ты его родственник?
- Не надо. Тогда точно выгонит. Образцово-показательно расстреляет, то есть выгонит из училища! Перед строем, на большом разводе спорят погоны.
- На фиг такой позор! Лучше сразу застрелиться.
- Да уж, позор на всю жизнь! Погоны сорвать! До гроба не отмоешься от этого.
Помолчали. Каждый мысленно представил как это стыдно. Не дай Бог!
На том и порешили. Колька сел писать рапорт, мы все ему помогали, только раза пятого одобрили вариант рапорта. Кратко, ёмко, понятно, доходчиво.
Так как командира взвода у нас штатного не было, я подписал внизу:
"Ходатайствую по существу рапорта курсанта Панкратова." Подпись, дата.
- Пиши аккуратно!
- Твой почерк потом хрен кто разберёт!
- Да, стараюсь я! - огрызался я, тщательно, чтобы было понятно, выводил буквы.
И, действительно, Кольку оставили. Чёрт знает, что сработало, но его оставили. Мы даже обсуждали, представляя, как принесли начальнику училища рапорт панкратовский, подписанный всеми, тот прочитал. И скупая командирская слеза скатилась по полковничьему лицу. Он ее смахнул и начертал резко, размашисто резолюцию, мол, оставить курсанта Панкратова служить, а потом отправить в ДРА, для выполнения интернационального долга.
Публично был наказан суточный наряд, который допустил несанкционированный выход Кольки из казармы в ночное время суток. Панкрату отмерили пять нарядов вне очереди. Тяжело, конечно, но не смертельно. Главное, что остался он учиться и служить. А, всё остальное - ерунда. Разберемся!
И ещё. На негласном совете роты, в курилке, было принято такое соломоново решение. Если хочешь идти в самоход - через окно. Наряд суточный не подставлять.
Старун пообещал, что если кто из наряда выпустит самовольщика из казармы, то вместе с ним, вылетит из училища. Ну, а на месте дежурного или дневального по роте мог оказаться каждый.
Казарма старой постройки. Потолки высокие. Второй этаж. Примерно, как в нормальном панельном доме - третий этаж. Что делать?
Если связать простыни, то можно и попробовать.
Теперь уже делали хитрее. В каптёрке брали подменку, в ней ходили в самоход. Форма должна лежать на стуле, когда "по ногам" считают, также обращают внимание на наличие формы и сапог. Под одеяло - свёрнутую шинель. Их никто не считает.
Двое товарищей, а то и трое, держат простынь, любитель женского пола спускается вниз. Тут есть и несколько способов спуска. Просто обвязаться, и товарищи тебя спускают вниз. Второй способ, когда, просто держишься, и тебя также спускают. И когда простыни держат, а ты спускаешься, перебирая руками.
Из третьего взвода Ильгиз Сакаев и Олег Иванов решили сходить за забор. Стали вдвоём сразу спускаться вниз, где-то на уровне потолка первого этажа, пола второго этажа, увидели в кустах притаившегося дежурного по училищу.
- Шухер! Дежурный по училищу!
Иванов отпускает руки, падает вниз, сверху на него - Сакаев.
Подрываются и, Сакаев, поддерживает Иванова, тот сильно хромает, устремляются в подъезд родной роты. Залёт, конечно. Но, палево конкретное, если сейчас дежурный поднимется и пересчитает по головам...
Дежурный по училищу, вместо того, чтобы рвануть вслед за хромающей и не очень фигурами, пытается поймать кусок простыни, что ещё свисает сверху. Он даже поймал её. Но четверо молодых могучих курсанта стали поднимать её наверх. Заодно втягивая внутрь и дежурного по училищу. Протащив часть пути, поняв, что-то отчего тяжело, кто-то выглянул наружу.
- Оху...ть! Дежурный!
- Бросай!
- Это моя простыня! Не дам! Старшина потом голову снимет, когда бельё менять.
- Поднимем, а потом простынь отберём!
- Бросай на хрен!
- Я тебе свою отдам! У меня зёма каптёр - договорюсь!
