лишения и унизительные процедуры продвижения по иерархической лестнице. Оказавшись муниципалом, а за примером далеко ходить не приходится, самолюбивый человек превращается в подневольного холуя. Желание угодить станет главным приоритетом жизненных устремлений, а глупые чиновные бабы-взяточницы будут вершителями судьбы, ибо на них держится отчетность по показателям и насущные бухгалтерские «проводки». Такую ли участь хотел Игорь Сергеевич, увы, нет.
Поэтому Паневин, не раздумывая, согласился с предложением стать председателем постоянной комиссии городского совета по социальным вопросам.
Комиссия эта не считалась престижной по сравнению с бюджетной, которая слыла вотчиной главврачей больниц, директоров школ и профильных учреждений, состоящих на городском финансировании. Понятно, почему местные начальнички стремились стать членами оной – разумеется, из шкурных лоббистских интересов с задачей урвать кусок побольше для собственной вотчины-кормилицы. Эти деятели в девяностые обзавелись особняками, дорогими авто, хотя в пламенных выступлениях на избирательных митингах и сессия горсовета нещадно клеймили коррупцию и сопутствующие пережитки засевшего в головах «домостроя». Веры таким «правдорубам» было на грош, но люди упорно, по укоренившейся привычке, голосовали за заевшихся «благодетелей». Некоторые коммунисты тоже заседали в бюджетной, но оставались наивными статистами, ибо механизмы бухгалтерии для честного человека – темный лес, а обжулить простофиль под звучные лозунги, что два пальца об асфальт…
В социальной комиссии народ собрался попроще, не сказать плоше, но без ощутимых меркантильных амбиций. Рассматривали программы социальной поддержки горожан, планы благоустройства, работу общественного транспорта, вопросы молодежной политики… Проблемы, естественно, насущные для жителей города, но не первостепенные для получения свыше вожделенных субвенций, ибо город, как и собратья на периферии, являлся всецело дотационным.
В те годы в городе возникла нелепая ситуация, работа с обращениями граждан свалилась на плечи городского совета. Люди еще не перестроились и по-старинке доверяли привычным «советам», нежели новоявленной администрации, которую нипочем не соотносили с канувшими в лету «исполкомами». Таким образом, подавляющее число жалоб и насущных просьб обыкновенных людей попадало на рабочий стол Паневина. В большинстве претензии касались отвратительной работы коммунальных служб: массовых протечек кровель, холода в квартирах, сигающего напряжения в электросетях. В частном же секторе превалировал слабый напор в водоразборных колонках, непролазная грязь на дорогах, отсутствие газификации, да много чего еще… по коммуналке, работающей по остаточному принципу. Неравнодушные люди обеспокоены санитарным состоянием на рынках, молодые родители очередями в детские сады, порушенными детскими площадками, людей не устраивало хамство зарвавшихся чинуш и беспредельная наглость нуворишей – одним словом, работы предстояло непочатый край.
Однако – не боги горшки обжигают! Игорь Сергеевич на удивление быстро освоился с кругом возложенных обязанностей и никак не считал то тягостным бременем. Наоборот, ему нравилось держать руку на животрепещущем пульсе бытовых нужд и тягот городских обитателей.. А еще пришлось по вкусу, пользуясь сложившимися обстоятельствами, а конкретно не полным консенсусом в работе администрации и, как-никак коммунистического городского совета, рассылать в местные ведомства и учреждения резолюции и рекомендации социальной комиссии. Как правило, руководители тогда еще слабо разбирались в прерогативах действующих ветвей власти, а уж тем паче тамошних структур, поэтому, чтобы избежать неприятности, «держали руку под козырек». А так как начальники сплошняком в прежнее время «носили под сердцем» партийный билет, то, естественно, воспринимали социальную комиссию как преемницу партконтроля, да и сидел Паневин в кабинете бывшего председателя того сурового органа.
Следует честно сказать, что ряд помещения прежнего городского совета новоявленная администрация забрала себе, выделив для нужд нового совета не слишком уж просторные помещения горкома партии. Из-за нехватки площадей часть архивов горсовета пришлось разместить в старорежимных шкафах паневинского кабинета. И каждый входящий поражался обилию папок с документацией за стеклом сталинских монстров. И невольно человек задумывался – видать, тут вершатся большие дела… И не приведи Господь, чтобы на грешника завели папочку с грифом «для служебного пользования», и избавь Бог разбухнуть той папочке и превратиться в уголовное досье. Старые кадры еще помнили времена, когда в кабинетах висел портрет «отца», и шутить шутки тогда не любили. Хорошо ли, плохо ли – но страх перед неотвратимым наказанием за проступок, а уж за преступление так уж наверняка – это действенный стимул для поддержания добропорядочности, да что там – веры в справедливость.
И Игорь Сергеевич старался соответствовать возложенному судьбой статусу, да и депутаты-коммунисты не позволили бы Паневину, даже если бы захотел – словчить, а уж не то чтобы сподличать.
Работа социальной комиссии полна малоприятных нюансов, впрочем, как и в каждом занятии, неотвратимо присутствуют специфические особенности и недоступные стороннему взору тонкости. Нет смысла погружаться в технические моменты, завязанные на нудной канцелярщине, такого добра в избытке даже в дышащей на ладан завалящей конторе. Игорю Сергеевичу не привыкать разгребать эти «авгиевы конюшни», да Паневин и не жаловался.
