Конвертация любви.

оглушающего шума, да и спешить не хотелось. Когда нога нетвёрдо встала на последнюю ступеньку последнего лестничного марша, Андрей каждой клеточкой тела ощутил страшную усталость, преодолеть которую не представлялось возможным. Он, не сходя с места, не застилая приготовленные газеты сел на пол, достал пакетик кериешек и стал автоматически их жевать, почти не ощущая вкуса, так нравившегося в давние времена. Голова звенела от пустоты, сердце колотилось как перед казнью, влажные руки снова стали трястись мелкой дрожью, взгляд, поймав на противоположной стене красный скол кирпича, наотрез отказывался смещаться хоть на миллиметр, только челюсти, уподобившись механическому устройству, равномерно, не спеша пережёвывали мелко нарезанный сушенный хлеб. Но почему-то всё же была необходимость идти дальше, подниматься на крышу, да и во рту стало совсем сухо, пережёванное не глоталось, забив рот плотной солоноватой массой.

   Выйдя наверх, окончательно измученный Андрей ощутил на лице свежий ветер небольшой силы, он оживил его немного, привёл в чувство. Над головой, от одного края горизонта до противоположного, повторяя череду цветов радуги, небо неравномерно менялось с нежно розового до почти чёрного, с несколькими ещё живыми звездочками. Если бы кто-нибудь быстро, в одно движение постарался рассмотреть всё это, ему непременно удалось бы увидеть тот самый знаменитый купол небес, яркий и красочный. Но таковых на крыше не было. Перед глазами стояла затемнённая зелёная сопка с редкими красно-жёлтыми подпалинами осенней листвы, прямо над верхушкой которой фурункулом неспешно созревал восход, обещая живущим погожий день в череде таких же тёплых и мирных. Наконец-то, минут через пять, гнойник рассвета лопнул, брызнув в зрачки нестерпимо яркими лучами нарождавшегося солнца, дополнительно осветившего некоторое количество сизоватых, местами серых облаков в хаотичном порядке, в разных направлениях, разбросанных по небу, будто нарисованные пьяным художником, пытавшемся в стиле сюрреализма изобразить собственную неудовлетворенность.
- Ну, вот вы и пришли, хотя в планах у вас этого не было. Но нет, не было на вчера, я это запомнил хорошо, вы же так сказали сами. У вас действительно были очень важные дела, конечно же, очень важные и немного печальные. Не правда ли? Да, так бывает иной раз, иной раз даже очень часто бывает, до непрерывности, вот как сейчас у вас.

   Перед Андреем, в это нельзя было поверить, стоял тот самый незнакомец-мафиози из похоронного бюро, как он его мысленно окрестил. Он так же безупречно выглядел в своём недешевом ладном костюме, улыбаясь во весь рот, казалось, нарочито демонстрируя белые здоровые зубы... все сразу. От этой, не по-русски яростной, улыбки казалось, что зубов было не тридцать два, а значительно больше, может даже и сорок, а может за видимым рядом расположился ещё один, про запас, на всякий случай. У подобных типов такое может быть, у них всегда всё замечательно, всё вовремя и всё есть, они бывают только «на коне» и если спускаются с него, то лишь чтобы осчастливить собой очередную красавицу или поменять коня на более породистого.

   «Уж точно не Коровьев по виду» - почему-то вспомнился герой из «Мастера и Маргариты». Потрясённый Андрей почувствовал, как от удивления до придела расширились не только веки, но кажется и зрачки, и глазные яблоки разбухли. Он видел человека, который ожидал его на крыше, наверное, часов десять и это могло значить только то, что он ещё более безумен, чем сам Андрей. Безумен точно, несмотря  на идеальный вид, неподдельное дружелюбие, непробиваемую самоуверенность, здоровый цвет лица, улыбку и всё остальное. В противном случае перед ним стоял говорящий мираж или такая же галлюцинация. От этой мысли вдруг стало радостно на душе, внутри как будто отпустило, сердце сразу успокоилось, захотелось вдохнуть полной грудью свежий утренний воздух и даже улыбнуться, разумеется, не так как этот безумец, поспокойней. Незнакомец всё же являлся реальностью из плоти и, судя по внешнему виду, хорошо скроенной плоти. Конечно, он появился внезапно из-за какого-то невысокого строения и не был сразу замечен, но виной тому свет от солнца, вдруг выскользнувшим над городом, но вот вчера всё произошло совершенно буднично, обычная встреча на лестничной клетке.

