И Оскар со всеми этими сложностями в себе и сомнениями насчёт существующей справедливости переводит свой взгляд на лист перед собой, и бл*ь, как он всех тут ненавидит за то, что его заставляют делать то, что он делать не хочет. А отказаться вскрывать свой лист бумаги по вполне разумному поводу – давайте пока с этими днями разберёмся, а уж только потом можно будет перейти на другой день – он никак не может. Вот чёта он уверен в том, что его не так как нужно тут поймут (этот Оскар, так и думал, что-то скрывает), и всё равно в итоге заставят его раскрыть свой лист бумаги. А затем, по причине того, что он демонстрировал в себе подозрительную строптивость (явно что-то хотел от всех утаить: свою не любовь к президенту), его начнут подвергать различным психологическим испытаниям, чтобы вынудить его раскрыть в себе свою настоящую личность, само собой лютого женоненавистника и шпиона.
Так что у Оскара нет другого выхода, как подчиниться судьбе, и с невозможностью выдержать в своих дрожащих руках хладнокровие, раскрыть свой лист. Но при этом не так, как все это делали, переворачивая сразу свой лист, а он, что за гад, подтянул лист к себе по поверхности стола, и как какой-то заядлый картёжник, взяв лист за уголки, начал себе натягивать мастёвую карту. А все вокруг люди смотрят на эти странные манипуляции Оскара, и ни хрена не поймут, что всё это значит, и какую Оскар интересно себе хочет карту натянуть.
А вот здесь, в этом вопросе, имелось много мыслей и разночтений. И если не принимать вообще в расчёт никак желание Оскара как-то себе угодить в этой карточной ситуации – может он хотел быть пустым местом, как президент, а может он и того больше и дальше забурел, возомнив себя тем, кто на всякий день говорит хорошо, и особенно тогда, когда этот день выпадает на субботу – а начать разбирать мнения сторонних людей, то, и хотя они видели разные дни недели в этой карте Оскара, они в одном имели общее представление об этом дне неделе. Он будет фигуральным джокером для Оскара, за который он, падла, перед всеми ответит за созданную им интригу. И этим джокером просто обязан стать пиковый туз, который, как чёрная метка, указывает на того, чей закат жизни намечен на сегодня.
И эти все вокруг люди, столь разные по уму и по характеру, как будто в одно водопойное место смотрели, оказавшись столь правыми насчёт Оскара. Кто до того напряжения в их сердцах натянул время и этот свой лист бумаги, что даже он сам побледнел и осел в осадок, когда, наконец-то, узрел то, что несёт ему эта фигуральная карта. При виде чего невольные зрители всей этой сцены, практически вся администрация президента, включая его самого, хоть и желавшие для Оскара самого плохого, в момент перехотели ему желать этого зла, которое, и их, бл*ь, так напрягло и вывело из себя спокойных. И сейчас все люди вокруг Оскара, нервно задаваясь про себя вопросом: «Что же там такое?», сердечным трепетом ожидали раскрытия этой карты Оскара.
И этот подлец Оскар раскрыл свою карту, в момент изменив через неё весь внутренний расклад в этом кабинете, вогнав всех в тупик вопросительного исступления при виде надписи на листе бумаги «Сегодня».
– Да что ж такое! – не смог сдержаться президент от нервного срыва. – Опять ты, Оскар, за своё. Вот не можешь ты, Оскар, быть как все. И ты обязательно что-то такое несовместимое с общими правилами выкинешь, а нам затем всем разгребай. – А вот что это за наезды такие, Оскар чего-то совсем не поймёт. В конце концов, не он же составлял этот ребус и раздавал эти карты. И почему тогда в нём все ищут крайнего. О чём он не будет молчать и всё выскажет президенту.
– Позвольте! – поднимаясь из-за стола со вздёрнутым носом, вот так начинает наглеть Оскар. – А ко мне какие претензии, когда не я раздавал эти карты.
Президент, конечно, заметил бы и жёстко указал бы Оскару (не заметил и не указал, сейчас не время) на его страсть к азартным играм, что видимо за ним и приметили также вражеские лазутчики, где они через это «Сегодня» указали Оскару на то, что они всё о нём знают, и что главное знают, то о его игровом девизе: «Сегодня или никогда», когда он в итоге не проходит мимо казино. А к чему в итоге приводят все эти его не проходы мимо казино, то с этим можно ознакомиться с тайными отчётами служб разведки, которые оказались в руках, конкурирующих с ними спецслужб. И если Оскар не сильно хочет того, чтобы эта информация стала достоянием местной общественности, то он должен, как минимум, не мешать, а как лучше, способствовать проведению операции по обезвреживанию засевших в администрации президента кротов и врагов государства. И начинать нужно с самого себя. На что и указывает ему президент, будучи в курсе этой второй жизни Оскара.
