- А здесь ты просто прав, Белый Отче. Ладно, оставим это. Хочу кое в чем удостовериться - для себя. Посему яви милость, припомни-ка вот что: делал ли когда-либо Синь-Камень людей невидимыми?
Ворон опять покачал головой:
- Нет. На памяти Блюстителей Порога - никогда. Здесь не Диева Котловина, здесь все возможности голубого гранита давным-давно закрыты на ключ.
Глава VIII
Избыточно роскошные, но вместе с тем исполненные действительных архитектурных достоинств термы (попросту говоря, бани) Саргатты являлись одними из тех ее достопримечательностей, которыми она гордилась по праву. Выстроены они были еще при императоре Первого Рима Галектусе на его личные средства. Как уроженец Саргатты, он искренне любил свой родной город и желал прославить его таким образом. Впрочем, прославил заодно и себя самого, ибо по сей день их только так и называли: термы Галектуса.
Отец Паисий (в то время уже NobilisPaulus) регулярно посещал их вместе с благородным Маркусом всякий раз, когда служба вынуждала вновь навестить Саргатту.
Возведенные по проекту самог; Сенециона с использованием илурийского мрамора, каносского гранита, пиренского габбро и даже малахита из далекой варварской Картарии, с прекрасными смальтовыми мозаиками работы искуснейших мастеров, они влетели патриотичному сентиментальному Галектусу в копеечку.
Термы еще в Первом Риме являлись не столько заведениями помывки с брадобрейно-цирюльными услугами, сколько своеобразными клубами и центрами развлечений. Одни – для знати, другие – для прочих социальных групп и слоев.
Здесь велись беседы и диспуты, закатывались пиры, совершались сделки, делались ставки на что угодно, произносились речи, зачитывались вслух важные документы, декламировались стихи и колкие эпиграммы на известных людей. Здесь можно было послушать музыку, посмотреть танцы красивых девушек и юношей (и даже уединиться с приглянувшимися в предусмотренных для этого комнатах и уголках), выступления фокусников, акробатов и прочие представления. Словом, лишь очень немногое из того, что нельзя было найти в термах, оставалось за их внешними стенами.
С тех пор, как Церковь постепенно начала набирать силу, она всё более и более неодобрительно поглядывала в сторону подобных заведений. Основное внимание в деле внедрения должной благопристойности уделялось преимущественно так называемым общественным термам. Следовало полагать, термы знати и прочих состоятельных людей и без того являли собою вполне удовлетворительные образцы высокой морали и нравственности.
В Саргатту отец Паисий прибыл поздним вечером.
Промозглые Крещенские холода (пусть и намного пожиже знаменитых Крещенских морозов Славены) дотянулись до него даже в Новом Риме и изрядно доняли в дороге. Ему не хотелось ничего, кроме как поскорее добраться до гостиницы, приказать прислуге согреть постель и лечь спать.
Очередной наемный возница, разумеется, знал самую приличную, чистую, удобную и сравнительно недорогую из таковых. Он остановил возок у входа в «Sargatta corona» и, обернувшись, проникновенно сказал выглянувшему наружу лекарю:
– Вы очень приятный и почтенный человек, домине! И сразу понравились мне. Поэтому скажу вам честно, как родному: лучшей гостиницы вы не найдете во всей Саргатте.
– Любопытно, сколько платит тебе ее хозяин за раздачу подобных советов и за каждого постояльца, carissime? – устало поинтересовался отец Паисий. – Я не хочу ругаться, я хочу спать. Так что просто отвези меня к «Domum tuam» – и всё.
Звучно прищелкнув языком конной паре, возница без возражений встряхнул вожжами. К своей маленькой коммерческой неудаче он отнесся довольно философски.
На ночь отец Паисий выпил вина с пряностями и поспешил юркнуть в теплое нутро прогретой постели. Однако утром все равно почувствовал легкое недомогание и прочие симптомы приближающейся простуды. Сейчас следовало бы хорошенько пропариться в баньке, а потом маленькими глоточками вливать в себя кипяток отвару сухих побегов малины вместе с ивовой корой да цветом синеглава. И спать, спать, спать… Но если один комплект этого благолепия пребывал слишком далеко, то для последнего было вовсе не время.
Лаконикум (сухая сауна) терм Галектуса мог заменить отсутствующее лишь отчасти. Впрочем, выбора не было. Туда отец Паисий и направился прямиком, быстрым шагом минуя бассейны фригидария и тепидария.
Под небольшим куполом потельни было сумеречно, жарко и довольно пусто. Вокруг центрального очага сидели только двое посетителей возрастом помоложе и постарше его самого – наплыв завсегдатаев начинался не ранее полудня. Ответив на молчаливые приветственные наклоны седых голов своим, таким же молчаливым и вежливым, отец Паисий присел в стороне, закрыл глаза и полностью отдался вдумчивому процессу потения. Всё прочее надлежало отложить на потом.
Несколько раз он покидал лаконикум, погружался в холодный бассейн фригидария, обращая на себя удивленные взгляды – так не следовало поступать ни в коем случае, ибо не являлось полезным для здоровья. Особенно для здоровья людей в почтенных годах.
К третьему заходу количество почитателей сухого потения увеличилось до шести, и лекарь решил приступить к расспросам.
Да, благородного Маркуса определенно вспомнили трое. Еще один сделал это явно из вежливости и с целью участия в разговоре.
