После обеда я ушёл в кабинет и прикрыл дверь – надо приучать жену, чтобы впредь не мешала работать.
Со студенческой поры я знал, если предстоит написать значительный труд весьма мутного содержания, который в виду сложности темы мысленно не просматривается от начала до конца, то самой большой ошибкой стало бы стремление продумывать его сколь угодно времени, до полной ясности, а уж по достижении совершенства всё записать набело!
Вроде бы так поступать разумнее всего, но на практике, я уже знал, ничего не выйдет. Буксовать можно до бесконечности, но на бумаге-то ничего не появится, пока не станешь писать.
Потому разумнее всего писать сразу, что в голову придёт! Не от балды, разумеется, а со знанием дела, и уже потом исправлять то, что получилось, и доводить его до совершенства. Так всегда получалось лучше и быстрее.
Вот я сразу, не заботясь о стиле и однозначности формулировок, и выписал для себя последовательность наиболее важных мероприятий, которые придётся выполнить для достижения конечной цели. Долго мучился, наконец, результат оказался предо мной в более или менее законченном виде.
Заголовок с учётом секретности получился чересчур туманным, плохо выражавшим суть работы, но и бог с ним.
В общем, вышло следующее:
«Комплексная программа достижения цели, согласованной с заказчиком ранее».
А предварительное содержание программы получилось почти нормально! Даже удивился, когда управился всего за полтора часа.
Вот оно, первоначальное содержание.
1. Разработка микрокомпьютера (МК) с параметрами, соответствующими требованиям задания, представленного в Приложении 1.
2. Разработка методологии сбора, систематизации и формализации параметров, характеризующих действующий осмысленно субъект, а также разработка полного объема информации, всесторонне и адекватно характеризующей поведение исследуемого субъекта в характерной для него среде обитания.
3. Разработка математической модели центральной нервной системы (ММ ЦНС) исследуемого субъекта в условиях его повседневной действительности.
4. Разработка методологии загрузки, как формализованных параметров, так и максимального объема информации от исследуемого субъекта в ММ ЦНС.
5. Разработка методологии замены ЦНС субъекта МК с загруженной в него ММ ЦНС.
6. Исследование проблем автономного функционирования МК с ММ ЦНС на основе естественных биологических функций самого субъекта, и разработка методик для внедрения автономного функционирования МК с ММ ЦНС.
7. Разработка методологии достижения и поддержания внешнего сходства субъекта заданному образу в течение длительного времени с учётом эффекта естественного старения.
8. Разработка методологии подключения МК с ММ ЦНС к естественным органам чувств субъекта для адекватного восприятия комплексного информационного поля в режиме реального времени и трансформации его в «жизненный опыт».
9. Изготовление опытных образцов в соответствии с п.п. 1-4, 6-8, для проведения натурных испытаний.
10. Проведение натурных испытаний опытных образцов по п. 5.
Ну, что ж! Вполне нормально получилось. Если бы на меня не давила глуповатая секретность, то можно было бы всё написать человеческим языком. Но раз уж самая важная часть сегодняшней работы мною сделана, да еще сделана неожиданно быстро, оставлю-ка я ее, как всегда это делал, дабы отлежалась, а сам схожу со Светкой к соснам.
«Нам нельзя прятаться друг от друга, – подумал я, направляясь к жене! – У нас всегда должны быть совместные интересы, общие темы, дела, обязанности и, конечно, разговоры. Без этого люди непременно отдаляются. Без этого они начинают замечать в своём супруге то, что замечать им и не следует, что может породить разрушающие семью сомнения, неудовлетворённость, подозрения и привести к самым ненужным для обоих выводам и последствиям. А мы в этой Америке одиноки, как двое чудаков посреди океана».
Сейчас, пока мы оба не знаем английского языка, нас этот факт ещё как-то сближает, хочешь-не хочешь, а приходится держать друг друга, но скоро очень сильно изменятся жизненные среды каждого, появятся новые контакты, возникнут непересекающиеся интересы. Светка станет напряженно учиться, а это ведь – полный набор больших проблем, в то время как меня засосёт своя работа над проектом!
Тогда ничего не попишешь! Встречаться станем только по вечерам и ночам! А головы в то короткое время у каждого будут забиты своими делами!
Объективные трудности и на фоне разных жизненных обстоятельств – это мне вполне понятно! Но нам всё равно, чтобы не творилось в этом мире, нельзя потеряться в море чужих иностранных людей! К тому же мы и русскими должны оставаться, ведь не вечно же мы будем бултыхаться меж двух океанов?! И нашего гражданства именно потому я менять пока не намерен.
Светка обрадовалась моему предложению и мигом закруглила свои кухонные дела:
– Я готова, сэр! – отрапортовала она. – Даже переодеваться не буду, ведь это наш лесок! Значит, можно по-домашнему, без галстука, без официального костюма и высоких каблуков! – засмеялась надо мной Светка. – Мы – люди простые! Мы – люди совсем не учёные! Нам всё можно! Конечно, пока деньги есть! – хохотала счастливая Светка. – А если закончатся, так мы у Фёдора попросим!
