Роман Ангелины.

приказать!
— Нет, Лунь Цу, правитель должен умереть сам!
— Его могут найти, висящим в петле — он это сделает сам.
— В это трудно будет поверить. Он должен умереть естественно!
— Тогда придётся ждать.
— Ждать нельзя! Ю-Ван должен занять престол как можно скорее!
— Ю-Ван будет достойный правитель!
— А как же я? — прищурился Си Чхой.
— А ты станешь правителем мудрым и великим! — не раздумывая, отчеканил Лунь Цу.
Си Чхой довольно кивнул и продолжил:
— Нам нужен тот лекарь, что лечил меня. Говорят, он знаток в ядах?
— Да, это так, господин, Линь Цзы самый искусный в этом.
— Доставь его сюда.
 
— Нет, я этого не могу сделать! — решительно отчеканил Роман.
— Почему? — скучно зевнул Си Чхой. — Ты не хочешь помочь своему государству, своему народу?
— Я не могу убить человека!
— Ты же не глуп и должен видеть, куда нас ведёт его правление! К тому же, ты лишь приготовишь зелье, а уж как им распорядятся, это дело не твоё!
— Всё равно я стану убийцей!
— Значит, если мыслить по-твоему, то все кузнецы тоже убийцы? Ведь они делают оружие, от которого погибают тысячи!
— Это разные вещи!
— Да нет, это одно и то же. Ты всё-таки сделаешь то, что я пока — пока! — прошу!
— Нет!
Си Чхой хлопнул в ладони, и в комнату вошёл Лунь Цу.
— Пошли людей в дом этого государственного преступника, пусть убьют всех, кого там найдут, а жилище предадут огню!
Роман вздрогнул, услышав эти слова, произнесённые холодно и спокойно:
— Нет, только не это!
А Лунь Цу и сам оторопел от слов своего господина, ведь там, в доме лекаря, жила его любимая! Но он не мог даже намекнуть Си Чхою об этом.
— Так как же, ты сделаешь то, что я приказываю? — теперь уже в тоне Си Чхоя не было и намёка на просьбу.
— Соглашайся, глупец! — как можно спокойнее обратился к лекарю и Лунь Цу, а в душе его всё кричало: «Да решайся же скорее!»
Но Роману решать было нечего. Он уже ясно представил, как солдаты, радуясь предстоящему развлечению, хватают Ли и Ю и тащат их, плачущих и растерзанных, к себе в казармы, чтобы там насладиться ими, а потом предать смерти.
— Я согласен. Я всё сделаю.
— Вот и хорошо. Только никто не должен знать! Иди. У тебя три дня, и ни часом больше!
 
— Пусть самые незаметные люди следят за домом этого чистоплюя и за всеми, кто там живёт! — приказал Си Чхой Лунь Цу, когда за лекарем закрылась дверь. — Все их мысли я должен знать прежде, чем они придут им в головы!
— Слушаюсь, господин!
— И ещё. Нужно, чтобы те немногие, кто предан Сюань-Вану, либо перешли к нам, либо отправились как можно дальше!
— Я понял, господин. Все они исчезнут!
— Нет, лучше их пока просто отослать на границы Чжоу. Возможно, потом они и изменят своё мнение и станут служить новому правителю!
— Ты мудрее, господин, чем все мудрецы Чжоу!
Си Чхой погладил жидкую чёрную бородку и снисходительно улыбнулся:
— Я это знаю. Есть ещё одно дело, которое исполнить должен ты лично, не доверяя его никому!
— Конечно, господин.
— Лекарь этот не должен прожить более, чем ему необходимо для изготовления яда. Сделай так, чтобы он исчез навсегда.
Лунь Цу склонил голову в знак согласия.
— Да, и те, кто живут с ним, тоже исчезнут, думаю, это не требует особого разъяснения! Кстати, кто это?
— С Линь Цзы живут его служанка Ли и Ю, которой ты милостиво одарил лекаря за его пустячную услугу, — отчеканил Лунь Цу, а внутри него всё онемело, словно там разверзлась пустота и втянула в себя все чувства.
— Милашка Ю, — улыбнулся Си Чхой, и глазки его похотливо заблестели. — Да, много сладостных ночей она мне подарила! Но ей так будет лучше, ведь очень скоро она начнёт превращаться из стройной девушки в обрюзгшую бабу, а это так неприятно! — и чиновник брезгливо поморщился.
Ах, с каким наслаждением Лунь Цу вырвал бы гнусный язык изо рта своего господина!
 
