уже собирать экспедицию спасательную. Спасать только кроме Меркулова уже некого было. Он был сильно обморожен. Спустили его вниз, а там, в больнице, сказали, что пальцы на ногах ампутировать надо, иначе, гангрена пойдёт выше. Вот так и ходит нестроевой походкой полковник Меркулов. А, по горам по-прежнему лазит, или как там, у альпинистов говорят.. И зверь его вывел к стойбищу. Вроде и занесен в Красную книгу, и людей должен ненавидеть, а, вот поди-ка, понял, что человек умирает, погибает и провёл. А, мог и в пропасть заманить, а потом и схарчить. Выходит, товарищи курсанты, что зверь, порой благороднее и умнее "венца природы" -- человека. Те, кто не станет радистом, покинет славные ряды нашей роты и станет курсантом 43 или 44 роты, и, тогда, пообщается со старшим преподавателем полковником Меркуловым. Но, он до сих пор ходит в горы. Не такие, конечно, крутые, но, всё равно - горы.
- "Лучше гор могут быть только горы, на которых ты ещё не бывал!"
Кто-то процитировал строчку из песни В.С. Высоцкого.
- Неправильно это! Лучше по - другому! Лучше баб могут быть только бабы..., на которых ты ещё не бывал!
- Ты всё к гризде сведёшь!
- Я о ней всегда думаю!
- Заметно! Гриздострадалец!
- Училище! Становись! - раскатился бас полковника Бачурина над плацем.
Развод прошёл быстро. Наш батальон уже выдерживал паузу со всеми другими старшими курсами и торопился с ответом.
И началась учёба. К обычным, уже понятным, привычным добавился СЭС. Это не санитарно-эпидемиологическая станция, а "средства эксплуатации средств связи". Вот и сидели и изучали азбуку Морзе. Вводное занятие проводил подполковник Юдин. Он показал высший пилотаж. Больше него в училище никто не принимал и не передавал групп. Одна группа - пять знаков. Казалось, что из динамиков несется какой-то треск. Вроде как в эфире просто треск и шум. А, Юдин мелом на доске с поразительной чёткостью и скоростью рисовал буквы и цифры. Оказывается, что смешанный текст гораздо сложнее, чем раздельный. Мы сидели как в цирке, раскрыв рот. Мастерство всегда, в любом деле вызывает уважение и восхищение. Ас! Нам до такого мастерства, как до Луны пешком. Потом он показал класс, работая радиотелеграфным ключом. Казалось, что невозможно за такой короткий промежуток времени извлечь из этого коромысла такую скорость. Ну, а уж, и принять и расшифровать, тоже невозможно.
Уборка картофеля.
Обучаясь в школе, институте, выезжали на уборку картофеля, хмеля! Великолепное времяпрепровождение! Идёшь за комбайном картофелеуборочным, собираешь картошку с земли, складываешь в вёдра, потом в мешки ссыпаешь, а затем их на машину.
Свежий воздух, девчонки, друзья! Вечером по стакану вина или стопочку водочки, и на танцы под магнитофон! Здорово!
Примерно также рассуждали все.
Ага! Как же мы заблуждались!
Привезли на машинах в чистое поле. Огромное поле, от горизонта до горизонта. Посередине этого поля - овраг. Там наш лагерь. Четыре палатки. Только не те, в которых мы жили, а побольше. Кол, на него палатка натянута, растяжки. Только почти низа у палаток нет. Списанные какие-то, полусгнившие. Вместо матрасов - солома. Одеял, подушек нет. Рядом полевая кухня.
Спать - прижавшись друг к другу, пилотку разворачиваешь и натягиваешь на уши. И комары! Толпы! Кучи комаров! По утрам уже иней. Откуда эти кровопийцы морозоустойчивые взялись? Мутанты кемеровские! Наверное, специально их местные вывели, мстят военным!
Утренний туман со всего поля спускается в этот овраг.
- Рота! Подъём! Строиться!
Все выползают, в шинелях, поёживаются.
- Холодно!
- Мокро!
- Сейчас погонят на зарядку!
- Зёма, что, совсем с ума сошёл?
- А, ты, что не знал?