– Может, и не ты раздавал эти карты, – уж как-то неуверенно говорит президент, – но по ней играть тебе. Так что давай, попытайся нам всем объяснить, что эта твоя карта значит.
А Оскар прямо охреневает от такой возникшей вокруг него ситуации. И он до той степени растерян и загнан в угол, что валится обратно на свой стул и начинает по нему растекаться, не сводя своего мало сообразительного взгляда с листа бумаги.
И тут помощь к Оскару приходит оттуда, откуда никогда не ждали помощи. Со стороны Шарлотты, которая, как энергический вампир, себя лучше чувствует за счёт других. И когда кому-то становится плохо, то знайте, это ещё не факт того, что этого потребовала сложившая вокруг этого человека ситуация, а здесь имело место кровопийство со стороны Шарлотты.
– А это значит одно. – Говорит Шарлотта, переводя общее внимание на себя. – То, что Оскар с Алисией заодно.
– Поясни. – Немедленно реагирует президент, как и все охреневший от таких заявлений Шарлотты, но при этом всё же подспудно догадавшийся, что имеет в виду Шарлотта, и поэтому ему нужны для этого пояснения.
– Всё проще простого. Сегодня у нас четверг. А значит «сегодня» Оскара тождественно «четвергу» Алисии. – И в самом деле всё проще простого, как объясняет Шарлотта. Чему во все глаза друг на друга не верят одни здесь только люди, а именно Оскар и Алисия, вот уж и не думавшие, что они окажутся одни в этой фигуральной лодке. И тут Оскар не собирается такого терпеть громко вслух.
– Это какая-то галиматья. И зачем это кому-то делать, когда итак все знают о наших с Алисией непростых отношениях. – Делает такое заявление Оскар.
– Вот вы и сами проговорились, обозначив ваши отношения не простыми. – Контраргументирует Шарлотта.
– Так требует обозначать реалии внутренний норматив и регламент. – Отвечает Оскар и вот чёрт, он спотыкается, наткнувшись на то, чему он сразу не придал никакого внимания. – Постойте. – Сглотнув комок набежавшей слюны, остановил всех Оскар. – Вы это на что тут намекаете? – уже с растерянностью и с чем-то таким нервным, вопрошает Шарлотту Оскар.
– Вы сами отлично понимаете, что вы под своим неприятием друг друга скрываете. – Без всякого смягчения действительности, делает ответное заявление Шарлотта. Что вызывает нервный припадок у Оскара, подскочившего снова с места и потребовавшего от Шарлотты объяснения. – Не виляйте хвостом. А говорите всё как есть!
И если некоторые люди вокруг Оскара выказали страх в сторону этих телодвижений Оскара, особенно те, кто близко от него сидел, то Шарлотта даже не моргнула в себе. А она как смотрела принципиально на то, что себе позволял Оскар и Алисия в своих служебных отношениях, так и будет смотреть осуждающе на все эти служебные романы. И ладно бы Алисия, кто ненавидит весь мир из-за его неприятия её как душевную и с сердцем личность, обрекший её на страдания одиночества, но куда собрался забраться Оскар, у кого дома есть законная супруга и обязательства перед ней.
О чём Шарлотта собиралась сообщить комиссии по этике в своё время, да вот только это время всё не подходило из-за этих вечно перевыборов концепций развития государства. А вот сейчас, в традиционной обстановке, пока что без внешних излишеств разума и его нововведений, как раз и выпал этот подходящий случай всё расставить по своим местам.
И, конечно, в такие подлые и политические инсинуации ни за что не собирается верить в первую очередь Оскар, а затем уже Алисия, на удивление ведущая себя крайне смирно. И Оскар, с оскароносными словами: «Не верю. Всё это манипуляции», уже и не поймёшь с какими побуждениями и мыслями одёргивается в сторону Алисии, и вот чёрт, в одно мгновение в себе теряется и застывает в одном положении при виде того, как на него, эта, ненавидимая им до сегодняшнего дня Алисия, смотрит от самого сердца с таким умоляющим её принять взглядом.
На этом на удивление и оторопь сердец многих людей моменте застывает жизнь в кабинете, и как оказывается, всем этим, всегда столь значимым и занятым людям, есть о чём и о чём-то другом, не связанном с их обыденной жизнью задуматься.
И что ещё удивительно, так это то, что их всех накрывает один общий вопрос или сомнение:
– Быть такого не может, или не может такого быть?
