- Ладно, господа, хватит без толку валандаться, - уже громко скомандовал Шифт. – У меня имеется для вас предложение, отличающееся оригинальностью: приводим «клиента» в чувство и едем, наконец, в лес копать могилку.
Сделав оскорблённые лица, матерно бурча друг на друга, Альт и Энтер поплелись готовиться к отъезду: Альт, как раненый, пошёл искать лопату, а Энтер начал водой лить на «спеца», стараясь таким образом, привести того в чувство. Вскоре «спец» очухался и зашевелился, но трепыхался вяло, или изображал из себя еле живого человека. Хрен поймёшь этого спеца.
- Садись в машину, красиво подвезу, - проговорил Шифт и тычками погнал Жорика к машине.
Командир бригады убийц направил машину в те земли, где, как говорят московские обыватели, жизни не существует. Часа через полтора Шифт уже рулил по лесным дорогам, стараясь заехать туда, где гуще росли деревья. От нехороших мыслей Шифт отвлекался мурлыканьем куплетиков: «…мужик по селениям бродит, коней на ходу тормозит, в горящие избы заходит - наверное, он трансвестит…»
Вскоре он нашёл достаточно дремучее место, где всё будто говорило, что живому человеку здесь не рады. Окунаешься словно в тревожную атмосферу. Если на лесной дороге всё кругом ещё кажется светлым и приятным, то здесь постоянные сумерки, где солнечные лучи не могут пробиться сквозь густую еловую хвою. Высоченные ели, покрытые мхом и какой-то паутиной, создавали мрачный антураж, как раз соответствующий предполагаемому мероприятию.
Полудохлого Жорика на пинках и матерных междометиях выгнали из салона машины на грешную землю, густо покрытую бурой хвоей. Где-то по веткам пронеслась неалкогольная белка. Жорик не удержался и пропахал несколько метров по иголкам, которые, впрочем, смягчили его падение на поверхность земли. Получивший много ударов по голове, Мочалкин слабо соображал, где он и что он здесь делает. Мрачная обстановка его не пугала, так как он совсем перестал анализировать действительность. Это Шифт видел, что на земле мрачно, а в небе весёленькие тучки кокетничали своими беленькими платьицами. Кому-то придётся скоро умереть, - злорадно думал Шифт, освобождая Жорика от оков и вручая тому лопату. Шифт указал пленному, где ему копать яму. Тот с трудом, но сообразил, что от него требуется – копать землю, где водятся черви, которые совсем не козыри. Каким-то кусочком сознание Жорик понимал, что копает могилку. А что на ней напишут? Скорее всего, украсят надписью, как на могиле Дон Кихота: «Сжила его со свету тоска». Жорик должен был родиться для счастливой жизни, как Александр Суворов родился для побед. А что получилось? Получилась тоска по лучшей доле, созданной воспалённой фантазией Жорика. Умер мудрым, жил безумным.
«…здесь лежит Мочалкин смелый, чья отвага забрела в столь высокие пределы, что и Смерть не возмогла…» Вот как-то так!
Трое мазуриков пристально поглядывали на работу спеца по рытью могилы. Старались близко не подходить, а то навернёт лопатой. С этого гада станется. Мля, долго он ещё продолжит валандаться с ямой? Какого макаронного монстра он так долго копается в земле? Уже пора ехать домой и отмечать мероприятие, то есть устроить какие-никакие поминки по клиенту: выпить по три лафитника родимой за упокой души морозовского «специалиста». Не чокаясь! Эх, жизнь наша, но все туда попадём; просто, кто-то раньше, а кто-то позже. Специалист уже вырыл яму глубиной где-то с метр. Да и ладно. Хотелось бы глубже, но и так сойдёт.
Шифт велел Жорику вернуть лопату: хватит копать, а то до позднего ужина провозимся.
Черенком лопаты Шифт резко заехал притыренному спецу по многострадальной голове. Тот охнул и упал на дно ямки. Командир достал пистолет, чтобы сделать, как полагается, контроль: не живьём же закапывать вредного клиента.
Бедный Мочалкин, получивший очередной удар по голове, благополучно завалился на дно собственноручно вырытой могилы и … окончательно сошёл с ума. Весь его накопленный опыт, знания, умения, память и, что ещё там хранится в мозгах, так вот, это всё взяло и перемешалось, как в миксере, в какую-то жидкую кашу. Он не видел, как Шифт наводит на него ствол пистолета и что произошло дальше, тоже не видел. Выстрела не последовало, так как голова Шифта разорвалась, как спелый помидор. Альт и Энтер пережили своего командира только на несколько секунд. Не видел Жорик и то, что к трупам бесшумно подошёл молодой парень. Этот парень дотронулся до трупов и те исчезли, как их и не существовало на этом свете. Только немного крови осталось на хвое. Убийца не стал маскировать пятна крови, он только немного постоял на краю ямы, полюбовался на валяющегося там Жорика и тихо удалился. Вот скажите, зачем Кобальту сдался какой-то мелкий жулик Мочалкин? Кобальт сделал своё дело – уничтожил ещё одну боевую группу противника, дерзнувшую нанести визит в дом, принадлежавший Морозовым. Ещё Кобальт подтёр косяки Елфимова, который почему-то считает, что Кобальт не в курсе его махинаций.
