Соберу милосердие-2

обернулся к нему, чадя  со словами табачный дым.- Есть же красивые названья вместо срани.Любовь,близкость- чем  тебе плохи?
 -Вот ещё.- Мужик не желал уступать ,хоть и правота деда.-А мне секса хочется.
 -Ты застегни свой хочун на сто пуговиц,да собаку оставь сторожить.- Покачал головой Пимен,и так неприязно,что космы  волос разлетелись.- Думаешь,Верочке нравятся твои разговоры? она душевная,а ты хамничаешь… Люуубооовьь: по буквам прямо пироженое.А секс- будто мослы коровьи по кишкам скрежещут.
 -Дедуня,как мне жить с этой бабой,если она на лета меня старше?
 -Поняааатненько,- затянул старик баянистую мелодию, раскинув  ладони на коленях, на клавишах.- Хотел ты, ущурина,слабой минуткой попользоваться,когда Верка с тоскою горьким  плачем  обвенчалась.Влез в душу  по самую маковку: заполз  змеёй,а обратно со штыком прорываешься.- Дед захекал над Янкой,не скрывая своей жуткой злости,даже в смехе его  она слышалась беспроглядно.- Вот что я скажу тебе,дурень.Ёхал ты и кривых,и горбатых.Но бог тебя высмотрел с неба да сжалился- красивую ,умную даровал.Такую,что у завидуев  слюньки рекой текут,и наша ручейка скоро из краёв выбежит.Будем раков хватать прямо на лугу,а стадные коровы рыбой обожрутся.Неужель не разглядел ты корысть?
  Пимен так сладко рассказывал;  и мужику вдруг приятно стало  за свою невесту:- Хороша Вера во всём,как жена,хозяйка,любовница.Но рядом ведь девок много, которые сходу одарят ласками,- он похотливо причмокнул,-даже самыми запретными.
  -У баб наших  детородство чешется,а вы новые дырки  ищете,как в поганом кино,- дед плюнул на  пол,но тягучка  повисла на его синей губе.Пимен отёр рот,прерывисто дыша от гнусных воспоминаний  о где-то увиденной фильме.- Изученцы проклятые,- захрипел он,смахивая лохмами серую паутину с керосиновой лампы.
 -Зря ты меня костеришь,великий старик.- Прикинувшись малым дитятей,заревел обиженный Янка,и долго тёртёр кулаками глаза.- Я уже взрослый.
 -По росту да силе бугай ты: тут бы порадовать за тебя.А только душой маломерок,потому как в беготне за удовольствиями любовью гребуешь.Я в эти годы  уже судьбой  опередился,юбку каждую не гонял.
 -Значит,не мог.- Янко  безосмотрительно ляпнул пустое ,а попал прямо на боль старикову.
 -Что?! ты,щень,учить меня будешь!? да я ещё досе  выскакиваю за калитку,когда мимо проходит симпотная баба!- привскочил  хромоногий дед,и показалось,будто всюду замелькали его жилистые руки: он драл Янку за волосы,а потом зуботычину пустил.
 -За что?!- выл битый мужик.
 -Чтобы семя зря не портил,обалдуй.- Пимен встал над ним,опустив  до пола  уставшие руки.- А то бросаешь куда попадя.Детей пора растить.
 -Да какое тебе дело?- Янка чуть было  всерьёз не плакал, потому что  очень обидной казалась внезапная трёпка- и повода к ней нету,и ответить старому  в ухо нельзя.-Пыхтишь на людей от зависти вредной,зазря паровозишь,а у самого любовные слюнки текут.- И выкрикнул в бровь,да попал в глаз.- Фарисей ты,дед!
 -Чегооо?...- Старик словно  успокоился,заслышав иноземное слово,и тут же потребовал сатисфакции:- Нука, нука,объяснись.
  Мужик отодвинулся со стулом вместе,но не промолчал:-Говоришь одно,а делаешь другое.Ты ж с Алексеевной не в бирюльки играешь.
 -Нет,- усмехнулся прыткий старик.- Я свою бабу люблю, уважаю товарищей,водку пью- но делаю всё со смаком, широко.Марья визжит,товарищи братаются,и боятся враги.А кто вас,шибздиков,боится? только прохожий ,когда стаей кидаетесь.Ножи на людей точите ,рыщете волчата.Со стакана самогонки заблюёте весь праздник.И девок любите  как петушки,наскоком да в кусты.- Пимен,видно,с каждым словом всё больше ерошился против Янкиных капризов.-Мельчает мир: не знамо,радоваться ли,что ныне можно совратить девку бутылкой портвейна иль золотеньким кольцом,когда ранее приходилось месяцами  по следам бегать ,вымучивая сердце…Всё быстренько нынче, скоренько да.Много завязей,да плодов нет.