Гораздо живей проходили заседания комиссии: плановые и реже внеплановые, инициируемые, как правило, самим председателем. В большинстве рассматриваемые вопросы и соответствующие проекты решений предлагались администрацией и профильными подразделениями, реже формально обособленными организациями, ищущими поддержки, и, как исключение – личные предложения отдельных граждан. Крайне редко, но случались острые депутатские дебаты. Разногласия частенько имели место, но при голосовании приходилось опираться на лояльное большинство, людей здравомыслящих и не страдающих дешевыми амбициями. Иногда встречались вопросы болезненные, требующие или немалых финансовых средств, или посягающими на реноме влиятельного чиновника, случалось, и главы города. Тут уж приходилось изворачиваться, согласовывать вопрос с председателем совета, с аппаратом администрации, находить устраивающее стороны решение. Труднее было обломать строптивых депутатов-членов комиссии, Иной раз те и слушать не хотели вразумительных доводов, но в конечном счете, поддавались на уговоры Игоря Сергеевича. Ну а с оголтелыми строптивцами ссориться никак нельзя, приходилось уступать… Главное тут не испортить личные отношения, не потерять навсегда голос своевольного депутата.
Однако львиную долю времени занимала работа с обращениями граждан и организаций: письменными и устными. Устные, а Паневин взял за правило работать без приемных дней, делились на требующих письменного заявления и ничего не обязывающую болтовню. Посетитель нуждался или в умном совете, или пришел поговорить по душам с «представителем власти» на животрепещущие темы, ничего не требуя взамен. Но на то Игорь Сергеевич и народный избранник, чтобы вживую общаться с гражданами, не корчить из себя недосягаемую персону, быть для людей «своим парнем». Он даже позволял отдельным дедка?м курить в кабинете, что, разумеется, редкость для властной обители, но понималась старичками как высший признак демократии. И это было правильно!...
Всякого рода заявления, жалобы и прочая деловая и неделовая переписка приходили из приемной председателя совета с его визой, разумеется, строго пронумерованные и зарегистрированные. Имелись «прошения», поданные напрямую, но и те надлежало зафиксировать во «входящих», указав как принятые в работу.
Бумага – бумаге рознь. Если послание в компетенции городского совета, то идет в стопку для дальнейшего изучения и проработки. Если относится к функционалу заместителей главы или подведомственных тем отделов, то направляется по нужному адресу с обязательной припиской – дать ответ заявителю и копию решения городскому совету. Волей-неволей чиновник администрации вынужден обратить тщательное внимание на пересланную корреспонденцию, ибо та состоит на контроле, и халтурная отписка так запросто не прокатит. Эти ответы, как и сами обращения, подшивались в специальные папки, и при повторной жалобе по тому же вопросу те легко отыскать и спросить с небрежного чиновника. Так было до начала двухтысячных, когда чиновники еще заискивали перед депутатами, ибо те имели основание заявить о служебном несоответствии. Да и глава еще не в полной мере ощущал себя единовластным царьком, ибо Совет наделен правом досрочного переизбрания мэра, выказав недоверие. К неудовольствию самодуров, в уставе города Потемкина такие пункты тогда имелись.
С сугубым тщанием изучались Паневиным жалобы на конкретных персон городской номенклатуры. Разумеется, председатель Совета по собственному усмотрению в силах завернуть… не дать хода кляузным и подметным письмам, предварительно посоветовавшись с главой, ибо согласно поговорке – две головы лучше... Но это только в исключительных случаях, когда задет собственный шкурный интерес, когда самому чревато вздрючкой. А тут возник случай, на первый взгляд из ряда безобидных, да и писулька анонимная... Коллеги-учители пожаловались на директора родной школы, вот ведь избалованные демократией шкрабы...
В конце рабочего дня Паневину позвонил председатель Совета. Яков Михайлович просил зайти… Игорь Сергеевич уже намылился восвояси, навел порядок на письменном столе, проверил, закрыт ли сейф. Признаться, секретная документация там отродясь не хранилась, но лежали папочки, которые намеренно избегали любопытных глаз. Так… сущая безделица, компромат не компромат, но при умелой подаче некоторые неприглядные факты заинтересовали бы соответственные органы. Нет, Игорь Сергеевич не имел привычки стучать на коллег, а тем паче на начальство, но на дурной случай хранил такие сведения, возможно, даже из чисто познавательного интереса. К примеру, имелись и не в одном экземпляре, поносные письма на бывшего председателя и его дружков, на пьянки и разгульный образ жизни дорвавшихся до кормушки молодчиков. Жаловался народ и на не по карману роскошный образ жизни отдельных депутатов и высокопоставленных городских чиновников (с толстым намеком на получаемые взятки и откровенное воровство из казны). Не обошли стороной и действующего председателя, подробно сообщили о любовных похождениях примерного семьянина, детально описав пассий сластолюбца, даже указав адреса жительства. Кто не без греха – поднимите руку, у каждого человека припрятаны скелеты в шкафу. Вот пожалуйте... и парткомиссия давно почила в бозе, а сталинский дух еще не выветрился, крепко затаился за стальными стенками сейфа.