Когда жандарм докладывал своему молодому шефу о ночном происшествии, то Фаддей уже давно знал из сообщений своего Коммуникатора, что, собственно, произошло, и кто за всем этим стоит. Главное не показать виду, что Фаддей уже знает о налёте, и что налётчики состоят в группе Шаликовых. От Коммуникатора Фаддея трудно что-то скрыть, а командир налётчиков опрометчиво пользовался своим электронным прибором в доме. А ничего так у него получились «откровенные» фотки супруги Добрыни. Пикантненько.
Фаддей решил простить самоуправство Елфимова: понятно, что жандарма не переделать – таких людей, как Елфимов всегда тянет на устройство провокаций. В крови у них это дело. Плохо только то, что Фаддей обременён очень многими другими делами, причём весьма насущными. Надо, прежде всего, разобраться с драгоценной Собакиной. Потом понять значение встречи в метро с крупным кремлёвским чиновником, рядящимся под мелкого клерка. И на Аврелию надо находить время, и на дикарей из первого мира. Плюс заботы с переездом на Урал.
Вот зачем мне вытаскивать из ямы этого жулика, которого боевики Шаликовых зачем-то потащили в лес убивать? Вылезет самостоятельно – пусть живёт, нет – так и чёрт с ним. Надо думать, что Ефим Макаревич, ещё один мелкий жулик, только здоровый и дурной, и без Жорика сподобится делать свои тортики. Мля, а вкусные тортики получаются у этого выродка! Никогда вкуснее ничего не ел, даже в нулевом мире, где всего вдоволь. Пару раз попробовал по кусочку этого сладкого волшебного изделия, так, не поверите, проняло до пяток. Аврелии торт тоже понравился. Может оставить около жандарма этого дурного Ефимку? Типа ради его тортов.
Фаддей ещё не знал, что отсутствие Жорика сильно подействовало на дурня Макаревича, ввергнув того в чёрную меланхолию. Наверное, что-то или кто-то на небесах, увидел страдания Ефимки и подсуетился со спасением его «друга». Жорик не сдох в яме, хоть и сошёл с ума бесповоротно. Он только через несколько часов смог слегка оклематься: вылез из ямы и посмотрел на мир своим новым безумным взглядом. В этих глазах разумности не читалось, кроме мыслей о тщетности бытия, однако в них имелось, что-то такое, что можно отнести к просветлению. Вылез и даже не вспотел, или мёртвые не потеют? Перед глазами Жорика всё плыло, словно помехи в поломанном ламповом телевизоре: «снег», полосы, вспышки света.
Придя в относительную норму, Жорик вдруг почувствовал себя грешником, очищенным от пороков и скверны, как если б только что он заново родился. Правда он этого не понимал, он даже не помнил, как его зовут и кто он такой. В голове вдруг всплыло столько информации, что мама не горюй. Всё, что когда-то Жорик видел, о чём читал и слышал, теперь легко доставалось из памяти, правда, в несколько специфическом виде, с какой-то подковыркой. Вот только собрать в систему знания, свалившиеся на него, Жорик не мог. Да, он уже ничего не мог, кроме как просто существовать и смотреть на мир мудрым взглядом, присущим некоторым сумасшедшим людям. Он даже не чувствовал, что его тело недавно протащили через камнедробилку, а голова вся в засохшей крови. Впрочем, одежда тоже в крови, земле, паутине и хвое. Но инстинкт подсказывал Жорику, что надо идти и не париться по поводу своего внешнего вида. Куда идти, то неведомо, но надо двигаться. И ноги сами понесли Мочалкина обратно в Москву по ковру из хвои и листьев. Его спинному мозгу пришлось взвалить на себя обязанность по поддержанию существования всего организма, в том числе ориентацию в пространстве. Получалось вполне пристойно, хоть в голове карусель крутится с огромной скоростью. У кого бы тут спросить дорогу, к примеру, на Бобруйск? Понять бы ещё – что такое карусель и что такое Бобруйск?
Дороги Мочалкин не выбирал: шкондыбал, куда глаза глядят, доверив себя автопилоту. Покой леса слегка нарушал хруст лесной подстилки, шелест листьев, и тяжёлое дыхание Жорика.
Автопилот добросовестно прокладывал путь, но ему неинтересны местные природные красоты. Все эти берёзки, ёлки, осинки. Автопилот даже не отвлекался на разглядывание могучих дубов – деревьев с чудовищно толстыми стволами и толстыми ветками. Растения былинной мощи изредка попадались на пути. Постепенно мозг Жорика включил распознавание звуков и запахов: чувствовались горькие запахи хвои и полыни, дополненные запахом пыли. Жорик чихнул. В ответ протрещала сорока, пожелав путнику здоровья и доброго пути. Сорокино пожелание исполнилось в виде выхода из чащи на заросшую тропинку. Приходилось огибать непролазные кусты, продираться сквозь молодую поросль, спотыкаться об упавшие гнилые ветки. Жорика не раздражала прилипшая к его лицу паутина и сыпавшаяся на голову древесная труха.
[justify] Вскоре лес расступился, и на открытой местности возникли одноэтажные домики, стоявшие вдоль дороги. Канавы возле дороги пугали путника высоченным бурьяном, пребывавшим в пыли от проезжающих машин. Автопилот завёл Жорика в деревню, на её главную улицу. Правда, на транспортную артерию эта улица никак не тянула, но для Мочалкина, пребывающему в коматозном состоянии, это и к лучшему: а то ещё машина какая собьёт его на большой дороге. Живые души Мочалкину
