Сны у Коллинских ворот. Книга 1. "Три Мира"

журналюгами? Там же каждый второй служитель пера — агент их спецслужб? — задал вопрос подчиненный.
— Это не ко мне вопрос, а к политикам. Они принимают свои решения, а мы обеспечиваем безопасность.
XIV

—Грегори? — молодой эласт, недавно окончивший корпус, наполовину протиснулся в дверь, ведущую в лабораторию.
— Что еще? — не оборачиваясь, спросил мужчина в белом халате.
— Там к тебе пришли.
— Я же просил до конца эксперимента меня не беспокоить.
Выйди и закрой дверь, я работаю.
— Я еще и зайти не успел, а ты на меня бочку катишь. Я по своей воле, что ли посреди опыта к тебе ломиться стал? Пришел эласт из департамента внешней безопасности, показал красную книжку и потребовал к себе Матини Грегори Эспи.
— Мне плевать, внешняя или внутренняя безопасность пришла. Я работаю, и эксперимент, который готовил восемь суток, срывать из-за кого бы то ни было не собираюсь. Я ничего не сделал, чтобы мной такие структуры интересовались. Хочет — пусть ждет. Не нравится — пусть по повестке вызывает. Все. Покинь помещение! Наверно, бездельник такой, как и ты, раз посреди рабочего дня людей от дела отрывает.
Алесо пришлось долго ждать Грегори. Он коротал время за чтением газет и просмотром журналов, лежащих на столике в комнате отдыха. Это было довольно скучным занятием. Нет, не потому, что он не интересовался периодическими изданиями.
Журналы были помяты, затерты до дыр, а у некоторых не хватало страниц. Но самое неприятное было в том, что они имели дату выпуска в четверть, а то и половину оборота звезды назад. Газеты были более свежи, но почти вся информация, которую Алесо необходимо было знать по роду службы, им была уже получена почти мгновенно после произошедшего события. Газеты содержали не новости, я старье. Аналитические же материалы, размещенные на этих страницах, вызывали у него более улыбку, чем наводили на размышления. Это пропаганда с закрытыми для обывателя статистическими данными, а не аналитика. Тем временем в комнату отдыха вошел Грегори.
— Доброго восхода звезды, — приветствовал он гостя.
— Как я понимаю, вы — Грегори Матини.
— Точно. Чем могу служить? — поинтересовался ученый.
— Ну что вы, какая служба. Никакой мне от вас службы не надо, — улыбнулся Алесо. — Мы, вы и я, и так служим нашей Родине. Только каждый по-своему. Каждый старается внести свою лепту в развитие и процветание нашего государства.
— Так по какому вы поводу, гражданин?.. — перебил его Грегори.
— Алесо, просто Алесо. Зовите меня так, — и протянул переднюю конечность для приветствия.
Грегори поздоровался и, присев на диван напротив, посмотрел в глаза собеседнику. Алесо долго на него смотрел, но всетаки отвел глаза. «Простачка из себя разыгрывает, — подумал Матини. — А глаза-то, как два сверла. Вот он подержал меня на крючке и отвел взгляд. Так играя, словно в поддавки. Мол, пока уступлю тебе, а там возьму тебя оптом. Так профессиональные карточные шулеры действуют. Сначала дадут выиграть, а потом облапошат до нитки».
— Итак, — после небольшой паузы произнес Грегори, — зачем я вам понадобился.
— Познакомиться поближе, побеседовать, подружиться.
— Я, гражданин Алесо, вам не барышня, чтобы знакомства заводить. Побеседовать — пожалуйста, а вот дружба, она предполагает общие интересы. Дружат не на работе, а в свободное время.
Вы что, хотите, чтобы я в свободное время шпионов десимских с вами ловил, или сыском занимался, или, не приведи философ девятнадцатого уровня, вы желаете из меня стукача сделать?
