сила показывала ему, где был тайник с конфетами.
Он безошибочно находил его. Брал горсть. Мама всякий раз удивлялась Славкиному чутью и перепрятывала. Но всё было бесполезно. Всякий раз он снова находил. Пусть это было в посуде, в постельном белье, за книгами, в диване, в кармане отцовской шинели. Конфеты находились, и часть немедленно съедалась.
Вот такое же чувство азартной охоты, смешанной со страхом перед старым домом, сейчас бурлили в груди у Славки.
От порога начиналась комната. Почти посередине стояла русская печь. Справа стоял обеденный стол. Лампа-керосинка с мутным, пыльным стеклом. Большая стопка старых газет. Два табурета и один стул. Все предметы были массивными, сделанными местным столяром. Таких в городе не увидишь. Даже по прошествии лет, они выглядели добротно.
Висели часы-ходики на стене. Сгнившие половики на полу. Их вязали из лоскутов ткани.
Шкаф с посудой. За пропылившимся стеклом были видны тарелки.
Славка подошёл к часам-ходикам. Потянул цепочку, вытянул гирьку, качнул маятник. Часы пошли! Тик-так! Тик-так! Но меньше чем через минуту, маятник стал уменьшать амплитуду и постепенно остановился.
Жалко.
Осторожно, прощупывая пол, чтобы не провалиться, Славка шёл вперёд. За печкой была ещё одна комната.
Широкая металлическая кровать, с шарами на спинках. Некоторые ещё поблёскивали. Комод. Диван. Стул как на кухне. На стене с кроватью какой-то ковёр, с нарисованным и оленями на фоне леса.
Стёкол в доме не было. Всё было старым, ветхим. Славка внимательно осматривал. Но ничего не видел, чтобы указывало на лётчика, который здесь жил три дня и умер.
Он пошёл к выходу, как споткнулся о железное кольцо в полу, чуть не упал.
-- Подпол! Как я о нём забыл! – Славка несильно хлопнул себя по лбу.
Он начал дёргать крышку люка, но она не хотела подаваться. Славка пыхтел, дёргал. Но она чуть вышла и всё. Славка сел на стул, вытер пот со лба. Уф. На что-то придумать, чтобы выдернуть крышку!
Снова обошёл комнаты, чтобы найти какой-нибудь предмет, чтобы использовать как рычаг. Например, лом, топор или цепь, чтобы продёрнуть через кольцо рвануть вверх.
Ничего подходящего не было.
Пошёл во двор. В этой траве ничего тоже не найдёшь! Отчаяние почти охватило его. Надо идти по соседним избам в поисках рычага!
Он уже пошёл, когда увидел, что под крыльцом что-то лежит. Там был лом, с приваренным топором. Таким сбивают дворники в городе лёд на тротуаре.
Тяжёлая штуковина! Не сразу удалось поднять его! Очень тяжёлый и страшно грязный. Ржавый весь, в грязи! Фу!
Славка, держал его за один конец, втащил в дом. Попытался выковырять люку из лаза. Но лом большой, длинный, тяжёлый. Неудобный.
Положил табурет на бок, и через него, как через точку опоры с третьей попытки, выдрал неподатливую крышку люка!
Из подполья пахнуло чем-то сырым, резко неприятным.
И темно. Там вообще ничего не видно. Просто чёрный квадрат в полу.
Надо посветить! А как?!
Потом Славка вспомнил, как он на уроках выжигал на тетрадке различные фигурки.
Очки были для дальнозоркости, которая у него была от рождения. Стёкла слегка увеличивали. Это, конечно, не те увеличительные стёкла, что продаются в магазинах, но всё равно фокусировали солнечные лучи и если держать долго на ладони, очень сильно жгло. И на бумаге оставляли черно-коричневый след, и пахло жжёной бумагой.
В стопке старых газет, Славка нашёл те, что посуше, и вышел на двор. Солнце хорошо припекало.
Примостившись на крыльце, Славка начал терпеливо фокусировать солнечные лучи через линзу очков на газету.
От тонкого луча поднялся сначала лёгкий дымок, а потом и маленькое пламя занялось. Оно росло, и уже газета загорелась.
Нацепив очки, Славка побежал в дом. Наклонился над входом в подпол. Лестницы не было. А до земли метра два. Упадёшь – костей не соберёшь! А обратно как?
Славка поставил стул, попрыгал на нём. Крепкий. Держа, в одной руке горящую газету, другой медленно опустил стул вниз. Главное, чтобы он не завалился на бок! Сунул огонь вниз, пламенем чуть не обжёг себе лицо! Но наметил, куда нужно ронять стул. Разжал пальцы. Стул мягко упал на землю. Потом взял табурет. В середине сиденья прорезь, чтобы брать его за крышку.
Газета уже почти догорела. Зажёг другую. Снова в подполье её. Но уже более грамотно. Чтобы не обжечь себя. Запомнил, как стоит стул. Стал прицеливаться по памяти, чтобы опустить табурет на сиденье стула.
Табурет полетел вниз, ударился о спинку стула и упал рядом на бок.
Славка разозлился. На табурет. На стул. На свою криворукость.
Остался ещё один табурет. Зажёг новую газету. Внимательно смотрел вниз, долго целился, останавливал раскачивание руки с тяжёлым табуретом. Медленно, плавно, без рывков разжал пальцы. Табурет полетел вниз, в темноту. Славка тут же сунул газету вниз. Табурет упал на стул, и стоял, покачиваясь на сиденье стула.
Ра стегнул несколько пуговиц на рубахе, засунул туда несколько газет, стал опускаться вниз. Опустился на вытянутые руки. Даже носками ног не доставал он табурета. Страшно. Руки уже стали предательски подрагивать под весом тела.
