Золотые кони.

закинул за спину. Оглянулся, уважительно посмотрел на Элю:
-- Ты сама дотащила?
Эля дерзко улыбнулась:
-- Нет. Ко всем мужчинам приставала на улице, чтобы они мне помогли дотащиться! Конечно сама! Кто же ещё! Не Пушкин же Александр Сергеевич который, мне помог! Неси, давай, если взялся!
         Подружки ждали Элю.
-- О! Эля, ты, прямо, Геракл!
-- Ага! Иван Поддубный!
-- Силачка в юбке!
-- В джинсах. Так точнее.
-- Лошадь ломовая! Мелкая, правда. Но дотащила! Вон как Андрей тащит! Ещё немного и помрёт!
-- Андрюшенька – молодец! Он у нас один! Его надо беречь! – Белла вступилась за своего друга.
         Лошадка улыбнулась во весь рот:
-- Смотри, подломиться он, придётся искать другого. Зачем тебе такой слабый? Элька из дома притащила эту сумку с металлолом, а этот – дохлятина от остановки идёт, перекидывает с плеча на плечо. Скоро сломается и умрёт, до кладбища не доберётся. Нам придётся тащить и закапывать.
         Наташа откровенно издевалась над подругой и её другом.
-- Эля вон какая здоровая. Ей пострелять из винтовки стоя, как плюнуть. Накачанная. Рэмбо из Красноярска, только что девчонка. А Андрюшенька – умный и очень красивый! Очень красивый! Пойду, помогу! Элька, кобыла этакая, могла бы и помочь.
         Беляшик почти бегом пошла навстречу Андрею.
-- Давай, давай. Помогай. Зачем такого слабого парня себе выбрала? – вслед громко проговорила ей Наташа.
         Белла быстро подошла к Андрею:
-- Давай, помогу!
         Андрей, смахивая пот:
-- Нормально всё. Я сам.
-- Не геройствуй. Я вижу, что тяжело, сними с плеча, ручки пополам, и оттащим. – обращаясь к Эле. – А ты чего не помогаешь? Не видишь, что ему тяжело?
-- Ему нравится, предлагала, отказался, пусть тащит. Парень же. – Эля дёрнула плечиком. – Я от самой квартиры тащила сюда. Тут-то – тьфу. Триста метров!
         Белла пошла сзади Андрея, двумя руками поддерживая тяжёлую сумку, облегчая груз, который давил Андрею на плечо.
         Андрей морщился. Ему было неудобно и нести, и от того, что подруга сомневается в его сильных мужских качествах. Но нёс до ворот кладбища.
         Нищие, что в количестве пяти человек стояли вдоль дороги к Храму равнодушно смотрели и о чём-то негромко переговаривались, поглядывая на медленно бредущую троицу и Наташу.
         Наташа слышала негромкий разговор за спиной. Метнула быстрый исподлобья взгляд, так она обычно смотрела на препятствие, когда на тренировках надо было брать барьер на скачках. Сузила глаза. Метнула взор на друзей, медленно бредущих в её сторону. Она была готова защищать друзей, которые тянулись сзади.
         Но нищим были неинтересны дети. Они не подадут милостыню. Эля тоже, как не сдерживала себя, но крутила головой вокруг, выискивая признаки угрозы. Но никому они не были интересны. Наташа остановилась, подождала, когда друзья подтянутся:
 -- Я пойду вперёд. На место, посмотрю как там.
         Эля кивнула:
-- Давай. Мы следом.
         Наташа ускорила шаг, наклонив голову, как на лошади перед прыжком, тело чуть вперёд, спина ровная. Взгляд устремлён вперёд, то, что по бокам, она смотрит, скашивая взгляд то вправо, то влево. Со стороны кажется, что смотрит только вперёд, на самом деле на сто восемьдесят градусов. Тренировки и участие в соревнованиях пригодились, не прошли даром. Наташа, когда подходила к могиле Гадалова, чуть сбавила шаг, не поворачивая головы, посмотрела. Всё нормально. Почва между могилами не потревожена. Тихо и спокойно.
         Чуть вперёд. Зелень разросшихся деревьев и кустарников закрывала обзор. Не видно, что за ними. Пройдя метров пятнадцать вперёд, не найдя никого, вернулась назад. Эля, Андрей, Беляшик как раз подходили. Андрей, почти не придерживая, скинул сумку наземь. Инструменты внутри звякнули, брякнули. Мальчик с наслаждением разогнулся, потёр затёкшее плечо, помахал руками:
-- Элька, ты там, что ледоруб засунула?
         Эля присела над сумкой, расстегнула её, показала его:
-- Угадал!
         Андрей озадаченно потёр лоб:
-- Вообще-то я пошутил.
         Эля пожала плечами:
-- Поздно. Угадал, тебе приз – копать!
         Андрей был ошарашен такой наглостью:
-- А если бы не угадал, то кто бы копал?
-- Ты. За то, что такой недогадливый. – Эля достала ледоруб, сапёрную лопатку, совочек.
         Беляшик изумлённо смотрела:
-- А экскаватора у тебя там нет, случайно? У Андрюши руки в кровь стёрты.
-- Стоял под окнами один экскаватор, не залез в сумку. – парировала Эля.
         Эля осмотрелась, Наташа подошла:
-- Ну, что? Тихо?
-- Тихо. – Лошадка кивнула. – Как на кладбище.