— Ну зачем вы так? — наигранно обиделся внешбез. — Неужели вы искренне полагаете, что у таких, как я, нет ничего, кроме работы? Я ж не сухарь какой-то, а обычный эласт, как и вы, со своими интересами, слабостями, личной жизнью.
— А я какой стороной к вашей личной жизни приклеился? — задал вопрос Грегори. — Я не ваш сосед?
— Нет.
— Родственник? Тоже нет, — сам на свой вопрос ответил Грегори. — А может, я соблазнил вашу жену?
— Вряд ли. Хотя лет бы двадцать назад, очень даже может быть, — немного смутился Алесо.
— Так что же заставило вас сюда прийти да еще столько времени дожидаться?
— Дело в том, что мне поручили проинструктировать вас по одному очень важному и щекотливому вопросу.
— Так зачитывайте ваши инструкции, я подпишу бумагу, что прослушал вас, и разбежимся. Мне, гражданин Алесо, по роду моей деятельности, как вы понимаете, приходится постоянно выслушивать инструкции и подписываться под циркулярами различных ведомств, начиная от правил пожарной безопасности и заканчивая сохранением гостайны. Я на это трачу уйму времени. И, думаю, не только я, а народное хозяйство в это время недополучает миллионы денег. По мне, так лучше бы выдали один перечень на десяти или двадцати листах, что я могу делать. И я, как эласт не самый тупой, сам, исходя из этого, знал бы, что мне запрещено. Закон должен править, а не подзаконные акты. А то каждые десять дней инструктируют, как мне жить и работать.
— Бюрократия. Для бюрократов бумажка важнее эласта.
Сколько идей она загубила, — величаво произнес внешбез. — Бюрократия нас засасывает, как болото. Чем ближе к центру болота — тем сильнее оно засасывает.
— То есть вас оно засосало чуть пониже пояса, — серьезно произнес Грегори.
— Вам предстоит встреча с десимцами. Случай неординарный, согласитесь, такого с вами еще не было. Вот я и обязан ввести вас в курс дела. Вы же хотите, наверное, побеседовать с иностранцами. А раз так, то я в этом случае очень полезный эласт.
— Так кому эта встреча необходима в первую очередь? Вам, десимцам, мне? Если она нужна моей стране, то пожалуйста.
Если нет, то я о ней не просил никого. А если она необходима лично вам для получения премии или повышения по службе, то с какой радости я обязан за это вас еще и благодарить? Надо встретиться — встретимся, не надо — у меня на годы вперед работа расписана, — резко ответил ученый, но уже был в душе заинтригован происходящим. Вживую этих десимцев на Камапе редко кто встречал.
— Послушайте, гражданин Матини, я понимаю, что вы ученый с именем, вам дозволено намного больше других, но тон вашего разговора начинает надоедать мне. Мы ведь можем с вами побеседовать и в моем кабинете, — пригрозил Алесо.
— Ничего вы не можете. А будь у вас на меня что-то, вы бы не парились тут в комнате отдыха в ожидании меня. Нужен я вам. Когда всерьез попадают в разработку к карающим органам, то мелким штрафом не отделаешься, а за тобой приезжает черная «ласточка». Выходят чиновники первого уровня все в серых костюмах и забирают. А когда ты позарез нужен им, то в предбаннике сидит внешбез в годах и упорно ждет тебя. Поэтому, Алесо, давайте без претензий друг к другу. У вас своя работа, а у меня — своя. Если в институт приезжают десимцы, то я прекрасно знаю, что можно говорить, а чего нельзя. Да и вряд ли их допустят в мою лабораторию, она секретная. Мне жалко своего времени. Валяйте, рассказывайте правила техники безопасности при общении с классовым врагом, а я в конце своей подписью подмахну документ.
— В мою компетенцию не входит подпись бумажек. Мне необходимо пообщаться с вами в неказенной обстановке, — сказал чиновник.
— Я уже вам высказал свое мнение относительно неформальной беседы, гражданин Алесо.
