– Причины были всегда! Они и сегодня никуда не делись!
– Какие причины, Светка? Ты меня разыгрываешь?
– Послушай, профессор новоиспеченный! Нельзя же быть столь наивным дураком! Я же тебе сказала – надоел! Всё! Тебя всё равно никогда рядом не было! Я ничего не теряю! Даже если ты и появлялся к ночи, то мысленно всегда витал где-то там, на своей секретной работе, зато я после работы до ночи превращалась в служанку! Приготовь тебе, постирай, погладь, пропылесось… Надоело!
– И ты столько лет молчала?
– Вот именно! Столько лет всё терпела! Я же – девчонка детдомовская! А ты знаешь, каково быть девчонкой в детдоме!? Знаешь? Не дай-то бог! Ничего ты не знаешь!
– Света! У тебя же были Геннадий Петрович и Антонина Сергеевна. Они же, как родители тебе, дай бог им здоровья!
– Много ты понимаешь! Как родители, это ещё не родители! Да! Приходил ко мне по воскресеньям твой Геннадий Петрович! Милостыню приносил! Всякие там печеньки, да конфетки! Были бы у меня родители – я не провела бы своё детство за решёткой! Я бы с родителями жила! С любящей и заботливой мамой и с надёжным как стена папой! Потому, когда я вырвалась на свободу, то от счастья ничего не понимала в этой желанной бессонными ночами свободе?! Я же думала, будто выйду замуж, и другая жизнь сама собой начнётся! Настоящая! К тому же, мне все шептали, будто я выхожу за гения! А гений оказался всего-то погруженным в себя скучным везунчиком! Но долго везти не может! Я же детдомовская! Чему-чему, а выживать меня научили! Вот я и решила, что настало моё время жизнь свою, хотя бы оставшуюся, спасать! Хоть чуточку пожить настоящей женщиной, в которой видят не прислугу дутому гению, а самостоятельную и полноценную личность!
– Выходит, я действительно тебя так и не узнал… Мне же казалось, будто ты любишь, а не лицемеришь! Думал, что ты счастлива так же как и я! Я же молился на тебя, как на идеал верности и чести! А ты, вместо того, чтобы давно мне рассказать о своих проблемах, как самому близкому человеку, который готов ради тебя совершенно на всё, взяла и предала меня! Просто отбросила в сторону, как ненужную вещь и даже разговаривать не желаешь! И всё для того, чтобы считать себя женщиной? Видимо, не только я не понимаю, что теперь происходит и почему, но и ты в этом до конца не разобралась! Ну что ж! Сцен не будет! Ради бога, считай себя женщиной, как тебе хотелось! Только где ты будешь жить?
– Отныне тебя это не касается! – отрезала бывшая жена без сожаления.
– Меня, как раз, всё и всегда касается, хотя я ко всему отношусь по-разному! – заключил я и заставил себя направиться к столу, где всё это время продолжал сидеть шеф.
Дальнейшее торжество меня интересовать перестало, потому я мало чего запомнил. В висках стучала кровь. Хотелось выть, но было недопустимо демонстрировать своё несчастье. И не полагалось портить веселье коллегам. Если уж собрал всех своим обещанием, что недовольных не окажется, то выполнять его нужно до последней точки.
И я крепился. Надеюсь, никто не разглядел, как минуту назад раскололась моя прежняя жизнь, словно от нее отвалилась шелуха, а что от той жизни осталось ценного, я пока и сам не знал.
Я ничего не знал о дне своём завтрашнем. А ведь такого со мной не бывало. Тогда я действительно не знал, куда и зачем мне ехать после банкета, не знал, кого встречу я, и кто встретит меня у моего дома? Я не знал, чем стану заниматься оставшуюся жизнь, и зачем мне такая жизнь нужна? Я уже не представлял, зачем мне этот банкет и эти гости? Зачем мне дальнейшее пребывание среди веселящихся и в чём-то благодарных мне людей?
Всё в моей жизни потеряло прежний смысл. Всё стало пустым и ненужным. Всё, кроме нее! О, боже! Я ни о чём другом не мог думать. А её даже не встревожило, что она разрушает мою жизнь и, значит, убивает меня самого. Я стал для нее тем, к кому можно относиться никак! Даже безразлично! Даже брезгливо!
После нескольких минут канувшего в лета триумфа я вдруг утратил интерес к жизни. Случилось бы тогда нечто страшное и опасное для меня, я, пожалуй, даже не стал бы спасаться! Ну, зачем мне спасаться, если гибель для меня запланирована самой судьбой?
«Вот сразил бы меня инфаркт или инсульт! – выплывали ко мне из тумана какие-то странные мысли. – Хорошо бы! Чтобы раз – и всё! А если даже инфаркт и инсульт начнут меня пытать одновременно, да еще и последующая жизнь окажется без Светки, к которой я прирос душой, да так, что, даже обрубив все связи с ней, задыхаюсь от одной мысли о ней, то зачем мне такая жизнь? Зачем мне этот садистский комплекс мучений, а не счастливая как раньше жизнь?
– Шеф! А поехали ко мне? – предложил я, чтобы хоть так остановить ход убийственных мыслей, разрывающих голову непривычным давлением. – Места много, время есть, а с остальным по ходу разберёмся! Поехали! Очень прошу…
Шеф взглянул на меня вполне трезвым долгим и оценивающим взглядом и, кажется, понял, что с моей стороны это совсем не дежурное зазывание приятеля домой, которое часто случается у людей после подобных мероприятий, пока не выветрился весь кураж.
– А почему бы и нет?! – легко согласился шеф. – Светлану с собой заберём?
– У нее свои планы! – махнул я рукой.