Все спали, прижавшись друг к другу, как сельди в банке или кильки в "Братской могиле". Так теплее, да, и комариные атаки переживать тоже.
Недалеко от палатки лежит Правдоха. Лицо всё облеплено комарами. И лежит, не как мы. А на сырой от росы траве. Мы спали все скрюченные, скованные холодом. Этот же... Раскинув крестом руки, на спине. Как мёртвый..
- Парни, кажется, Правдоха помер!
- Да, ну, на х...й!
- Смотри, как лежит!
- Выкатился и замёрз, что ли?
- Пизд...ц!!!
- Что делать-то?
- И не шевелится!
- Морда вся в комарах!
- Эй, Прадоха! Подъём, сука! Ты чего разлёгся-то?! - Гурыч легонько пихает в бок Олега носком сапога.
Никакой реакции.
Вроде и помер, а брать его боязно. Покойник. Вдруг, от какой заразы преставился-то!
- Эй, Олег! Вставай! - Буга пинает его руку.
Рука летит и падает на недвижимое тело.
- Если помер -- часы мои!
- Да, ну, на х..й! С чего он умер-то!
Пальцы на руке пошевелились.
- Живой гад!
- А, ну, поднимем!
- Оживим!
В армии сострадание быстро уходит! Рядом стоящие, несколько раз попинали тело на земле. Правдюков застонал, зашевелился, сонно отмахиваясь как от комаров, так и от пинков.
- Эй! Вы чего?!
- Ты, чего, морда сучья?
- Мы думали, что ты сдох!
- Некоторые уже на часы твои глаз положили!
- Думали, что с телом делать!
Правдюков схватился за часы, проверяя на месте они или нет.
- Не боись! Мы только хотели!
- А, помер бы -- сняли бы.
- Не пропадать же добру.
- Покойнику имущество не положено.
- Ты чего, урод из палатки выкатился?
- Ночью в туалет пошёл, а когда вернулся, то моё место было занято. Вот с боку и лёг, возле Попа. А, тот, наверное, и вытолкнул меня.
- Ну, да, Женёк такое может.
- А, потом и уснул на улице.
- Так холодно и комары. Вон, посмотри на свою морду! Один большой комариный укус! Как же ты ничего не почувствовал, гад?
- Заебал...я, наверное. - Олег пожал плечами.
Действительно, все лицо было опухшее от комариной атаки. Он достал одеколон и начал протирать лицо и руки.
Земцов и офицеры спали в кунге машины, Земцов в своих спортивных трусах, кроссовках, бодр, свеж, побрит, от не го валит пар. Ему весело и интересно.
- Оправиться! Построение через пять минут. Форма одежды - два. Голый торс!
- Товарищ капитан! Какая вторая форма!
- Сдохнем же! Холодно!
- Я уже кашляю!
- Ладно! -Зёма пританцовывает на месте, ведя "бой с тенью" -- Уговорили! На физзарядку форма одежды три! Чего вы приуныли? Сюда вас привезли на машинах! Я предлагал, чтобы мы совершили марш-бросок, но полковник Радченко, мне сказал, что ваша энергия нужна при копке картошки! Поэтому, будете плохо копать, я вам обратно устрою марш-бросок! Красота! Без оружия, ОЗК, противогазов, только вещмешок! Беги - любуйся природой! Согласны?
- Нет!
- Только не бегать!
- У меня ноги ещё не зажили!
- Я сразу сдохну!
- Пристрелите меня здесь и закопайте вместо картошки!
- Не искушай меня, курсант! Ой, не искушай!
Разделись и побежали! Из оврага выбрались, а, там по колее от машины. Ротный рядом бежит, подгоняет отстающих. Земля влажная, облепляет сапоги. Выдираем их, плевать уже на всё, на красоту формы. Ни форма, а один большой комок грязи.
Завтрак был хорош! Масла и сахара - двойная пайка. Да, и приготовленная на полевой кухни еда для одной роты - вкусна и хороша!
Отошли покурить.
- Дай сигарету!
- Х...й завёрнутый в газету заменяет сигарету!
- Да, ладно, дай! Не успел в чипок сбегать перед отправкой, теперь буду весь колхоз без курева!
- Вот и бросай курить!