Си Чхой недолго оставался один. За стеной комнаты послышалось негромкое покашливание и, вслед за этим, робкое поцарапывание. Чиновник отдёрнул расписанную цветами занавесь, и за нею оказалась еле видимая дверь. Си Чхой толкнул её и отступил на шаг назад:
— Входи, что ты скребёшься, как мышь!
В комнату, изогнувшись в подобострастном поклоне, мелкими семенящими шажками просочился низенький пожилой человечек. Руки его были покорно сложены на солидном брюшке, а гибкие пальцы находились в постоянном движении, словно массировали друг друга. Человечек быстро стрельнул узкими глазками в чиновника и ещё больше склонил голову.
— Говори, Синь Го. Раз ты пришёл днём, значит, вести твои важны.
— Да, господин. Я принёс слова Ю-Вана: он согласен!
— Я и не сомневался в этом. И всё-таки, он поступил мудро! Ты, Синь Го, один из немногих, кто полностью посвящён в наши планы, поэтому должен понимать, о чём я говорю.
— Я это хорошо понимаю, господин!
— Тогда скажешь Ю-Вану, чтобы он был готов. Через три дня он станет правителем Чжоу! Можешь идти.
Но человечек явно не спешил покинуть покои Си Чхоя. Тот это заметил:
— Что-то ещё?
— Да, господин. Я хочу тебя спросить о Лунь Цу.
— Что именно ты хочешь узнать?
— Насколько ты веришь ему?
— Ты же знаешь, Синь Го, что он мне как сын! Говори яснее! — и голос чиновника оттенился недовольством.
— Прошу простить меня, господин, но мне стала известна одна деталь о твоём верном слуге. Он заболел любовной болезнью.
— И только-то?! Было бы странно, не случись этого, ведь Лунь Цу молод и хорош собой! Ему самое время жениться!
— Да, но избранница его — рабыня!
— В этом тоже нет ничего невероятного. Я и сам столько раз влюблялся в своих наложниц!
— Это так, господин, — ещё больше потупил взгляд Синь Го, — но зовут его избранницу — Ю!
Си Чхой едва заметно вздрогнул при упоминании этого имени, что не ускользнуло от Синь Го, хотя казалось, что он и не смотрел на своего господина.
— Ты думаешь, что чувство Лунь Цу так сильно, что он может не удержать наши планы в тайне и откроется Ю?
— Он вынужден будет ей открыться.
— Вынужден? Хотя, ты прав. Почему раньше не узнал я этого?
— Прошу простить меня, господин, но ко мне эти сведения поступили только что.
Си Чхой надолго задумался, и было видно, что нелегка та задача, которую он пытается решить. Но Синь Го ему помог:
— Господин, у нас нет иного выхода!
Чиновник вздрогнул, теперь уже заметно, но тут же вздохнул почти с облегчением:
— Лунь Цу заслужил роскошь последних почестей своей короткой, но храброй жизнью! Проследи за всем лично!
 
