маленькая часовенка. Крест не покосился. Она возвышалась над всей деревней.
«Как маяк стоит!» – подумал Славка.
Тишину над деревней прерывал только визг бензопилы. Вот на этот звук и ехал отец.
Было видно, что у одного из домов стоит грузовик, забитый досками, гофрированными листами железа. Рядом стояла женщина и махала рукой. Мужчина в старом армейском камуфляже пилил бревно бензопилой.
Это был дядя Паша. Майор Дадонов. Сослуживец и друг отца. Также дружили семьями. У них была дочь Светка. На год младше Славы.
-- Не дай бог, она будет с ними! – думал Славка. – Девчонки такие противные, вредные. Сами не знают, чего хотят. Развлекай её! Тьфу! Поспать не дали. Книгу не дали! Планшет не дали! Светку навязали! Что за каникулы такие!
Но девочки не было рядом. А, может, её и не будет? Надежда шевельнулась в душе.
Приехали. Выгрузились, поздоровались. С дядей Пашей – за руку, по-мужски.
Дядя паша звал Славу по-взрослому – Вячеславом, и никак иначе. Славке это очень нравилось. Он и обращался с ним без сюсюканий, как с взрослым. Всегда выслушивал Славу. Поддерживал его. Давал дельные советы. Это тоже нравилось.
Мужчины начали обсуждать, что и как лучше делать.
-- Сначала столб у ворот поменяем. Старый совсем сгнил. Поможешь, мужик? – дядя Паша спросил у Славки.
-- Конечно, помогу.
Выкопали старый столб. Он совсем сгнил, был трухлявым, низ нового, что уходил под землю, обильно смочили соляркой, чтобы не сгнил быстро, с трудом, с оханьем, покряхтыванием, установили. Выверили отвесом, чтобы ровно вертикально стоял. Засыпали землей основание. Утрамбовали землю вокруг. Не просто ногами. А «трамбовкой» – кусок бревна с прибитой перекладиной. Слой за слоем земли. Взрослые держали столб, смотрели, чтобы он не наклонился, не завалился, а Славка, пыхтя, поднимая до уровня груди, резко опускал вниз. Вспотел. Устал.
-- Сильный парень растёт! – дядя Паша похлопал по плечу Славку.
-- Сильный. – отец подтвердил. – Каждый день отжимается и подтягивается. Мужиком растёт. И руки, откуда надо растут. Многое уже может делать. А где дочь?
-- Мы её в летний лагерь на месяц определили. Там какая-то программа есть по закаливанию. А то всю зиму горлом болела. Пусть попробуют, может, и болеть меньше будет.
И уже обращаясь к Славе:
-- А в этом доме, Вячеслав, я прожил много лет. С двенадцати до восемнадцати. Потом в военное училище поступил, и вот не знал, что Родина отправит меня служить, после нескольких переездов, в родные края. Каждый отпуск здесь проводил. Все окрестные леса вокруг излазил.
-- А чем деревня занималась? – спросил отец.
-- Леспромхоз был. Лес заготавливали. А, вот, видишь, за часовней болото?
-- Вижу.
-- Это Славкина падь.
-- Чего? – Славка был удивлён.
Он здесь первый раз, а у него уже есть какая-то падь!
-- Нет, Славка! Это не твоя падь. Не в твою честь названа. До революции был здесь золотопромышленник Славкин. Фамилия такая. Здесь раньше часть старого русла реки проходила. Где-то километрах в ста пятидесяти, Славкин и устроил дамбу. Там большая долина. Чтобы реку перекрыть и золото мыть. Народу это сильно не понравилось. Остался народ без воды для огородов, без рыбалки на тот момент. Бунтовал. Но кто же при царе народ слушать будет? Никто не будет слушать. А место заболотилось быстро. Места другими стали. А однажды, Славкин с обозом намытого золота шёл в нашу сторону. Десять подвод, двадцать мужиков. Все вооружённые. Места глухие. Вышли и пропали. Ни выстрелов никто не слышал, никто на помощь не звал.