Верно, когда-то он бывал здесь, но последний раз его видели то ли семь, то ли девять лет назад. Все-таки девять? Вы уверены в этом, благородный Витус? Ну что вы, у меня нет оснований сомневаться в ваших словах, просто я люблю точность во всем. Да… Да… Вот оно что! Благородный Паулус является другом благородного Маркуса? И это не ваши слова, а его самого – вы слышите, друзья мои? Благородный Паулус не видит в том ничего удивительного? Поразительно! Одно только это уже является прекрасной рекомендацией, если не сказать больше. Конечно… Конечно… Ведь даже и до нашей тихой Саргатты доходят столичные слухи, что блестящая карьера благородного Маркуса… Где он сейчас? Опять-таки всё те же слухи и догадки. Вероятнее всего, в самом Риме. Ах вот как… Именно со столицы благородный Паулус и начал свои поиски? В таком случае, возможно, ст;ило бы попробовать… Да? Ну тогда… Ничего, ничего, благородный Паулус, простите и нас. Как – за что? Мы же ничем не смогли вам помочь.
Похожий (с несущественными вариациями) результат дал опрос у бассейна калидария. В тепидарии к этому добавилось разве что высказанное с учтивыми извинительными оборотами осторожное любопытство по поводу его длинной бороды: не является ли благородный Паулус адептом Ордена Просвещенных Тайнозрителей и Звездочетов, который, как известно, начинает входить в моду среди ученых и просто образованных людей благородного звания? На что он со столь же благовоспитанной легкой печалью сожаления вынужден был ответствовать отрицательно.
Отец Паисий вновь посетил потельню лаконикума, после которой на этот раз решил посидеть в бассейне с горячей водой. Выбравшись оттуда и привычно обернувшись белой льняной тканью, присел на теплую мраморную скамью у стены. Прикрыл глаза, прислушался к себе. Простудные симптомы не исчезли полностью, но основательно сдали свои позиции. Пока этого было достаточно.
Теперь можно было немного отдохнуть. Или слегка перекусить и ждать уже полноводного послеполуденного притока завсегдатаев. Для прандиума (полдника) следовало либо направиться в триклиний, либо призвать одного из здешних пронырливых мальчишек-миньонов и попросить его принести сюда на простой италийский манер немного…
– Приветствую вас, благородный Паулус, – негромко и почтительно произнес голос над головой.
Отец Паисий очнулся, открыл глаза – оказывается, незаметно для себя самого он начал погружаться в дрёму.
– Приветствую вас, благородный Паулус, – с тем же почтением повторил стоявший над ним человек. В нарушение всех писаных и неписаных правил, он прошел сюда в верхней одежде и обуви. Из под опущеного капюшона виднелась только нижняя часть лица с короткой бородкой. Складки темного плаща выдавали находящийся под ним длинный клинок у левого бедра.
– Мое имя – Веспа.
– Просто Веспа – и всё? – уточнил отец Паисий. – Но ведь это всего лишь прозвище. Впрочем…
Он пожал плечами.
– Да, благородный Паулус, просто Веспа. Вы разыскиваете благородного Маркуса. Я могу отвезти вас к нему – у входа в термы ожидает карета. Прошу простить меня, но нам следует поторопиться.
– Прекрасно! Мои долгие поиски наконец-то увенчались успехом. Но почему я должен доверять и вашим словам, и вам самому, уважаемый Веспа?
Человек в плаще молча скользнул рукою под его полу у пояса и вложил в ладонь отца Паисия какой-то небольшой предмет.
Расслабленная доселе поза лекаря стала чуть более напряженной:
– Это наконечник арбалетной стрелы или болта. Мне он знаком. А что могли бы рассказать о нем вы, уважаемый Веспа?
На видимой части лица под капюшоном губы раздвинулись в короткой бесстрастной улыбке:
– Немного, но достаточно. Именно его вы, благородный Паулус, извлекли из левой стороны груди моего господина. Точнее, почти из сердца. Именно вам он обязан своей жизнью. А произошло это еще в те времена, когда благородного Паулуса называли всего лишь Павлом из Славены. Скорее всего, вы не знаете, но благородный Маркус до сих пор очень трепетно относится к этому памятному предмету и бережно хранит его. Мне наконечник был доверен с большими оговорками, поэтому попрошу вернуть его… Благодарю, благородный Паулус…
– Я сейчас же оденусь, – заявил отец Паисий, решительно поднимаясь с мраморной скамьи.
– Буду ожидать вас в карете у входа. Выйдете – и сразу садитесь в нее без промедления.
Только после того, как карета тронулась с места, Веспа наконец откинул с головы глубокий капюшон. Под ним открылось лицо малоприметного темноволосого человека лет тридцати. По-особому спокойное выражение карих глаз и скупая выверенная пластика каждого движения дали понять отцу Паисию, что перед ним – умелый и опытный воин.
Ответная невозмутимость лекаря и его явное нежелание задавать какие-либо уточняющие вопросы, также были оценены Веспой. Он удовлетворенно кивнул и заговорил сам:
– Сейчас попрошу вашего внимания, благородный Паулус. Мы направляемся на одну загородную виллу. Всё, что там произойдет, очень важно для моего господина… – на его лице вновь появилась короткая бесстрастная улыбка. – Когда-то и вашего господина также. Теперь лично о вас. Скорее всего, какое-то время придется провести в уединенном месте и в обществе нескольких человек. Надеюсь, ваше участие в событиях этим и ограничится, но сейчас мы не знаем, как могут пойти события. На крайний случай,