Дежурный слышал все эти переговоры, и понял, что если сейчас его втянут наверх, то потом, могут и отпустить, а лететь почти с десятиметровой высоты - страшновато. Отпускается сам. Пустая простыня взлетает наверх, исчезает в темном проёме окна.
Дежурный по училищу бежит наверх, в нашу роту. Но, там всё чинно и благородно. Суточный наряд не спит, драит казарму, не покладая рук.
- Кто сейчас вбегал?
- Никто!
У дежурного и дневальных честные, удивленные лица. На все расспросы, угрозы, увещевания, снова угрозы, наряд стоит на своём. Никого не было. Может, вам, товарищ подполковник всё это примерекалось?
А, вы уверены, что это окна нашей роты были, а не соседей через стенку - сорок третьей? Точно?
Кто вас пытался втащить в окно на простыне? Это точно? Может, вам того? Нехорошо? Водички принести? Да, никто над вами не издевается1 Есть! Никак нет! Всё поутру доложим командиру роты!
Дежурный просчитал всю роту дважды. Все на месте.
Что-то, бурча под нос, дежурный удалился прочь.
История на этом не заканчивается. Примерно через час, по-прежнему томимые любовной лихорадкой, Сакаев и Иванов вновь решили испытать судьбу. Но, явно это был не их день.
Дежурный снова встал в засаду, и не ошибся в своих расчётах. Он тоже был когда-то курсантом. И тоже ходил в самоход. Он - опытный! Он знает! А, ежели чего советский курсант захочет, то добьется и по фигу ему все препятствия!
Первым полез Сакаев.
- Ты - первый! Если и полечу вниз, то на тебя! - Олег был категоричен.
И, вот уже когда они были на том же месте, что и первый раз, из темноты вышел... дежурный по училищу!
Теперь первым вниз с матами шёпотом полетел Ильгиз, за ним - Иванов. Товарищи наверху не стали ждать, затащили моментально связку простыней наверх, захлопнули окно.
Сакаев и Иванов, со вновь ушибленными коленями, рванули в родную казарму. Сакаев, по пути выдернул кол, что придерживал трубы, приготовленные для ремонта казармы. С ужасным грохотом, звоном, трубы раскатились , дежурный, чтобы остаться с целыми ногами, остановился. Этого времени хватило, чтобы двое хромых, поддерживая друг, как два раненных пингвина, ушли от погони. Доковыляли до родного этажа. Там их дневальные бегом, почти на руках, дотащили до кроватей.
Спустя секунд тридцать появился в дверях... Правильно, дежурный по училищу! Он был красен от злости и обиды, полон решимости довести до конца и поймать самоходчиков.
Грохот от раскатившихся труб разбудил многих курсантов, и они, лениво, жмурясь на свету, почесывая различные места, медленно брели в туалет. Справить нужду, да, перекурить.
Дежурный буйствовал, бушевал. Сначала потребовал разбудить старшину, потом замкомвзводов. Ну, а потом уже и всю роту.
Ничего не понимая, все построились на "взлетке", старшина провёл перекличку. Все на месте.
Во время поверки дежурный по училищу ходил вдоль строя, пытаясь опознать кто же там парашютировался в темноте. Не смог.
Потом обратился с пламенной речью, призывая выйти добровольно самовольщиков. Ага! Ищи дурака!
Кто-то уже не выдержал:
- Товарищ подполковник! Вы завтра днем спать будёте, а мы учиться целый день! Ну, не ходят в нашей роте в самоходы. Вы в соседней роте спросите. Может, это они ходили?
-Ага! Они это могут!
- Нас постоянно путают.
- Точно! Они ходят в самоходы, а нас проверяют. Их проверьте, товарищ подполковник!
- А, может, вы сами в темноте трубы развалили, споткнулись, а нас сейчас всё свалить желаете?
Дежурный аж подпрыгнул на месте. Но, ничего он не мог ни сделать, ни сказать. Нет самоходчиков, а трубы раскатаны. Радченко за такие вещи по голове не погладит!