– Даже так? – удивился шеф, но не стал ничего уточнять и выведывать, а подозвал к себе официанта. – Мистер, прошу вас, сделайте нам с собой на двоих какой-нибудь еды! Это возможно?
– О, да, сэр! Одну минуту, я только схожу за пакетом!
Гости расходились и разъезжались по своему желанию. Никто их не торопил, никто не удерживал. Микроавтобусы и обычные такси дежурили у выхода постоянно. Они без проволочек и бесплатно развозили гостей по домам.
Все и на улице были довольны, все были веселы и, пожалуй, счастливы прожитым днём. Все, кроме меня. Отделаться от самых гадких предположений я самостоятельно не мог. Одна надежда у меня оставалась – надежда на шефа. Для меня стало бы спасением, если бы он рассказал что-то о себе.
Подъезжая к дому, я по-простецки надеялся, что Светлана меня ждёт, словно ничего и не бывало, но, конечно же, никто не ждал. Несбывшиеся надежды усилили мою обиду и резанули новой болью в сердце.
«Теперь мне придётся валидол носить? – мимоходом пришла мысль, на которую внутренний голос логично уточнил. – А зачем? Ты же хотел прочувствовать, что такое инфаркт миокарда! Пользуйся случаем!»
Дома шеф сразу потребовал чай, якобы по старинной русской традиции, которая всему голова.
Чай так чай! Я долго возился, только бы не появляться на глаза шефу. Наверно, по мне можно было прочитать всё, что случилось.
Потом мы пили чай при свете одного лишь бра, которое мы со Светланой чаще всего включали – она не любила, когда пространство далее стола было ярко освещено. Я же, если включалось бра, всегда простовато обыгрывал имя жены: «Ты моя Света, которая не любит лишнего света!»
И добавлял в таких случаях, что ее имя совершенно не типично на фоне остальных имён – ведь оно на редкость русское! Его смысл так же ясен, как и исходящий от него свет.
И жена, в который раз, слушая меня в кухне с какой-нибудь сковородой в пол-уха, переспрашивала: «Это, почему еще?»
И я опять объяснял, что по чьему-то злому умыслу у русских людей почти все имена оказались не русскими. Они никак не связаны своим смыслом с русским языком. Они либо греческие, либо еврейские, даже французские, но не русские, ведь их смысл для нас остаётся тайной! Неужели русские люди не могли придумать понятных для себя имён?! Представь только! Человека называют чем-то непонятным! И он всю жизнь может не догадываться, какой смысл вложен в его имя! А если этот смысл унижающий или оскорбляющий?! Вот, например, Александр – как мне понимать это слово? Говорят, будто защитник людей. А может, что-то равнозначное Недоумку! А если Мария – то же самое, что Капризная или Неверная? Неужели русским людям безразлично, как их называют? И ведь они продолжают называть своих детей, как попало, не понимая тайного смысла имени, присваемого любимому чаду!
И надо же! Русские безропотно смирились с навязанными им поповскими святками! Настолько смирились, что стараются для своих детей выискать из этих святок имя совсем уж диковинное! Да еще и выпендриваются своей оригинальностью, которая по мне – просто глупость напоказ! И всё это они творят для своего долгожданного и любимого дитяти!? Очень странно, но ведь как-то же появляются среди нас Акрихины, Мартинианы, Павнутии и Феониллы! Зачем это им, если они действительно русские, я спрашиваю?
– А какие же имена русские? – наконец, интересовалась жена, выкрикивая вопрос из кухни.
– Например, Светлана! Всем ясно, что она в доме сразу все лампы зажигает, как ты, всегда забывая об экономии! Ещё Надежда, Вера, Любовь или даже Роза – это, как говорится, без комментариев! Сразу понятен смысл и Людмилы, а вот Лиза, надо полагать, вовсе не облизывает всё и вся вокруг себя. Это имя также пришлое. Оно вдавленное в русскую жизнь. Странно, но другие именно русские имена мне не припоминаются! – удивился я тому, как быстро выдохся. – Их просто нет! И всё же, что означают такие имена, столь любимые в России, как: Катерина, Елена, Виктория, Клавдия, Татьяна, Ольга, Маргарита и остальные?
– А мужские русские имена знаешь? – ждала от меня жена.
– Ну, Слава, Мирослав, Лев, Силыч, пожалуй! Есть ещё имя Вил! Но это плод неудачного революционного поиска, от сокращения – Владимир Ильич Ленин. Такое имя тоже нельзя причислять к русским – это выкидыш революционного энтузиазма! Так же, пожалуй, если ты помнишь, в фильме «Ещё раз про любовь» встречались имена Электрон и Гипотенуза!
– Ой, помню-помню! – смеялась из кухни Светлана. – Только без гипотенузы! Это уже твой юмор! А ещё? А ещё знаешь? Ты-то сам забыл про Владимира! Сам произнёс только что, а не догадался! – смеялась надо мной Светлана.
[justify]– Если это русское имя, то, какой смысл в первой его части – Влад? Как говорится, ни в склад, ни в лад! Так, что ли? – подтрунивал я над женой. – И опять повторяю свой вопрос уже применительно к мужским именам. Что означают имена: Семён, Фёдор, Борис, Павел, Леонид, Василий, Дмитрий, Юрий, Геннадий, Пётр? Да мало ли их – не русских по духу, никакой логикой не связанных с русским языком. Видимо, сильно ломали русский народ, если прежний язык ему всё же оставили, а родные имена запретили. И всё это вершилось через благословенную религию, через православную церковь! Она-то и была тайным инструментом и исполнителем чьей-то злой воли по переворачиванию сознания народа, по превращению его в послушный скот. Имена – только часть такого переворачивания. Верующие – они же вообще люди с поломанной психикой! Они же калеки, по большому счёту! В них не только чуждые имена вдавили! В них вдавили неверное миропонимание, вдавили