-- Так мы тут и находимся. – Андрей тоже оглянулся.
         Беляшик дёрнула плечиком:
-- Это шутки у них такие, Андрей! Видишь, какие они противные. Одна тебя заставляет работать, вторая тупыми шутками сыпет на кладбище. Только я хорошая.
Она нежно погладила по руке мальчика. Андрей покраснел сразу до корней волос. Отдёрнул руку, но было видно, что ему приятно внимание.
         Он покашлял в кулак, показывая, что равнодушен к этим девчачьим нежностям:
-- Кхм.  Это. Кхм. Я понимаю так, что мне придётся ледорубом махать?
-- Ну, махать-то особо не придётся. А то нас арестуют и отправят в полицию как расхитителей могил. – Эля оглядывалась.
-- Откуда ледоруб? Папа – альпинист? – Андрей присел и рассматривал его.
-- У папы друг альпинист. – пояснила Эля. – Папа поначалу его забросил наверх, на антресоль, бесполезный сувенир. Но дедушка настоял, чтобы поставили недалеко от входной двери. Очень, говорит, хорошая штука оборонят квартиру. Даже показал как, чтобы не махать.
-- Нет, Лазарева, у вас вся семья больная. Вы постоянно к войне готовитесь, к нападению. Кто на вас нападать будет-то? Кому вы нужны? – Беляшик покачала головой.
-- Ага. Анне Алексеевне скажи. – Эля неопределённо кивнула за спину. – Даже весь баллон просроченного перцового газа выпустила. Была бы хорошо укреплённая дверь, то ничего бы и не было. А ледоруб под рукой…
-- Ага! – перебила Элю Беляшик. – Представляю как бабушка - божий одуванчик, что ходит спотыкаясь, машет этой железякой. – она кивнула на ледоруб.
         Лошадка тоже хмыкнула, Андрей смотрел на девочек недоуменно:
-- А чего вы смеётесь?
-- Знаем мы эту учительницу, про которую Элька говорит. Не смогла бы она отбиваться ледорубом от нападавших. А дверь у неё действительная хлипкая. Старинная. От честных людей, чтобы те позвонили и не сквозило. А не от бандитов всяких. Та учительница старая, больная, интеллигентная, а не бой-баба с молотом с железной дороги, что гвозди в рельсы забивает.
-- Не гвозди, а «костыли». И не в рельсы. А в шпалы. – поправил её Андрей.
         Перехватив удивлённый взгляд, пояснил:
-- Те, как ты говоришь «гвозди», называют «костылями». Ими крепят рельсы к шпалам. У меня дядя на железной дороге работает, я пару раз был там. Он много чего интересного и полезного рассказал и показал. И один костыль подарил. Здоровенная штуковина. – Андрей развёл руки, показывая размер. – И тяжёлая. Покалечить точно можно. И, да, эта железяка очень похожа на гвоздь.
         Белле не понравилось то внимание, что мальчик уделил внимание Наташе:
-- Ну, что мы тут долго будем стоять. Давайте уже делом заниматься! – она капризно притопнула носком кроссовка.
         Достала фотоаппарат:
-- Я, вот, например, в отличие от вас, готова. А вы? Пришли на кладбище потрещать? Так скоро все соберутся на вас посмотреть. Не третий же раз приходить одну и ту же могилу фотографировать?
         Эля и Андрей опустились на колени, надели перчатки. Беляшик сделала несколько шагов назад, вроде, как бы прицеливаясь, с какого ракурса удобнее сделать снимок, на самом деле оглядывалась. Смотрела, нет ли опасности. Увидела, что Лошадка ещё возле Андрея, сощурила глаза:
-- Наташка! Иди помогай! – требовательным голосом, не терпящим возражения, потребовала Белла.
         Наташа метнула быстрый взгляд на Андрея, притворно-тяжёло вздохнула, улыбнулась, выпрямилась:
-- Иду, иду.
         Наташа встала сзади за Беллой, перекрывая обзор со стороны центральной аллеи и церкви.
         Эля и Андрей смотрели друг на друга.
-- Где рыть-то?
-- Не знаю. Вот здесь была тень в полдень от макушки креста на памятнике. – Эля ткнула в землю.— Но мы не знаем точно, в какой день года Ада закапывала. В каждое время года Солнце по-разному светит. Например, в июне или декабре. А уж в полдень угол наклона разный. Поэтому берём эту точку, и пробуем. Вперёд-назад по дорожке.
         Эля выпрямилась, стоя на коленях, повернулась в пол оборота к церкви:
-- Прости, Господи! Мы не трогаем могилы. Помоги!
         Андрей изумлённо уставился на неё:
-- Ты чего? Что это сейчас было?
         Эля пожала плечиками:
-- Как-то и боязно, и стыдно. Кладбище всё-таки, не дача у дедушки. Вот как-то вырвалось изнутри. Да, и лишним, думаю, не будет.
         Послышалось недовольное ворчание Беляшика:
-- Вы работать будете?!
         Андрей взял ледоруб, потрогал заострённый кончик, кивнул:
-- Острый. Пойдёт.
-- Это называется «клюв». – пояснила Эля.
         Андрей покрутил в руках:
-- А, ведь, точно – похож.
         Мальчик, держа головку ледоруба сделал первое движение. Поскрёб «клювом» дорожку между могилами. Она подалась, песчаная почва, специально, чтобы вода не стояла. Утрамбованная тысячами ног и