руками, суровым нравом казаки прокладывали дорожку к диким сердцам барбар. И часть казаков осело у барбарок, основав казацкие станицы, Куаззак нашёл себе жену, майоршу.
К южному бразильскому городу Сальвадору пошли группы Фантаста, Язверга, Давида и с юга они достигли, бразильские джунгли. Давид в сопровождении большой группы повернул ещё южнее к городу. А Язверг и Фантаст с командой вошли в мангровые заросли, плотной стеной граничащие с рекой. Крики птиц, бурелом вокруг, шумы джунглей, живой растительный ковёр, в который проваливаешься по уши. Чавканье отовсюду, дикая живность, пугающая и неведомая, тяжёлый душный дурман, наваливающийся на тебя. Влажный и насыщенный воздух как в теплице, цветы всё ярче и ярче, их обманчивая доступность оборачивающаяся болью, живность мелькающая повсюду. А где не проникал свет – там четырёх-пяти ярусные древесные этажи и нет кустов и подлеска. Зато длиннющие балконы лиан, связывающие деревья со всех сторон. Цветы сумасшедших расцветок и диковинные сочные плоды росли прямо на деревьях.
Путники шли по красной земле, когда из джунглей донеслись звуки. Стараясь быть незамеченными, разведчики отряда приблизились к месту. Они увидели голых загорелых женщин, собравшихся полукругом вокруг какого-то предмета в центре. Женщины, лёжа и упираясь руками о землю, двигались к этому предмету, шевеля тазом и раздвигая ноги. При этом конвульсивно подёргивались, так что груди у них болтались сами по себе, если не затвердели. Они по очереди налазили на этот предмет, оказавшийся большим вырезанным фаллосом, и доводили себя до экстаза, прыгая, вихляясь и теребясь на нём. Русичи взмокли от такого зрелища. Но тут их заметили - сзади подкрались смуглянки, их оказалось очень много и, набросившись, потащили зрителей к себе в круг. На ходу раздевали и пристраивали к обряду, ловко у них получилось, и половина команды уже была без штанов. Их разобрали женщины племени фалЛосихи и оприходовали гостей вокруг деревяшки - тотема. Наши ребята Язверга, поначалу неожидавшие такого приёма, пришли в себя, но не смогли конкурировать с фаллосом-идолом. А когда фалоссихи перепробовали и вторую часть команды Фантаста, стало ясно, что русские не оправдали их надежд. Фантаст, выйдя в круг и с первой и со второй группами, конечно, был великим учёным, но среднестатистическим мужиком. Племя охраняло сердце