-- Так целый обоз там где-то и лежит? – Славка приподнялся, вглядываясь в лес за часовней.
-- Не знаю. – дядя Паша рассмеялся. – Так рассказывали мне. А как там было – не знаю. Только нам строго настрого запрещали ходить в падь. Да, и Ведьмак там те место сторожил. Боязно было. Да, и в то время старших принято было слушать. Сказали ни ногой, значит, ни ногой!
-- Ещё чем знаменита ваша деревня, кроме потерянного обоза? Это же надо! Обоз с золотом потерять!
-- Охочих молодчиков до золота всегда было много. И своих и пришлых. Как уходили, так и не возвращались. Только иногда, когда грибы, да, ягоды собирали большой компанией, находили то череп конский с частью старинной уздечки, то человеческий череп.
-- Настоящий? – у Славки глаза чуть из-под очков не выпали.
-- Настоящий, Вячеслав, настоящий. – дядя Паша потрепал его по голове.
Покрутил дядя Паша головой, вспоминая:
-- Чем ещё знамениты эти места? То ли один самолёт упал, то ли два. Народ по-разному считает, от этого и говорит по-разному.
-- Давно упали?
-- Давно. Во время Великой Отечественной войны. Над нами проходила трасса Ал-Сиб. Аляска—Сибирь. Река, вон, новое русло пробила. Они «цеплялись» визуально за речку и шли по ней. Ориентиров-то мало. По ленд-лизу Америка нам самолёты поставляла, вот наши лётчики с Аляски и перегоняли их до Красноярска. А там уже что поездом, крылья отстёгивали, что своим ходом уже дальше на фронт гнали. А потом самолётами грузовыми лётчиков обратно на Аляску забрасывали. Золото, говорят, самолётами, в Америку возили, чтобы рассчитаться частично за технику. Меха, пушнину, соболя, говорили, что и алмазы, бриллианты тоже возили. И что самолёт один разбился зимой. Говорят, что тот, который золото вёз в Америку. Зимой дело было. Лётчик выполз из тайги, вот по замёрзшей Славкиной пади. Весь раненный. Постучался в первый дом. Там бабка Авдотья жила. Вон её дом с когда-то синими воротами. – он махнул рукой в сторону того дома. – Это я её помню как бабку, во времена войны молодая была. Он три дня у неё прожил, как могли его выхаживали всей деревней, а потом и помер. На деревенском погосте и схоронили его.
-- А про золото он сказал? – у Славки, аж, уши на голове зашевелились.
-- Не знаю. – дядя Паша рассмеялся. – Меня тогда здесь не было. Да, и не родился я тогда. Но вот байки про золотой обоз и золотой самолёт постоянно ходили в деревне. Как тема для разговоров на вечерних посиделках заканчивалась, так стариков просили рассказать про это золото. Одно и другое. Может, и брехня всё это. И лётчик был не с золотого самолёта, а с того, что из Америки перегоняли. Кто говорил, что два самолёта падало. Один из Америки, а второй с золотом навстречу. Кто же его знает, как оно на самом деле было!
-- А почему они падали, дядя Паша?
-- Кто же их знает, почему они падали, Вячеслав! Самолёты сейчас более совершенные падают. И порой не находят их вовсе. А в те времена! И техника не такая совершенная была, топливо тоже играет фактор значительный. Люди уставали. Без радиосвязи. Карт тогда толком не было, про аппаратуру навигации никто не знал. По карте, звёздам, солнцу, по приметным рельефам местности. Да! Забыл совсем! Помню, при мне уже было дело. Геологи приходили к нам. Два сезона работали. От ранней весны до глубокой осени. Нашли они у нас где-то залежи магнитной руды. Они мощные, но мало. И ведут себя как-то странно. Видимо, от подвижек почвы. Когда коренная вода идёт, болото вспухает, или по другой причине, но тогда либо они на поверхность выходят или болото их выталкивает, но тогда магнитное поле меняется. Часы останавливаются. Компас с ума сходит, крутится как бак в стиральной машине. Чудится всякая чертовщина.