 -Дедуня,но ведь в южных краях не глупее нас мужики,а имеют по две,три жены.- Янко даже все пальцы показал,вот сколько.- Полковник Рафаиль рассказывал,что  лично таких знал.
 -Особого бахвальства я в том не вижу.- Старик размеренно вздохнул,то ли завидуя,то ль сочуствуя незнакомым парням, которым природа  иначе воздала.- Соглашусь яво,что горячие мужики прытки: петух вон и за десятком курей бегает,везде успевая.Только нашим бабам  ни к чему скороспелость: ты их в постельке едируй,пока варится картоха с мундиром,а то и поболе.Ежели  подругому выходит,жена  может  на пол согнать ,мяса лишить,хуже-кобелька заведёт.- Пимен размечтался тающей улыбкой, себя вспомнил,господа всуе.- Знать,для каждого земного местечка  божьей натурой  уготовано любиться с теми,кто рядышком живёт.Я с бабкой без симпатии оженился,а до самой разлуки  заедировал её так,что она кудлой визжала, распустив на подушке волосы.
 -Деда,а что же мне делать?- растерянно и доверчиво  его спросил Янка.В глазах печаль,хоть ищи совета за тридевять земель.- Моя Верочка южная баба.Ты говоришь- женись.А выходит с твоих речей,что запретно нам.
  Пимен жевнул пару раз голые дёсны,крошки ржаные.И взбодряче намекнул:- Ты своим  милосердием  оклемал Верку для жизни.Любой господь простит вас.- Дед сильно трахнул по столу,будто ему бог разрешительную печатку  шлёпнул на гербовую бумагу,а дьявол самолично снёс её вниз.





 …Очень ранним утром,когда вторые петухи только должны были пропеть,я играл с Олёной в футбол…На  небе нахрапистом  здоровые черти и маленькие крикливые бесенята гоняли против друг дружки лунный мяч. Видимо,молодые выигрывали,раз сплочённо  они целовались да прыгали под самое седьмое занебесье после каждого забитого гола.
  Болел я за малышей; но Олёнка не верила моим  триумфальным лозунгам,и переживала ,когда  же её команда  начнёт побеждать,шибче переставляя ноги,падая  под  любой опасный мяч.А я смеялся да подзуживал,прося свои звёзды плотнее сдвинуть створы ворот,чтобы  ни один чёрт не вырвался из штрафной,сшибая плечами лёгонькие кегли бесенят.Я злорадством  раззадорил  жёнушку до слёз и ненависти: сбросив с плеча мою жалостливую руку,Олёна сломила сук от берёзы,оседлала как норовистого
скакуна, вывернув ему челюсти до жуткой боли,и кругами ввинтилась  в высь.Она соскочила посреди своих,визгнула будоражаще,призывая к беспощадному бою.
  Долго я глядеть это безобразие не стал; а прыгнул  в седло  соседского  мотоцикла,и тот на двух  костях вынес меня на футбольное поле.В первую атаку меня бросил азарт: луна металась в моих ногах,преданная настоящему футболу.Гол я не забил; остановила Олёнка изуверским подкатом,за что тут же получила предупреждение от рогатого арбитра.Зато её похвалили  товарищи по команде.
  Мои же бесенята  опасались сталкиваться с соперниками в клинче,держась на дистанции,и растаскивали  поле длинными  пасами.Черти  за ними не бегали,сбивая донельзя   прокуренное дыхание,смолёное в адовых печах-они бесстрашно сходились к ближнему бою,лучще зная  хитроумные уловки да западни.Команда стариков надеялась на опасные  контратаки Олёнушки ,а она уже отыграла два гола.
 У меня заколола печень,раскрыв свой  сонливый рот  и плачась каждой травинке,пылевому  облачку.Три раза я падал на колени,поднялся; а когда счёт поровнел,черти унесли меня в носилках.Над собою видел лицо жены,капал горький дождь из её глаз,и если это слёзы- пусть сопровождают меня даже на тот свет…
 Точно,слёзы.Только не Олёнкины.
 -Макаровна,чего ты плачешь?