— Не пойму: это вы такой заносчивый, считаете себя намного выше меня или испытываете ко мне личную неприязнь? Чего я предлагаю непотребного? Чего плохого или незаконного в том, что эласт из департамента внешней безопасности и чиновник из научного департамента побеседуют между собой по душам?
— Гражданин внешбез, а разве можно вести беседу по душам, если у одного в кармане лежит записывающая машина? Это, повашему, порядочно? Это чисто в духе вашего ведомства. Войти в доверие к эласту, а затем, как червь, залезть в эту самую душу и выгрызть ее изнутри. Покопаться в мыслях эласта, его чувствах.
Надругаться над его внутренним миром. Подло забраться в самые потаенные углы его основного мозга, а затем все это после захода звезды накрапать на бумаге и наутро положить на стол начальника. И все управление может потешаться над горемыкой, над вывернутой наизнанку его душой.
— Вы что, Грегори, начитались десимских детективов о кровожадных и тупых камапских внешбезах? Хотя вряд ли, у нас такой десимской пропаганды не печатают. А вы не принадлежите к той когорте эластов, что идет против своего народа и читает контрабандную подпольную литературу десимских буржуа?
— А насколько велика эта когорта? — поинтересовался Грегори.
Алесо понял, что болтнул лишнего. Тяжело с этим Грегори вести разговор. Обычные методы ведения диалога к нему не подходили. Своими вопросами он срезал нить общения. Алесо приходилось ее связывать и продолжать тянуть дальше. Что-то необходимо было менять в диалоге с оппонентом. И Алесо, ведя беседу, начал параллельно воспроизводить в основном мозгу личное дело Грегори Матини.
— В основном не совсем психически здоровые эласты. Разве может нормальный гражданин хоть на миг сомневаться в правильности народной власти государства Камап? А? — начал наступление Алесо.
— Ну, — смутился Грегори и ответил невпопад, — в стратегическом плане — нет. Но, допустим, я считаю, свиней нужно забивать, когда они прожили пол-оборота звезды, а не полтора, тогда больше мяса, а не сала.
— Вернемся к нашим методам ведения сыска и разоблачения преступников, — пошел в атаку внешбез. — Если враги нации и преступники пытаются подорвать сами основы нашего общественного строя, применяя изощренные методы борьбы, то и мы обязаны противопоставлять им что-то. И, бывает, коли не залезешь в их поганую душонку да не выведаешь их коварные планы, то загубить эти враги могут даже не сотни, а тысячи жизней.
А добропорядочному гражданину, допустим, такому, как вы, чего ж бояться, если он ничего не сделал плохого?
— Зачем же вы копируете наш разговор на записывающую машину, если заранее уверены, что я не преступник? — поинтересовался Грегори.
— Такой порядок, и не я его придумал. А пленка как раз и есть доказательство вашей невиновности в данный момент.
— Значит, по прошествии времени она может служить уже доказательством некой моей вины?
— Это зависит от вашего статуса. Если вы на данный момент невиновны, то она только подтверждает вашу невиновность, а если вы через три оборота будете под следствием, то, возможно, из этого разговора сыщики извлекут информацию о вашей причастности к преступлению, — заметил Алесо.
— Вывод — всегда бойся! — сказал Грегори.
— Вывод — никогда не нарушай закон, люби свою страну и строй, тогда и они тебя любить будут.
— Зачем же, чтобы тебя кто-то любил, нужно держать на него компромат в сейфе? Любят ведь не из-за страха, а просто так.
— А как вы узнали о записывающей машине? — сменил тему Алесо.
— Я готовился к этой встрече, — ответил Грегори, полез в карман и извлек серебристую трубочку, показал ее собеседнику и спрятал. — Этот синий горящий светодиод регистрирует определенный тип электромагнитного излучения, генерируемого вращающимися частями записывающей машины, плюс наводки магнитного слоя пленки.
— Ничего себе, у нас таких приборов нет, — присвистнул внешбез. — Ваша лаборатория