– Привет! – Здорово! – Давно не виделись! – то и дело раздавались приветственные возгласы, как будто бы в клуб вошёл революционный вождь, сподобящий всю ночную ораву на весёлый загул, на бунтарский шабаш. Этим незасыпающим людям очень желалось потешиться до дрожи, чтобы волосы дыбом и из носу кровь – но никто из них не ведал колдовского рецепта. Всё уже было давно перепробовано: водка с таблетками – как у римских патрициев, секс на уколах – как у греческих фавнов с гетерами. Даже в гроб, стоящий посреди танцевального зала, забивались гвоздями на время, живыми – и выползали оттуда поседевшими, словно египетские фараоны.
Оставалось только приношение в жертву, как на языческом капище – и каждый надеялся, что именно этого закланного агнеца Назар к ним сегодня привёл.
- Вот будет умора! – перекрикивались они между столиками. – Бедный дурачок один среди нас! -
Вокруг стола, за которым вальяжно расселся Назар и стыдливо Андрюша, собралась целая компания великовозрастных шалопаев, пацанов и девчат. Хоть они уже и дотянули до зрелости возраста, но в силу немощи своего разума и поступков, всё ещё находились на юношеском иждивении у щедрых богатых родителей. Те, конечно, люто, до зубовного скрежета оплачивали недостаток любви своим единственным отпрыскам, потакая всем мыслимым прихотям.
- Братцы! – кричали шалопаи визгливо и восторженно. – Подходите ближе – тут такой намечается квест, что вы ахнете! -
Вечер давно уже начался, сразу после полудня – и поэтому все были датенькие, немного обкуренные. Назару принесли текилу в большом самоваре, из которого он тут же стал угощать окружающих: пили из фарфоровых чашек и блюдцев, прикусывая солёными бубликами. Андрюша через соломинку застенчиво тянул безалкогольный коктейль, то и дело невзначай поглядывая на полуголых девчат и их оголтелые прелести. Над ним, прямо напротив, возвышался какой-то жердявый встрёпанный папарацца, и фотографировал всё это действо под видом купеческого чаепития.
- Ну что, братва?
Назар встал с голубенькой чашкой в руке, сверкая по сторонам азартными очами оголодавшего вурдалака. – Загоним мы сегодня доисторического мамонтёнка, которого судьба-насмешка забросила в наши воинственные пенаты?
- Загоним!! – единым гласом ответствовал ему танцевальный зал, аплодируя и воя племенным кличем скучающих мажоров.
- А разве тут есть мамонтёнок? – тихим изумлённым голоском спросил Андрюша, едва не поперхнувшись соломинкой.
- Есть!! – гаркнул взбудораженный зал, заранее уже хохоча, предвещая.
- Я вам покажу, мои братья, - снова воззвал Назар, давно уже привыкнув быть в центре внимания, - как прадеды, пращуры наши, вперяли свои острые копья да стрелы в жирное бегущее мясо! – Тут он кивнул головой на дурачка, и все опять радостно взвыли. – Вы посмотрите только, какое здесь сало, мослы, почерёвок, булдыжки. Опасное это было занятие – охота на мамонта – но самое прибыльное в старину. Потому что магазины тогда были пусты: в них лишь вода родниковая и смола для жевания. А желудки уже отощали на старых запасах – они требуют свежего мяса.
- Мы требуем, вождь!! Мясо нам, сало давай!
- И вот племенные мужики собираются вместе в кружок у пещеры. – Назар обмахнул живописной дланью толпу вкруг себя; и немного поважничал, кланяясь своему первобытному народцу. – Тогда вождь достаёт из шкатулки ключи, и с волнением заводит экскаватор для рытья большой западни.
- Откуда он там?! – не поверил Андрюша. – Мне батюшка прочитал всю Библию, и в ней не было экскаватора.
- Позззооо-оррр! Фома неверующий! – заулюлюкали в зале.
Но Назар остался невозмутим, и даже не сорвался голосом, точно осознавая все мелкие подробности той пещерной эпохи:
- Его туда занесла нелёгкая на попутной машине времени. Наши сегодняшние мужчины прочитали в той самой твоей библии, что прошлым мужикам было трудно в ледниковый период – и отослали посылочку с экскаватором. Ковшом ведь намного легче и быстрее копать, чем ковыряться лопатами.
- Неужели и лопаты продавались в магазине? – с лёгкой, самому ещё непонятной ехидцей, вопросил Андрюша.
- Что за сомнительность в твоём детском возрррасте! – Назар громко рыкнул, чтобы убедить его в реальных ужасах тех ужасных, ужасающих времён. – Там жили пещерные львы, саблезубые тигры, и медведь с огромной могучей башкой. Без железа людям было не обойтись: и выплавляли понемногу, на пули хватало.
Смех и восторг в зале уже начали стихать. Многие чувствовали себя мелкими статистами в диалоге двух умалишённых. Казалось, что баловень нарочно ёрничает над дурачком, не позволяя себе доброты и теплоты предступающих к ним отношений.
В чуточку саблезубых глазёнках Андрюши вдруг зажглись пещерные огоньки, разгораясь всё ярче до факелов:
- Что-что-что? так они ещё и стреляли?? из чего?