Разжал пальцы. От страха зажмурил глаза. И полетел вниз.
Приземлился на край табурета. Тут же развёл руки в стороны, чтобы не упасть, сохранить равновесие. Ножки стула ушли в землю, скомпенсировали удар.
Славка медленно слез с табурета на стул, потом на землю. Почва была влажная.
Были полки на стенах под банки. Несколько пустых банок там стояли. Был короб под картошку.
Он заглянул в короб, подсвечивая себе чадящей газетой. В углу что-то лежало. Наклонился, чуть не свалился внутрь. В углу лежала высохшая крыса.
Славка отпрянул, ударился спиной о стену.
Он начал говорить вслух сам с собой.
-- Так. Я – раненный лётчик. Должен что-то спрятать. Сил у меня мало. Куда бы я спрятал? Можно в комнате, но сразу найдут. А зачем прятать? Просто сказать где самолёт, чтобы передали. А если самолёт с золотом, так никто никому говорить не будет, сами поёдут и разграбят. Значит, надо прятать карту. Куда? На чердак? Дело зимой было. Я – раненный. Сил немного. Со стороны можно увидеть, что полез. Следы на снегу. Тоже заметно. Да, и зачем раненному выходить на улицу и лезть на чердак? Думай, Слава, думай! Значит, в комнате. За столько лет после лётчика, ремонтов было много. Значит, нашли бы точно. И тогда бы в деревне бы знали, где самолёт и обнаружили бы. Сами или поисковые отряды. Так. Куда? В подпол. Можно незаметно спуститься и подняться, когда хозяев нет в избе. Вот здесь была лестница.
Славка запалил новую газету. От дыма уже ело глаза.
-- Вот здесь стояла лестница. Вон, она сгнила и валяется. Я спускаюсь. По лестнице. Сил мало. Времени мало. Куда?
Он взобрался на свою шаткую конструкцию из стула и табурета. Стал освещать стену. До крышки ещё было высоко. Слез, с трудом водрузил второй табурет. Рискуя сорваться и сломать себе шею, поднялся почти вровень с уровнем пола.
Стал светить под полом. Там были запиханы какие-то тряпки, чтобы сыростью и холодом не тянуло в кухню.
Славка начал выдёргивать полусгнившее тряпьё. Светил, как мог, засовывал руку. С левой стороны нащупал что-то металлическое. Прямоугольное.
Сердце забилось! Казалось, что выскочит из груди. Во рту пересохло.
Прямоугольная, продолговатая металлическая коробочка. Есть!!! Есть!!! Нашёл!
Резко выдернул руку с коробочкой. Конструкция из мебели под Славкой зашаталась, накренилась и обрушилась. Каким-то чудом ему удалось взять коробку в зубы, бросить газету вниз. Она уже почти закончила своё горение. И уже падая, Славка схватился за край лаза.
С грохотом табуреты упали на землю.
Тело Славки раскачивалось над ними. Он скосил глаза вниз. Там, на сырой земле догорала газета, освещая тусклым светом поверженную мебель.
-- Мне ещё пожар не хватало здесь устроить! – подумал Славка. – Отец три шкуры спустит!
Но газета потухла. Надо выбираться.
Доски пола толстые, ухватится толком не за что, пальцы были грязными от земли, ладони вспотели, пол грязный.
-- Лететь далеко, да, ещё в темноте. Костей не соберу! Только вверх! – мысли роем носились в голове.
Он подтянулся, пальцы почти соскочили. Подбородком зацепился за пол, одну руку перехватил, вторую выбросил вверх и максимально назад, цепляясь крышку люка.
Выворачивая руки, срывая ногти, Славка кое-как выбрался из тёмного плена подпола.
Лежал на спине, раскинув руки, коробку вынул изо рта. Она была в пыли, земле. Сплёвывал эту гадость и глубоко дышал. Пот катился по лицу. Было страшно, что мог сорваться вниз на эти табуреты.
Встал, закрыл подпол. Крышка не входила, он попрыгал на ней, чтобы загнать. Понимал, что много следов здесь оставлять нельзя после себя. Будет понятно, что он лазил вниз и что-то там искал.
Газеты из-за пазухи в кучу, где лежали.
Стал рассматривать коробку. Она была сделана из тонкого металла, типа алюминия. Надписи почти стёрты. Неразборчивы. Читалась только верхняя. Чёрными, жирными буквами было написано «U.S. ARMYFIELRATION».
Сердце в груди забилось ещё сильнее. Откуда в глухой сибирской деревушке упаковка от американского военного пайка? Только лётчик! Он получил на Аляске продукт, засунул себе в комбинезон.
С торца была крышка по форме этой коробочки.
-- Так, Слава, спокойно. Очень спокойно. Бумага могла высохнуть со временем, и стать ломкой. Спокойно! Очень спокойно!
Руки предательски дрожали от напряжения, когда он подтягивался и от волнения. Сердце бешено колотилось в груди.
Он снял крышку и заглянул внутрь. Там была вложена бумага. Дрожащими от волнения, напряжения руками он начал миллиметр за миллиметром вынимать её оттуда.
Он не крошилась, не ломалась. Вынул. Это был двойной листок в клеточку как от обычной школьной тетрадки.
И там…
Там от руки карандашом нарисована примерная карта местности. Вот. Река. Вот конусом выходит Славкина падь. Вот и деревня. И на широкой части конуса… Нарисовано два самолёта. Один под вопросом. И зачёркнут. Потом черточка заштрихована. Как будто лётчик сомневался.