- Андрей Сергеевич, да нет же, я совсем не приведение, не смотрите вы так на меня, и у вас всё в порядке с головой. Ну, был небольшой срыв ночью, а у кого его не будет в сложившейся ситуации? Я бы, наверное, сошёл с ума. Давайте знакомиться. Как видите, мне ваше имя известно, так сложилось, поймёте чуть позже - почему. Моё же имя здесь, в России по паспорту Алексей Васильевич, - незнакомец говорил быстро,  почти скороговоркой, но совсем без насмешки, как-то очень учтиво и, несмотря на самоуверенность, казалось на грани подобострастия, впрочем, не переходя её. Обычно у нас так говорят мелкие служащие хороших бань. - И не шпион я, поверьте мне. Просто работа такая - таскаться по всему миру здесь на Земле и рассказывать нашим клиентам, что они не психи и вообще у них всё в полном порядке, даже в сравнении с, как его, со здешнем Абрамовичем, что ли.              
                 
      - Послушайте - хриплым голосом начал Андрей - Вы несёте какую-то ерунду. Откуда вам известно моё имя, откуда вы знайте, что было ночью сегодня? - ему внутренне понравился тон незнакомца, с ним так уже давно никто не разговаривал, ну быть может особо учтивая продавщица в соседнем супермаркете и то, наверное, на автомате. Тут же ощущалась истинная заинтересованность, непременное желание расположить собеседника, это давало возможность, позволяло поспорить, показать характер, потребовать чётких и ясных ответов - А может вам Ольга всё про меня рассказала, вы её любовник! - последняя фраза, совершенно неуместная в данном месте и в данной ситуации, озадачила обоих собеседников. Причём Андрея кажется в большей степени, ему даже стало стыдно за сказанное.

- Да нет, нет, что вы! Я даже не знаю её, ни разу не видел в жизни. И о вас узнал только пару дней назад. Вы собрались здесь покурить, сухарики погрызть с кока-колой. Давайте располагайтесь вон там, на досках, а я рядом сяду с вами и всё расскажу, вам сразу станет легче. Только постарайтесь не перебивать меня и главное - поверить. Вам ничего не придётся делать, мне от вас ничего не надо, ни денег, ни чего-либо другого. Я могу только объяснить ситуацию и всё, поможет это или нет - не знаю, но в любом случае, я уйду и мы никогда больше не встретимся - Алексей Васильевич, как он представился, теперь старался говорить, хотя так же учтиво, но уже без подобострастия, как-то вкрадчиво, пытаясь убедить собеседника. Так в детстве матушка убеждала Андрея в необходимости каждый день чистить зубы или каждую неделю гладить брюки.

   Пока они препирались и рассаживались на старых, серых от времени досках, кем-то брошенных на крыше, солнце поднялось достаточно высоко и стало ощутимо пригревать, окончательно отправляя ночную прохладу на покой до следующего вечера. Теперь оно светило в затылок, приятно припекая головы обоим взрослым мужчинам, которые как сорванцы из переходного возраста, гордые собой, устроили разбирательство на крыше доминирующей постройки. Но этот факт совершенно не забавлял их, даже напротив - они были предельно серьёзны, и каждый намеревался во чтобы то ни стало расставить свои точки над своими «i». Первый видимо имел такое задание, и скорее всего получал за это приличную заработную плату, а второму ничего не оставалось делать, как оборонять последние укрепления собственного «я».