 -Да жить хочется.Ходила вчера на базар,разговаривала с девками,которым так же лет ,как и мне.Они всё печалились за свои болячки- то шею ломит,то ноги крутятся –а я улыбала  над ними ,думая,что всё худое  от меня далеко.Но под вечер сестрёна Тонька слегла с огромным давлением крови- и там,где в корыте купалась,даже подняться одна не сумела.Позвала б я соседок на помощь,да пока добегу туда и обратно ,утонет  моя Антонина.Так сама волокла  её до постельки.
  -Ты сеструху жалеешь?
 -И себя тоже.Вот будто на пороге нашей маленькой спаленки я учуяла смерть ,когда чёрную крысу в ногах разглядела.У нас сроду мышей не было,а вдруг припёрся здоровый пасюк- как пожива ему здесь.Ногами я его ,и палкой била- только сбежал проклятый.
  У Макаровны волосы сзади  бантом подвязаны; на ногах карпетки новые,необуваные.И сарафан в цветах,а по ним бабочки летают.- Иду я,ребятки,докторшу звать.Если не в тягость вам,поможьте капусту полить.
  Тут Умка во дворе кур дразнил,бросая им высохший помёт.Встрепенупся гребнем кверху :- Баба Макаровна,а можно я сам полью?
 -Ну,раз вызвался- то геройствуй!- С тем и ушла.
  Олёна мыла сливы занятая,но всё слышала.- Сынуля, трудно будет тебе.Может,и мы с отцом  как слоны впряжёмся?
 -Впрягаются лошади,- мать поправил малыш,и укоризненно покачал головой: эх,грамотейка,мол.
 -Ах,вот ты как с бедной больной мамочкой,- Олёнка даже за поясницу  схватилась; и согнула её невыносимая,и сломала здоровье.- За то,что  такой добрый,что сердце у тебя ласковое,да слова поперёк не скажешь- работай один.А нам с Ерёмой тешиться некогда- скоро на речку пойдём.
  Умка бросил наземь птичьи котяхи,через садовую калитку вприпрыжку пробежал на бабкин огород.Я поверх газеты смотрю,что он будет делать. Стоит, думает. Нахмурился. Чует,какое большое дело предстоит.Там вилков  сорок капусты,на каждый надо вылить полведра.За один пробег две половинки- он же мальчонка.Ох,замучит  пацана высшая математика.
 Я жалостливо спрашиваю:- Тебе помочь?- Сын головой отрёкся  молча,из волосьев  сверкнули  его сердитые глаза.
  -Обиделся на меня,что мы с тобой купаться пойдём,-шепнула Олёна.
  Малыш ушёл в дом за ведёрками; а когда вернулся,то нарочно грякал себя по ногам жестяными кадушками,стыдя нас.И поначалу летал прожогом- да силу не сберёг.На четвёртой   ходке Умка устал; улыбаться пробовал,и бегать также,но скрёбся сандалиями по земле,а на виске билась раньше невидимая жилка.Олёнка уже умоляюще  смотрела на меня ,надеясь что-нибудь придумать- хоть какой капкан  для гордого малыша.Тут я громко  крякнул себя за забывчивость:- Вот растяпа,я ведь картоху не полил.Что же ты- сам льёшь,а мне не подсказал?
  Улыбнулся русоголовый ландушек устало:- Я не знал.
  Забрав из дома последнее  ведро,пришлось мне  растеряться перед воробьями на ветке:- Эй,хомяки летучие! где нам посудину  под воду взять? Нас трое,и Олёнке не хватило.
 -А у меня два.Я могу маме отдать.- Умка уже радовался придуманной работе.
   И пошли всей семьёй на колонку.А идти- в даль светлую, к солнцу ясному,где рябина растёт пышнотелая.Стоит она руки в боки,на всех поглядывает; кого ветвями прикроет от жары,а кого и по заду  хлестнёт за проказы.
  На обратном пути сынишка распустил крылья,забежал вперёд,и я шепнул Олёнке:- Думаешь,буду картоху поливать?
 -А я огурцы?!- засмеялась она в ответ.
  Прикончив быстро огород  Макаровны, мы разошлись ждать обеда.Умка нырнул баловаться в кусты,Олёна неспешно потопала к закипающим чугункам,я снова сел за газету.Тороплюсь,глотая строчки как  хлёбки ароматного супа- с топлёными  ломтиками  сметаны на презелёных  лопушках капусты.Легла картошка на дно,и оттуда маячит-боясь,что мы её  съедим.А мне слышно с крыльца,как она скребётся по алюминиевому боку кастрюли,пытаясь вырваться  на