пример нынешним «рыночникам».
Познакомился коммунальщик Паневин с начальником техотдела отделения в Алуштинском санатории, попав туда по профсоюзной путевке. Времечко было муторное – шла горбачевская «Перестройка». И лозунг «Ускорение» – под стук топоров, рубящих щедрую лозу, звучал, мягко сказать, несуразно. Безбашенный генсек повелел «на?чать» пьянству бой… Но дешевые крымские вина еще не перевелись в бездонных бочках потомственных виноградарей. Вот под звон бокалов и сошлись стар и млад – темы бесед не упомнить, но больше говорили о политике…
Затем на новых должностях стали встречаться гораздо чаще, сфера служебных интересов совпала – социалка. А еще по странной логике руководство вменило в обязанность коллегам встречать губернатора области при частых визитах «первого» в Потемкин. «Сретение» обыкновенно происходило на границе района со стороны областного центра. Ждали «губера» и час, и два… Летом проще, знай благостно покуривай на приволье, зимой же в мороз согревались в выделенных для эскорта «Волгах», где приходилось придерживать язык при чужом человеке.
Свиделись старые приятели без театральных китайских церемоний, как будто вчера расстались. Встреча оговаривалась как деловая, потому без лишних обсуждений «текущего момента» перешли к сути дела.
Павел Трофимович внимательно прочитал ксерокопию письма обиженных учителей. При этом странно покачивал головой – не понять: то ли возмущался поведением директора, то ли осуждал страждущих наказания жалобщиков.
Закончив читать, Руднев деланно крякнул и небрежно оттолкнул исчерненный листок, так, что тот, подхваченный воздушным потоком, чуть не слетел со столешницы.
– Скажу так, Игорь… – и Трофимович достал сигарету, разминая твердую гильзу, добавил глухо, – получается явный поклеп на честного человека. – Раскурив, выпустив струйку дыма, развил мысль, – Раньше бы сказали: «А нехай клеве-шчут!» – теперь так нельзя, будут строчить и строчить кляузы, пока не найдут «отзывчивого человечка». И у Михаила Петровича возникнут нешуточные проблемы. Заклюют парня!
– И я такого же мнения Павел Трофимович. Да на тормозах спустить не получится… Удачно, хоть писулька в «комиссию» попала, а если к ловкачу из «новых русских»… Тем ведь только дай повод – распотрошат человека, разденут до трусов.
– Ладно… – протянул Руднев, – с кем еще на эту тему поговорить удосужился, дело деликатное...
– Пообщался со знакомым инспектором гороно, человек старой закваски, нормальный мужик. Помог развеять сомнения по поводу педагогической несостоятельности Краюшкина, дал дельные советы...
– А дальше... Надеюсь, понимаешь, что директор школы нуждается в помощи.
– Понимаю... Потому и пришел в «отделение». Школа проходит по железнодорожному ведомству, а Ремнев Павел Трофимович по долгу службы курирует учебные заведения в округе. Что скажешь, дорогой товарищ?
– Ну хватит, Игорь Сергеевич, не язви! Так выдал... для набора слов. Краюшкин директор толковый. Поначалу даже НОД отнесся к парню с недоверием, да быстро поменял собственное мнение.
– Вот и ответь на грязное обвинение?.. Причастен ли Краюшкин хоть боком к присвоению финансовых средств, выделенных для устранение аварии отопления и приведения школы в божеский вид. Ну или, скажем проще, не украл ли хоть малость – стройматериалы там, металлопрокат какой… Наконец, шифер, будь тот неладен.
– Окстись, Игорь Сергеевич! Михаил денежки эти выбивал Христа ради по «верхним» инстанциям, да и навороченных коммерсов не гнушался. Безлошадный, за собственный счет мотался по области, а уж город – пешком обежал вдоль и поперек. Какие, говоришь, там деньги?.. По крохам собирал…
– А чего так хреново! Школа ведь казенное учреждение, пусть даже на балансе железной дороги. Непонятно, неужели нельзя отыскать десяток лямов не ради цветастых лозунгов на станциях, а для собственных детей. Позорище, одним словом!
– И не говори, приятель… Дорога, да и отрасль как таковая, переживают лихие времена, – вздохнул Ремнев, – вместо развития приватизируют, прихватывают, что приносит мало-мальскую прибыль. Железяки, рельсы и даже метизы сдают в утильсырье за копейки. Знаешь, расплодили кругом пункты приема металла, хозяева-бандюки не стесняются даже силовой провод с ЛЭПов оприходовать.
– Знаю, как не знать… В пригородах садовые кооперативы давно без света сидят, ободрали дачные воздушки. Уже который раз проходит информация об убитых током добытчиков цветного металла. Лезут идиоты на необесточенные опоры, какой тут страх наказания… – полудурки жизнью не дорожат.
– Вот, вот, – докатились до ручки… Краснознаменная Дорога стала нищей, зарплату и ту нечем платить… Однако школу на произвол судьбы бросить нельзя. Руководство обязало предприятия узла оказать посильное содействие – не деньгами, разумеется, а неликвидным материалом и, главное, рабочими руками. Фонд зарплаты остался, а объемы работ упали. Первыми помощниками стали локомотивное и вагонное депо, ну и стройучасток подсобил. Пришлось, конечно, организовывать эту кухню. Дело как обстояло – предприятия выделяли необходимый минимум материалов, которые использовали без остатка, экономия проводилась страшная. Тут не то чтобы утащить – из дома принесешь, да так и случалось, чего скрывать...
– Получается, Трофимович, что на Краюшкина напраслину возводят, только зачем, вот в чем вопрос?