Поорав ещё минут десять, дежурный удалился. А Сакаев с Ивановым еще несколько дней ходили в конце строя походкой Паниковского, заботливо поддерживая друг друга.
Вся рота тихо смеялась над ними, ничего не говоря офицерам. Те, пытались учинить разбор полётов, но так как нечего было предъявить, то и разбора не получилось. По указанию комбата, с каждой роты выделили курсантов, и они закатили раскатившиеся трубы назад.
Сакаев пытался сослаться на слабое здоровье, но его с Ивановым быстро отрядили в команду. Никто не заставлял идти во второй раз. Тогда бы и трубы были на месте.
На этом злоключения Ильгиза не закончились. Через неделю, когда колени поджили, и походка перестала быть вихляющей как у старой шлюхи из портового города, Курсант Сакаев снова отправился в ночной поход к своей даме сердца. Снова, связка простыней, три человека держат простыни.... И опять дежурный по училищу в засаде...
И... Это уже не смешно. Но, Сакаев бросает простыню, и ... опять падает. На этот раз падает в полной темноте на колени.
Дежурный с криком: "Стой! Стрелять буду!" бросается за ним. Дежурный вытаскивает пистолет!
Но, Сакаев не прост! Его так просто не возьмёшь, даже с пистолетом! Он бросается прочь от дежурного. Походка привычно вихляющая. Но! Выучка Земцова она и есть и никуда не уйдёт! Что - что, а бегать мы научились! Ильгиз, подобно зайцу делает круг через малый плац, чипок, автомобильную кафедру, потом становится на свой же след, и возвращается в казарму...
И как прежде, врывается в казарму дежурный, а там... Тишина. Спит казарма, дневальные мирно трут пол и зеркала в бытовке, очки в туалете уже надраены. Все спят.
Тот кричит что-то невнятное. Оно и понятно, он же не бегает по утрам на физзарядке с капитаном Земцовым. И поэтому не способен на такие длительные забеги!
Снова "Рота! Подъём! Строиться на взлётке! Форма одежды - свободная!"
Курсанты подрываются. Все сонные. Злые. Сколько можно уже по ночам подрывать! Заколебали уже эти дежурные!
Ищите самоходчиков в других ротах. Их дрочите! Задрали уже!
Всё почти все бурчат под нос, выстраиваясь на поверку. Сакаев давно же раздевшись, взъерошив короткие волосы, с сонным, пох...стическим видом стоит в строю. Всех проверили. Все на месте. Даже и кого не было, кто-то должен был проорать "Я". Казарма маленькая, на такую "китайскую" роту не рассчитано. Наши взводные офицеры, мало, что знали всех курсантов по голосу, подстраховывались, вызывали курсанта, он выходил из строя, и шёл в спальное помещение. А, этот... Даже, если бы и не было Сакавева, он бы и не понял этого. В ту ночь человек десять было в самоходе. Дежурный ещё побегал вдоль строя, вглядываясь в лица, в надежде опознать бегуна. Не нашёл. Так и ушёл не солоно хлебавши.
У Сакаева не на шутку разболелись колени. Что делать? Тащить в санчасть - дежурный тоже не дурак. Сопоставит всё, и поймёт. Сакаеву для анестезии налили одеколона. Буквально заставили выпить. Он не хотел, но, что делать? Надо, Ильгиз, надо! Поутру у него поднялась температура.
Думали- придумали. Когда рота спускалась на физзарядку утром, а на построении присутствовал командир третьего взвода капитан Тропин, то он сам видел, как на лестнице курсант Сакаев поскользнулся, и упал. Курсанты его подняли. Лицо бледное, мокрое от пота. Что делать? Конечно, же, несколько курсантов подхватили товарища и под руководством командира взвода отнесли в медсанчасть. Ну, а там... Вызвали "Скорую", отвезли в больницу. КОЛЕННЫЕ ЧАШЕЧКИ БЫЛИ СЛОМАНЫ!!! И Сакаев с такими переломами уходил от погони!
Все, кто был в курсе его подвигов, были восхищены и поражены. Ильгиза положили в городскую больницу на две недели. Где этот хитрый