- Ну, вы готовы слушать, уселись? А как же сухарики, давайте, не стесняйтесь. Не обращайте внимания на меня, я не голоден и вообще всё нормально, - незнакомец поёрзал задом по доскам, как бы готовясь к долгому разговору и проверяя насколько прочна опора, хватит ли её на продолжительное время.

 - Я не хочу никаких сухарей, - Андрей, уже войдя в предложенный Алексеем Васильевич образ главного из них двоих, стал понемногу раздражаться. - По моему, вы собирались мне что-то рассказать, от чего мне станет легче и что возможно поможет. Давайте, я слушаю.
   Незнакомец-мафиози почему-то внезапно стал хмурым или, может быть, так он выражал свою серьёзность, с которой относился к происходящему. Его взгляд остановился внизу между слегка вытянутыми классического стиля явно не дешёвыми туфлями, идеально начищенными чёрным кремом, но всё же уже немного запылёнными. Какое-то время он молчал, не обращая внимания на Андрея, который почти с вызовом смотрел ему в лицо. Но это молчание не являлось театральной паузой, оно лишь указывало, что тот обдумывает предстоящий разговор, наверное - с чего начать.

- Да, каждый раз тяжело начинать, вернее сказать - непонятно как начинать, с чего. Вы знаете, меня не всегда дослушивают до конца, пару раз сдавали в полицию, как мошенника, просто выгоняли, а один раз, это происходило в Гвинее, даже лицо побили, у вас говорят: «рыло начистили». А ведь могли и убить, они форменные дикари, ну знаете, не в смысле в душе, а именно настоящие дикари с копьями, луками. Правда, теперь уже почти все в шортах. Еле ноги унёс, там где-то на спине шрам остался, не очень большой, правда, - теперь уже Алексей Васильевич заглядывал в лицо собеседнику, казалось он, с одной стороны, искал сочувствие в его совсем не лёгкой работе, с другой, как бы задавал вопрос: «с чего же всё-таки начать сегодня?»

- Вы что, мысли читать умеете?

- Ну, конечно же - нет, хотя мне иногда так говорят. Близкие люди говорят, а их осталось так мало... - в глазах мафиози появился налёт грусти совершенно несовместимый с его внешним видом, хотя впрочем он почти сразу пропал и уже оживлённо, в своей непринуждённой манере тот продолжил. - Вы же по основной профессия инженер? Ну, да. Значит, математику знаете или хотя бы изучали, а там есть такой раздел, точно не помню, как называется, что-то со словом «статистика». Наверное, помните, или забыли? Ну не важно. Короче говоря, вокруг много повторяющихся фактов и если долго живёшь, если очень, очень долго живёшь, то появление некоторых фактов совсем не трудно предсказать. Как не трудно предсказать, о чём думает человек в те или иные моменты жизни. Если вас поведут расстреливать, вы же не будете вспоминать о вкусе йогурта, съеденного три дня назад, у вас будут вполне определённые мысли. Ну, вот и сейчас - то же самое. Я так подробно вам всё объясняю для того, чтобы вы перестали меня бояться. Нет, я знаю, что вы смелый человек, я говорю про другой, внутренний страх. Страх непонятного, непривычного, это нормально, не беспокойтесь. Если будете бояться, то мои будущие слова вам совершенно не помогут, вы просто не поверите ничему, а я привык хорошо делать свою работу. Мне внутренне, для себя важно оказать помощь вам сегодня. Дать выбор и постараться сделать так, чтобы он был осознанным, а не так, в припадке истерики. Хоть этого и нет в моём контракте. Я из старой формации, из первых, нас осталось совсем мало. Тогда нас не только натаскивали, нас обучали по-настоящему. А молодых этих я за последнее время насмотрелся, прочтут заучено, как стихи. Знаете, как бывает, бизнес пошёл,