– Паневин!.. Игорь, чай не маленький мальчик – брось эту гамлетовскую риторику: «Быть или не быть…». Воспользуйся властью, найди авторов писульки, и картина откроется. Поверь опыту старика, в железке таких писарчуков на раз вскрывали, а потом гнали взашей, чтобы не воняли. Теперь сложней… демократия – что хочу, то и ворочу! Жаль, нельзя окорот на полную катушку использовать. Но не бойся, наверху товарищи поймут, каждый в такой шкуре запросто окажется, дай только волю языкастой шушере.
– Молоток, Павел Трофимович! По-Сталински рассуждаешь, так и нужно, да вот беда, лопнула становая жила в стране…
– Да, брат, давно пожинаем безотцовщину!
На такой печальной ноте и расстались еще не утративший веру в справедливость депутат городского совета и старый сталинист, попавший в современность по ошибке.
Вернувшись в городской совет, Паневин позвонил в паспортный стол. Начальницу – подполковника милиции заслушали недавно на обсуждении ситуации с наплывом кавказцев в город. Острую тему подняли коммунисты, по причине жалоб на засилье горячих парней в продуктовых рынках, якобы те изгоняют местных производителей, скупают по дешевке и продают втридорога плоды труда окрестных селян. Нашелся умник и спросил: «Чем объяснить легкость адресной прописки южных торговцев?..» Следом раздались и вовсе нелесные возгласы – тут уж явственно наметилась коррупционная тема. Разгоравшиеся дебаты пришлось свернуть, проблема приобретала острый политический характер. Благодаря Игорю Сергеевичу паспортистка отделалась легким испугом. А только потому, что не хотел председатель комиссии разругаться с городским отделом внутренних дел, там и так хватало оборотней в погонах. А подполковница, признательная спасателю, быстренько предоставила тому домашний адрес учителя труда железнодорожной школы.
Разговор намечался не телефонный, да и не положено телефонного аппарата рядовому гражданину. Жил Трунов Владимир Алексеевич «в низах», так по старинке звался городской микрорайон. Разномастные цветные домики и кой из чего слепленные сарайчики пестрым рядном покрыли покатый подгорный берег реки, омывавшей город с востока. Узкие улочки то натужно карабкались вверх по склону, то шустро сбегали вниз. Сливались друг с дружкой, будто горные потоки, запутывали странника архаичной неразберихой, делали невольным свидетелем изнанки жизни.
Игорь Сергеевич насилу отыскал жилище трудовика – ладный деревянный домик, обшитый шалевкой, с резными наличниками и ярко блестевшим оцинкованным коньком на двускатной кровле. Покраска без огрехов, стекла целенькие, печная труба не облуплена – кругом видна усердная хозяйская рука. Заборная калитка запиралась на никелированную щеколду, что редкость даже в буржуйских коттеджах. Задвижка отошла плавно, без лязга и скрипа. По выметенной асфальтовой дорожке Паневин подошел к утопленному в террасу крыльцу и окликнул хозяина.
Трунов не заставил себя ждать. В дверях появился рослый сутулый мужчина с простецкой, отнюдь не интеллигентной физиономией, Паневин представился. Хозяин пригласил гостя внутрь, протянул для приветствия тяжелую мозолистую руку.
– Владимир Алексеевич, – депутат не стал волынить и сразу перешел к делу, – в Совет поступила жалоба на директора школы Краюшкина Михаила Петровича.
– О чем жалоба?! – не выдержал трудовик.
– Да, якобы Краюшкин скверный руководитель – школу не стремится развивать, учителей притесняет, на руку не чист... Да и, собственно, гнать такого директора нужно взашей, – Игорь Сергеевич намеренно не то что сгустил краски, а тезисно, для большей наглядности, обобщил содержание письма.
– Угу…– удивленно хмыкнул учитель труда. – Вот ведь люди пошли?! Нет ни стыда, ни совести... – и возмущенно добавил. – Наконец в школе стало тепло. А то трубы засрались, теплоноситель не циркулировал – мерзли зимой…
– Что еще скажешь, как о руководителе, да и человеке?.. Что не так, почему люди недовольны? Говори без затей, не стесняйся.
– Не знаю, в чужую душу не влезешь. Да только зла директор никому не сделал, наоборот, крутится как пчелка по школе. Откуда только энергию берет?
– Однако присутствуют проблемы, раз заставили людей обратиться с жалобой.
– Да, какие-сякие проблемы… это у баб в головах тараканы шуруют, – Трунов ощутимо разволновался. – Вероятно, не нравится, что затрахал открытыми уроками, готовиться надо серьезно… Ну а нашенские учителки привыкли работать спустя рукава. При Зотове в школе тишь да гладь да Божья благодать, никто нервы проверками не треплет, живи себе спокойно.
– Владимир Алексеевич, а Краюшкин на уроки труда приходил?.. Какие ощущения?
– Само-собой посещал два раза, по слесарному и по столярному делу. Правда, заходил без предупреждения, по-свойски как к технарю. На трудах как?.. Главное, чтобы пацаны руками работали, ну и технику безопасности соблюдали. На каждой пятиминутке опрашиваю по правилам безопасности. Ребятишки на зубок выдолбили, без правильного ответа, даже молоток не доверю.
Почему так строго?..
Иначе нельзя, уже ученый... Боже упаси, покалечить мальца!
Паневин не стал выяснять подноготную «учености» Трунова, да и разговор велся о другом человеке. Боясь прервать нить удачно начавшейся беседы, спросил:
– А дальше, дальше… Как проходил «разбор полетов»?
– Поговорили о насущной беде – нехватке инструмента. Рубанки там, заточные круги изношены, у напильников насечки зализались, зубила крошатся, да не перечесть сразу… Составили тогда заявку и на следующий день пошли в НОДХа, пришлось самостоятельно по