- Ага! В этой сырости и бросишь курить!
- Ещё бы водки или спирта выдавали!
- Будет тебе и водка и пиво с коньяком!
- На полигоне не померли, а, этот колхоз точно доконает!
- Да, ладно, не нойте! Кормят же нормально!
- Бровченко! Тебе бы только пожрать! Боров хренов!
- Рота строиться!
Отвели на участок.
Часть поля убрана. Нам достался огромнейший участок. Только вся разница от предыдущего опыта была такова, что картошка была в земле. Ни лопат, ни вил. Как прапорщик - ответственный за уборку пояснил, что полковник Радченко сказал, что тогда курсанты порежут, побьют, травмируют картошку.
Строй заржал.
- Травмировать картошку!
- Это же надо такое придумать!
- А, чем копать-то?
- Можно руками, а также, вот, привезли тару пустую на растопку, можете дощечками от ящиков!
Вот такого никто не ожидал!
Норма на день - до хрена и трошки ещё!!! От рассвета до заката. Не выполнили норму - от подъёма до подъёма!
Благо, что почти у каждого был нож. Разобрали тару от овощей, обстругали кое-как, придали вид каких-то лопаток. Да, чтобы заноз поменьше было. И начали копать эту картошку! Это же надо было такое придумать! Палками-копалками!
"Лопатки" ломались, земля была порой утрамбованная, как камень, руками выкапывали картошку!
А, прапорщик - злыдень, шёл сзади проверял качество работы, иногда, поддевая какой-нибудь клубень. И как ябеда кричал кому-нибудь из взводных:
- Товарищ капитан! Товарищ капитан! А, курсанты здесь картошку пропустили!
И возвращались назад мы, и ломая ноги, раздирая руки в кровь, выкапывали ненавистную всем картошку.
- Блядь!
- Ненавижу прапорщиков!
- Теперь понимаю, что ефрейтор в армии - это фигня, а вот прапорщик - самая что ни на есть гнида!
- Давить таких надо!
- Танками!
- Может, прибьем этого стукача, да, присыплем здесь, а?
- На удобрение?
- Хорошее удобрение получиться!
- Почему?
- Да, в нём говна больше чем воды.
- Не зря его Радченко отрядил для контроля!
- Ну, да, есть же нормальные прапорщики! Вон, начальник вещевого склада - нормальный мужик! С пониманием! И форму поменяет, и договориться можно, чтобы сапоги подбить, ещё, что-нибудь.
- А, этот...
- Носит же земля таких гадов!
- Курица - не птица! Прапорщик - не офицер!
После ужина оказалось, что мы не выполнили свою норму и погнали снова на поле. Машины под погрузку стояли сзади и освещали нам фронт работ.
Офицеры в свете фар наблюдали за нами. Постукивая палочкой по голенищу своего хромового сапога. Периодически выковыривая из земли очередную картофелину, подзывая курсантов назад, что бы те убрали свой брак в работе. Неестественное, сюрреалистическая картина. Светит полная луна, на поле, медленно едут пять грузовиков, освещают фарами несколько стоящих офицеров и больше сотни фигур курсантов в шинелях, подогнув полы шинели спереди и сзади, ползают на коленях, вырывая картошку из земли.
И комары! Толпы, тучи комаров над каждым курсантом. Фары машин, как будто специально для комаров освещают наши тела. Нате, мол, жрите из, не промахнитесь! Мы вам цель подсветим, так удобнее атаковать и жрать этих гадов - курсантов!
Прямо можно рисовать одну из картин ада. Рабы - не рабы. Вроде как для собственного пропитания стараемся, но не таким же способом!
Потом отбой! Все вповалку, прижавшись друг к другу, поджав ноги в сапогах, вещмешок под голову, ворот шинели поднят. Руки втянуты в рукава шинели, или рукав в рукав. Некоторые, что было теплее голове, засовывают голову в вещмешок. Перед отправкой был шмон, отбирали все "вшивники". Короткий, тяжёлый сон. И комары не дают покоя. Жужжат! Кружат! Впиваются, сосут. И снова визгливое жужжание тысяч, десятков тысяч насекомых
Утром снова построение. Зарядка. Земцов видя наше физическое
