Глава 11. Оказалось, всё так просто
Несмотря на объявленный в беседе со мной отпуск, доктор Кеннеди решил мою проблему прямо-таки молниеносно. В тот же день, появившись в моём кабинете без предварительного звонка, он назвал сразу три клиники, из которых предложил выбрать с моей точки зрения наиболее подходящую.
– Первый претендент! – объявил мне шеф с явной гордостью. – Это Объединённая база «Эльмендорф-Ричардсон». Она расположена на Аляске, в самом крупном ее городе – в Анкоридже. По соседству имеется мощное объединение баз ВВС США с внушительным авиационным госпиталем. Отличная защита для секретов твоей лаборатории! – пошутил шеф.
Я сделал скорбную мину:
– Очень уж далеко, даже если не учитывать столь прекрасное дополнение, как суровейший климат тех бесконечно далёких мест.
– Зато на белых медведей вдоволь насмотришься! – обрадовал шеф. – Ладно! Второй претендент – это Национальный военно-медицинский центр имени Уолтера Рида. Иначе говоря, объединённый военно-медицинский госпиталь Вооруженных сил США. Находится он в городе Бетесда. Не знаешь такой? Тогда радуйся – это штат Мэриленд. Городок меньше Санта-Клара, зато расположен на северо-западе самого Вашингтона! В его ближайшем пригороде! Там же разместился внушительный комплекс медицинских научно-исследовательских центров, центральные офисы профессиональных медицинских ассоциаций и бог знает, что еще. Кажется, американская гастроэнтерологическая ассоциация. Тоже ведь не плохо!? Подлечишься, в случае чего! Как сам считаешь?
– Очень заманчиво, но от высокого начальства я привык держаться подальше! – пошутил и я, коль уж шеф оказался предрасположен к шуткам.
– Ладно! Тогда третий претендент, – продолжил шеф, – это Армейский медицинский центр Леттермана. И угадай, где он расположен?
– Что-то знакомое… – пролепетал я. – Что-то, кажется, уже попадалось на глаза!
– Радуйся! В самом Сан-Франциско! Вот теперь и думай, что тебе окончательно выбрать!
– С этим уже сейчас ясно! В первую очередь, как только нас допустят на эти объекты, мы обследуем центр Леттермана, чтобы сразу не мчаться на край света. И если уж этот центр нам совсем не подойдёт, то полечу в Вашингтон. А на Аляску – только если белые медведи лично пригласят и гарантируют безопасность.
– Командирам этих баз, – сообщил шеф, – уже поступили приказы от столь высокого начальства, которого ты так не любишь, что встречать тебя будут везде как самого желанного родственника! По принципу: «Бери, что хочешь!»
– Но я-то поеду не один… Сегодня же сколочу свою бригаду для принятия обоснованного решения. Обязательно возьму заведующих первой и второй лабораторий, обоих ведущих хирургов и пару программистов, на вкус их заведующего. Им всем придётся работать в этом месте – пусть под себя всё и выбирают!
– Ну, что ж! Толково! – одобрил шеф. – Завтра-послезавтра ты получишь все пропуска. Остальное – решай сам, только меня о своих действиях ставь в известность. Все договоренности на местах надо обязательно оформить юридически, как положено. Чтобы у тебя и об этом не болела голова, я к тебе прикреплю своего юриста. Вопросы, Саша?
– Вопрос один! Но очень уж болезненный! – дождался я лучшего момента. – Как быть с объектом, а точнее, с его отсутствием?
– Ах, да! Старею, что ли? – усмехнулся доктор Кеннеди. – Будет тебе объект, Саша! Будет! Информация совершенно не для разглашения! Только тебе! Решено использовать военнопленных иракцев или афганцев… Я в подробности не вникал, но уточнил наперёд, на всякий случай, как нам быть, если что-то во время хирургической операции пойдёт не так? И что ты думаешь? Мне сказали, чтобы об этом я не волновался – тогда других дадут! Как только определишься с клиникой, так сразу будет тебе и объект.
Я опешил. Шеф так запросто произнёс этот монолог. А ведь наши действия – это уже не только государственное преступление против человечности, караемое уголовным кодексом, но еще и военное. Военным трибуналом запахло! Разве можно военнопленных подвергать пыткам, опытам и прочим издевательствам?! «Мама, с чем я связался?!»
– Ты знаешь, Саша, в военных госпиталях находится столько всяких раненых и убогих, что на твой объект никто даже внимания не обратит! – решил меня успокоить шеф. – Но ведь еще и строгие меры будут приняты, чтобы не допустить нежелательных пересечений ни с больными, ни с персоналом. В общем, для твоей работы всё будет предусмотрено и подготовлено в лучшем виде. Но помни, что никто из тамошнего персонала ни на каком из этапов в эту тайну посвящён не будет! Никто! И из командования тоже. Все они лишь знают, что вы ведете важную научно-исследовательскую работу в интересах спасения американских военнослужащих, получивших боевые повреждения головы. И что эта работа пользуется поддержкой самого президента США.
– Ого! – вырвалось у меня. – Не переборщить бы!
– Мы не переборщим, Саша! Всё действительно так и есть!
Глава 12. Ползком, но вперёд
Очень скоро работа взяла меня в клещи. Почти все силы пришлось бросить на испытания созданного нами искусственного головного мозга. Эти испытания на тот день я считал самыми важными для себя. Но их следовало организовать и материально подготовить. Потому я метался между домом, университетскими лабораториями, не прекращая работу и в них, и, разумеется, Сан-Франциско. Домой являлся совсем поздно, выжатым как лимон. Но дело того стоило!