V
 
Ангелина монотонно растирала в медной ступке какие-то корешки, необходимые Линь Цзы для его исследований, а думы её были совсем не об этом. Но нам вовсе не требуется дара чтения чужих мыслей, ведь мы прекрасно знаем всё, что было в головке нашей несчастной героини. Разве могла она плачущей душою своей быть не там, где находился её любимый?! Хотя нет, душа её уже не плакала, не стенала, но совсем не потому, что иссякли слёзы и притупилась боль. Ангелине вдруг стало стыдно, стыдно перед самой собой за эту детскую слабость, за угнетающую растерянность. Она словно повзрослела на целую жизнь, догнав в этом своего Романа. Но не стала Ангелина ни жёстче, ни прагматичнее и не единой капельки не выплеснула из огромной, переполненной чаши своей любви! Она обрела веру в то, что цели своей достигнет, и ничто и никто не помешают ей найти любимого! И вера эта была так же крепка, как и её любовь!
И всё-таки Ангелина отсылала свою душу на поиски любимого, упрашивая её быть решительной и храброй и не пасовать перед превратностями неведомого далёкого пути. А душа лишь удивлялась этому непонятному адресу, ведь тот, кто был нужен её хозяйке, спокойно стоял рядом!
Да, он стоял рядом, но спокойствие давно покинуло его, ведь в последний раз оно его навестило, когда он выдумал свою героиню. С тех пор много посетителей побывало в его душе. Заглядывали на огонёк и взволнованность, и недоумение, и растерянность, и неприятие, и ещё множество других гостей. Кто-то из них лишь забегал на время, а кто-то и остался навсегда, изменив себя до полной противоположности. Так недоумение превратилось в уверенность, а неприятие — в беспощадную и безнадёжную, но чистейшую и горячую любовь!
И Роман в нечастые моменты, когда он позволял себе быть любимым, так же, как и Ангелина, отсылал свою душу к ней, указывая подробный адрес. Но душа его и не думала следовать туда, ведь она-то точно знала, что адресат находится рядом!
И две души бились о невидимую преграду, жаждая слиться в единое целое, но преграда эта была прочна, как истина, впрочем, это и была она! А истину невозможно пробить или сломать, её можно только открыть или увидеть, но для этого мало одного наития, мало одного желания! Чтобы истину увидеть, нужно выстрадать её, выносить её, родить!
Наши герои страдают уже достаточно, но ещё не выносили своё дитя-истину. Им это только предстоит сделать, и, если они выдержат все тяготы пути, то и роды пройдут благополучно!
Не ругай меня, мой читатель, за эдакий возвышенный штиль. Не показухой я занимаюсь, дабы блеснуть огоньком философской свечи и показать, как я неординарен. Отнюдь нет! Но, клянусь, именно эти слова выплеснула моя душа, именно так я мыслю и чувствую, страдаю и болею за своих любимых героев!
 
Славный чжоусский лекарь Роман и его добросовестная помощница занимались привычным делом, но только сам лекарь знал, что именно они делают. И это знание тяжело угнетало его. Конечно, он бы мог спокойно проглотить заветную горошинку и исчезнуть из этой жестокой местности, торя свой путь в иных эпохах. Но он знал, что тогда ни Ли, ни Ю не останутся в живых, и их смерть ляжет на его совесть. А с таким грузом жить нестерпимо тяжко, ведь даже любовь не сможет облегчить его! Да, иного варианта не было, к тому же, по-видимому, участь правителя была решена окончательна. Всё это, хоть и очень слабо, но как-то оправдывало Романа в своих глазах, и он торопился выполнить заказ к сроку.
Линь Цзы старательно смешивал какие-то ингредиенты, пробуя различные сочетания, ведь яд Си Чхою нужен был особенный, от которого смерть должна была выглядеть абсолютно естественной, не вызывающей ни у кого сомнений в том, что правитель скончался сам!
Ю вошла в комнату, где работали хозяин и её подруга, решительно и смело, несмотря на запрет Линь Цзы. Он не успел высказать ей своего неудовольствия, потому что она выпалила:
— Нас хотят убить!
Медный пестик выпал из руки Ангелины:
— Убить?! Но почему?!
Реакция Романа была более конкретна:
— Кто?
— Си Чхой! — громко ответил Лунь Цу, вошедший в комнату вслед за Ю. — И выполнить его приказ должен был я!
— Ты хочешь нас убить? — сузились глаза Ангелины и наконец-то стали походить на стандартные глаза китаянки.
— Нет, он нас не убьёт! — горячо вступилась за любимого Ю. — Он хочет всех нас спасти!
Лунь Цу обвёл всех спокойным взглядом и так же спокойно произнёс:
— Сегодня ночью я вас выведу отсюда, и мы скроемся у родственников Ю в племени жунов.
— Но ты точно знаешь это? — спросил Роман, хотя сомнений в нём и не было. — Ведь я практически сделал заказ, и, быть может, смогу в обмен