И тут Назар сказал себе – поехали! – и понёсся напропалую:
- Из винтовок, конечно – не из пальцев же. Ещё раньше до этих времён в тех забытых местах жили две великие империи. Которые никак не могли поделить друг с дружкой своё величие. Страшно завидуя, и от этого мучительно переживая, они начали войну за первенство. И угробились так, что не выжил никто, даже малые дети. – Баловень отчего-то зашмыгал носом, подтёр надуманную слезу: - Вот после них и осталось оружие… Ты меня понял, вислоухий мамонтёнок?
Смех и хохот, что разнеслись по залу дребезжаньем голосов, могли бы обидеть любого мало-мальски понятливого человека.
Но только не дурня, который живёт совсем другими жизненными штучками. Если всякому товарищу из этой ночной компании хотелось всеобщего уважения, славного поклонения, и весёлого компанейства среди людей – то застенчивый Андрюша стыдился только своих отношений пред богом, и думал, как не совершить бы греха. А всё остальное меж людьми и природой имело для него лишь занимательный интерес чужих поступков и душ.
- Мальвинааа! – закричал Назар куда-то вверх, где на блестящих шарах крутились полуголые дамочки.
- Иду-уууу! – раздался ответный женский возглас с лёгкой прокуренной хрипотцой; и через минуту предстала красивая девушка с голубыми волосами. Из одежды на ней блестели только синие тканевые полоски – но много ли укроешь от чужих глаз такими носовыми платочками?
Приветственные поцелуи, объятия – дружки Назара ужасно обрадовались. А вот его невеста едва растянула губы в кривую улыбку: и видно было, как ей неприятно подобное знакомство – как ниже своего карьерного достоинства она непочитает эту простенькую девчонку. Но та даже ей радушно улыбнулась, и мило чмокнула в нарумяненную щёку.
Больше всех огорошился Андрюша: он сидел, донельзя округлив и так уже лупатые глаза – ему тоже хотелось встать из кресла вместе со всеми, и поцеловаться, но он не решился, вспомнив ли о боге, или о своём церковном батюшке.
Вдохновлённый баловень, едва не раскрутив за спиной свой проказливый бесенятский хвост, о чём-то пошептался с Мальвиной. И они в един миг шаловливо рассмеялись, хитро поглядывая на обалдевшего дурня.
- Диджей! Мою музыку!
Голубая девушка по-королевски взмахнула величественным крылом: свет понемногу притух; зал до самого потолка наполнила тихая мелодия, хит старых медлительных дискотек. Уж неизвестно, для кого танцевала эта девчонка; может быть, воспоминания о первой любви до сих пор тревожили её сердце – и тот милый парнишка, боявшийся коснуться её губ своими телячьими губёшками, казался ей слаще всех откровенных ухажёров. Или она мечтала стать балериной, похожей на великую Майю, и повергать к ногам музыкальные троны своим болеро. А вот поди ж ты – приходится вертеться на шесте и на шаре, то соблазняя, а то отбиваясь от въедливых ухажёров.
Её руки мягко скользили по Андрюшиным русым вихрам; не касаясь, она будто бы облекала его своим телом – всякими там флюидами и ароматами, которые он чувствовал носом как разгорячённый в скачке жерёбчик. Только у жеребца ковыль под ногами, вместе с запахом трав – а у дурня в ноздрях запашали феромоны благовоний, тёплого женского пота, и ночного распутства. Между ног у него зримо восстал увесистый бугорок той самой земли, на которой танцевала обнажённая в своём естестве девчонка-лошадка.
Когда же музыка убыстрилась, завертела вокруг какую-то бесстыжую языческую плясовую – волосы девушки голубым пламенем взметнулись в пожаре, в неудержимой страсти, и пали на колени ужасно возбуждённому Андрюше. Он с минутку подёргался, крепко вжав пальцы в подлокотники кресла и выгибая себя к потолку словно роженица – а потом бестелесно опал, как выпотрошенный дерюжный мешок на плюшевой ткани. По его светленьким брюкам расплывалось постыдное пятно с тёрпким запахом мужицкого семени.
- Урррррра!!!.. – взвыл Назар как бешеный бык, распалённый удачной охотой средь нежного коровьева стада. – Наш мальчик-колокольчик наконец-то стал мужиком! Мамонтёнок превратился в грозного мамонта!
- Вау-уууу!! – замяукали в зале какими-то кошачьими иноземными голосами. – Теперь он должен выпить и закурить как настоящий мужчина!
- Ты слышишь, Андрррей? – Баловень нарочито рыкнул, представляя обезглавленного дурня настоящим тигром. Тот бездумно крутил головой, не в силах уже сопротивляться бравурному восхищению окружающих – а особенно чистым глазам и прекрасному телу немного растерянной Мальвины.
- может, не надо? – тихонько шепнула она, всё-таки боясь пойти вперекор разнузданной толпе.
- Надо, милая – надо! – убеждённо выкрикнул Назар, уже наполняя хрустальную рюмку текилой. – Мы сегодня посвящаем в рыцари нашего доброго товарища, а теперь и твоего верного оруженосца Андрея – суть первозванного! Давай, милый – одним духом! -
Начиналась безудержная вакханалия. Андрюша в упоении своей первой любви, своих чистых помыслов о верной невесте, и может быть даже о семейном благополучии с ней, совершенно свободно – не закашлявшись ни богом, ни церковным батюшкой – легко и просто словно святую воду выпил рюмку текилы. А потом вложил в свои горячие уста ещё более обжигающий косяк утрамбованной в папиросу дикой анаши – её самой ядрёной смеси.
[justify] Эта дрянь – эта падаль и исчадие ада, с которой начинается гниенье души – кого-то пробивает на смех