Столь много времени стало уходить на передвижения, что шеф несколько раз подвозил меня в клинику или обратно, как бы случайно, на своём маленьком вертолётике. Заодно и прорекламировал. «Очень удобно! Ты присмотрись, Саша! По деньгам ты такую игрушку вполне потянешь, хотя, будь готов – налоги, техобслуживание, место на площадке, много чего. Всё основательно бьёт по карману, но ведь и выигрыш бывает большим! А уж насколько приятно летать, а не ползать, ты и не представляешь!»
Я обещал подумать, хотя заранее считал, что это не для меня! Полетать с шефом я был не против, но самому учиться летать на вертолёте, мне было совершенно некогда и даже ни к чему. А у шефа ещё и самолётик есть. Он рассчитан для полетов километров на семьсот. Но я до сих пор редко так далеко забирался. Мне и автомашины хватало.
«Как же так? – уже давно думал я – Что-то я не предусмотрел, выходит! Всё начиналось так хорошо. Хорошая лаборатория, хорошая дооперационная подготовка объекта и всего, что требовалось для работы. Хирурги заранее провели шесть операций в морге. Заверили меня, будто всё отработали, неясностей не осталось, да и наш объект весьма жизнеспособен и крепок. Тем не менее, первая операция прошла совсем плохо. Объект не смог и десяти минут прожить без своего мозга, так что до пересадки нашего устройства дело не дошло. Но не возможно худо, хотя бы без толики добра. По крайней мере, теперь не приходится винить наше устройство!»
Я видел, что мои хирурги раздавлены неудачей. В искренность их реакции я верил абсолютно. Они сильно переживали такой исход, поскольку до начала операции чересчур верили в себя, верили в успех. Пусть не в триумфальный успех, но только не в полный провал, который на них камнем и свалился.
И теперь они во всём, конечно, винили себя. Постоянно выматывали себя, выискивали допущенные ошибки, непредусмотренные заранее кровотечения, которые всё же случились, как назло, а занявшись ими в ходе операции, ребята упустили допустимое время пребывания объекта с отключенным мозгом.
Мозг погибал, но погибал он не сам, а вместе с тем, простите меня, объектом, которому недавно служил. Оттого, что план операции поломался, у хирургов началась трясучка, экстренные спасательные мероприятия. В таких условиях уже не до намеченной программы – спасти бы того, кто на хирургическом столе! Только бы не смертельный исход!
Но всё закончилось именно так, и очень быстро. Как-то само собой. А на смену пришло полное разочарование, уныние, неверие в свои силы и умения.
А я больше всех винил себя. Но только в провале операции, а о самом объекте, как это ни странно может показаться, я вообще не думал, не переживал, не жалел его. Прежде всего, потому, что никогда не видел его живым, не интересовался биографией или случаем, благодаря которому он оказался здесь. Так он и остался для меня бездушным объектом.
Так же я не позволю себе увидеть и остальных, если они будут. Ни к чему мне думать о них, как о живых людях, а то ведь я и сам не выдержу этих переживаний.
Но слишком уж я доверился своим нейрохирургам. Они-то молодцы, высочайшей квалификации, и за дело переживают не меньше меня. Но ведь обещали отсечь мозг запросто, без наступивших теперь последствий, а в результате ничего хорошего не вышло. Зачем заранее бахвалились?
А я оказался в заложниках! Даже после полной неудачи вынужден им доверять, ибо ничего в их деле не понимаю.
Вообще-то, даже если хорошо разбираться в их работе, то этого всё равно слишком мало! Нужно ещё самому уметь, нужно знать! Нужно верить в свой опыт и в свою фортуну! Слишком много для меня взаимосвязанных условий, которым я не удовлетворяю. Потому и дальше придётся доверять своим хирургам, а они, между тем, смогут запросто втюхивать мне, что им угодно. И я ведь ни за что в их действиях подвоха не разгляжу.
Всё же никак нельзя руководить людьми, если понимаешь только то, что они делают, как они делают и как должны делать, но не можешь это сделать за них, не можешь сделать самостоятельно. Вернее, руководить-то людьми и даже работами в таком случае ещё можно, но высшего пилотажа не достичь! Да и кому нужен руководитель, который движет своё дело лишь на троечку?!
И сколько же дней мои ребята будут в трансе? Может, их заставить поработать? Или взбодрить? Может, припугнуть или накричать, чтобы не раскисали?
Нет! Так тоже нельзя! Они переживают неудачу. Я-то их заставлю, а если они еще не готовы? Если руки трясутся? Если сами не верят, что смогут? Если над ними висит топор неудачи? Тогда всё повторится.
В общем, у них свои сложности, не доступные моему пониманию, потому давить на них нельзя. Именно мне давить нельзя – это уж точно!
А что же делать, чтобы хоть немного продвинуться вперед?
В настроении панического отчаяния я отправился к начальнику хирургического отделения госпиталя. «Он ведь хирург с опытом, он мне глаза откроет!» – надеялся я.
[justify]– Переживаете? – спросил он меня после того, как мы поздоровались. Он, конечно, знал о нашей деятельности не больше, чем все остальные в госпитале, но в курсе нашей неудачи уже оказался. – Такой исход операций и последующий транс, мистер Гвоздёв, бывает почти у всех хирургов, и каждый из них после тяжелой неудачи восстанавливается по-своему. Вам это надо лишь