-- Какая чертовщина?
-- Фигуры в белом. Кто-то караван с золотом видел. Идёт вереница подвод и люди рядом. Но это может, быть и болотным газом. Вот, вместе с изменённым магнитным полем, вызывают видения. Хотя, по себе могу сказать, что у меня была одна ситуация в детстве… Навсегда запомнил. Мы тогда жили в Новой Солянке Рыбинского района. Мне было десять лет, как тебе, Вячеслав. Меня взяли коней пасти в ночное. Старшие ребята ушли на рыбалку. Меня с лошадьми оставили. Туман пополз по траве. Красиво и страшно. Он белый, густой. Я на лошади, она медленно бредёт, а тут встрепенулась, захрипела, испугалась. Стоит на месте. Куда-то вперёд глядит и не идёт вперёд. Не вижу, чего она так испугалась. Ну, туман, да, туман. Я поддал ей пятками, она двинулась вперёд. Буквально два метра прошла лошадь, а очутились как будто в другом измерении. Всё стало вокруг чёрным и ярко серым…
-- Как это ярко серым?
-- Да, вот так. И место как будто другим. Те места я хорошо знал. Облазил на коленях, собирая ягоды, да, грибы, на лошадях и велосипеде всё объездил, а тут… Всё иное. И холодно. Очень холодно. Сыро и холодно. До костей холод враз пробрал. И тоска. Вселенская тоска в душу проникла. Наполнила безысходностью изнутри всего. Всё тело.. И страх как будто за сердце холодной, липкой мохнатой лапой схватил. Прошло-то, понимаю, не больше тридцати секунд, а показалось, что час. Я лошадь за поводья, назад развернул. Её и понукать не надо было, она галопом рванула оттуда. Еле в седле удержался. К шее наклонился. Глажу её, успокаиваю. Вынесла она нас на прежнее место. Дрожит от страха, хрипит, пена с губ у неё срывается. Наутро, я там всё облазил. И ничего. Всё как было раньше. Многое не помню из детства, а этот случай. До сих пор перед глазами стоит.
-- Ладно, не пугай сына. Пошли работать. – отец встал.
-- А ты, Вячеслав, иди, погуляй. Только аккуратно. Дома заброшенные, не провались. Посмотри, как люди раньше жили. Многих вещей ты, наверняка, не видел.
Славке уже стало интересно в этой деревне. Может, и не зря он сюда приехал? Золотой обоз, золотой самолёт…
Прямо как в «Острове сокровищ»! Только без пиратов. Кто бы мог подумать, что вот здесь в Славкиной пади спрятаны такие сокровища! И название хорошее. Славкина падь! Его падь. И золото его!
Он пошёл с обходом деревню. Его интересовал дом с синими воротами. Там, где жила Авдотья, и куда приполз лётчик с самолёта с золотом.
Его туда тянуло, манило. А, вдруг, ему удастся там найти что-то связанное с золотым самолётом? С самолётом, который перевозил золото! С золотым самолётом!
Синие ворота были покосившиеся. Одна из створок почти отвалилась, опёрлась на другую, от этого и держалась на весу. Калитка рядом сгнила и валялась на земле.
Двор порос травой. Она была ещё не слишком высокая, но густая. Земли не видно. Дверь была приоткрыта.
Доски на крыльце предательски прогибались, готовые провалиться под ногой.
Осторожно, предварительно, трогая ногой перед собой доску, и только потом, твёрдо опуская ногу, Славка подошёл к порогу дома. Стал осматривать комнату.
Его охватило чувство охоты. Охоты на конфеты. Он знал, как это происходит.
Родители часто прятали от него конфеты. Он любил их и мог скушать, наверное, сразу килограмм!
Но, говорят, что нельзя, вредно.
Не всегда, но бывало, что Славка, когда дома был один, а конфет очень хотелось, стоял на пороге комнаты, и смотрел. По кругу, от угла к углу. И неведомая