Те сосны нам казались уже почти родными. Они были высокими, с зелёными шапками хвои, которая, пожелтев, равномерно устилала землю вокруг, будто иголки здесь никогда и не ворошили.
Прямо-таки, как на родине. Тянет ведь домой. И сердце щемит. Как там Пашка? Как живут родители Светланки? Как их здоровье? Но возвращаться даже в отпуск ещё не время – только ведь приехали. Надо утвердиться, надо врасти, надо выдать первые результаты, надо добиться доверия к себе, как к человеку, который способен сотворить то, что не сделал сам Господь – вечную жизнь. Но не для себя – для кого-то другого!
Интересно знать, можно ли мою предполагаемую деятельность расценить как сотрудничество с вражеской страной? Вроде бы, никакой военной и экономической помощи я ей не окажу, даже если всё получится.
Вот только как такое фантастическое дело может получиться!? Если смотреть на всё объективно, то в моих руках оказался чистейший прожект, а если смотреть с моих личных позиций, то вполне можно его и полноценной аферой посчитать!
Можно! Согласен! Но оцениваю-то не я! Им надо – а я всего лишь согласился сделать! Потому дальше может произойти как у Насреддина. За отпущенное мне время, либо я всё сделаю, либо я помру, либо ишак помрёт!
– Ты осторожнее танцуй под соснами! Осторожнее, Светка! – предупредил я жену.
– А чего нужно опасаться? – не поверила она.
– Так ведь шишка может упасть! А они здесь размерами с кокосовый орех бывают! Особые, пальмососновые!
– Ну-ну! – смеялась жена и неудержимо носилась под соснами. – Я будто дома побывала! И не знаю, кому спасибо за такое счастье сказать?! Не сами ведь они выросли здесь, эти чудненькие сосёнки!?
По приходу домой я снова засел за работу. Разработал удачные ленточные графики, позволившие наглядно представить взаимосвязи и последовательность выполнения отдельных работ комплексной программы. Потом раскидал все работы по лабораториям.
Сразу обнаружилась значительная неравномерность загрузки лабораторий по времени, поскольку начало работ в одной из них зависело от завершения работ в другой. Придётся, либо сокращать состав лабораторий поначалу, а потом его восстанавливать – плохое предложение, – либо надо как-то перераспределять работы между лабораториями.
Но самое главное, что я уяснил, погружаясь в свою работу, выходило так, что на определенном этапе к нам должны будут присоединяться хирурги, которых у меня пока нет. Причём, специалисты нужны высочайшего уровня, способные заменять содержимое головы неким рукотворным устройством. То есть, если отбросить всякие предрассудки и недомолвки, нам предстоит лишить человека его головного мозга, а вместо него поставить и заставить работать в унисон с организмом электронное устройство собственной разработки и изготовления.
Такая работа меня весьма страшила. Ведь она была сложнейшей сама по себе, и к тому же предполагала столь значительное вмешательство в организм живого человека, которое вполне должно было бы восприниматься всем научным сообществом, как совершенно недопустимое, граничащее с убийством или проведением опытов на человеке.
Нюрнбергским трибуналом подобные опыты расценены как особое зверство, направленное против человечности.
«Мне только и осталось попасть под такое обвинение! Фашистом, того гляди, признают! Надо этот вопрос решать как-то иначе. Уж пусть его улаживает сам доктор Кеннеди! Он любые законы и любую ответственность обойдёт!»
Однако мне тогда верилось, будто невероятная сложность моей работы всё же может быть преодолена. Ведь был же в СССР такой ученый как Владимир Петрович Демихов.
Он ещё в 1937 году, будучи студентом медфака, сконструировал и собственноручно изготовил первое в мире искусственное сердце, а потом вживил его в собаку. И та собака жила целых два часа. То есть она умерла не оттого, что ее подвело новое сердце. Возможно, биологическая несовместимость повлияла или что-то иное, мне, не специалисту в медицинских вопросах, непонятное.
Но я многое запомнил об этом человеке, поскольку считал его не иначе, как истинным гением, величайшим светилом хирургии, основоположником мировой трансплантологии. Таким он по своей сути и являлся, хотя официально долго оставался непризнанным.
Работать Демихову во многом помешала война. Она отняла четыре драгоценных года, которые Владимир Петрович мог бы использовать для своих исследований. Между прочим, он всю войну служил в армейской патологоанатомической лаборатории, то есть по специальности. А уже в 46-м году сделал первую операцию по пересадке сердца. Первую операцию свою, и первую в мире!
А в СССР зачем-то всё время сказки рассказывали про первенство в этом деле Бернара из ЮАР. Совсем не понимаю, кому и зачем была выгодна такая ложь? Тем более что сам Бернар везде и всюду подчёркивал, что является учеником Демихова и гордится этим.
[justify]Очень скоро после первого успеха Демихов пересадил собаке одновременно и сердце, и легкое. Позже Владимир Петрович пересаживал даже печень, потом опять
