Мартену не хотелось дробить и без того ослабленные предыдущим делением отряда, силы. Но людей может быть много: если дать им время очухаться, и взяться за оружие, можно ждать неприятностей. Правда, насчёт только что убитых он и его соратники не обольщались: как презрительно охарактеризовал их жертв человек-богомол, «Тут одни трусливые крысы – наверное, из тех, кто только руководит. Или учёные-выродки. Такие, что нас и проектировали».
Мартен тогда, в начале их рейда, на это возразил:
– Вряд ли руководители живут в этих клетушках. Они, вероятней, располагаются в апартаментах пошикарней. Я думаю, ты прав со своим вторым предположением. Это как раз те твари, что и создают, вернее, создавали – таких как мы, на потеху жирующим бездельникам. Найти бы теперь и самих этих бездельников! Вперёд!
Но вот поневоле приходится опять распылять силы. И если где-то здесь, в дебрях лабиринта уже людских уровней, остались профессиональные солдаты, это может повстанцам аукнуться. Поэтому он сказал:
– Делимся на два отряда. Обрабатываем ближайшие к этому уровню коридоры. Но! Если коридоров найдётся больше, делиться уже не надо. Каждая группа окажется слишком слаба. И не сможет бороться против вооружённых профессионалов. Таких, как напали на меня в моей камере. И таких, что убили всех наших на третьем уровне. Понятно?
– Да, командир. Но только… – человек-богомол поперебирал лапками словно в сомнении, – Что нам делать, если коридоров будет совсем уж много?
– Обрабатывайте их последовательно. Один за другим. Вот две запасные обоймы. Ну, это только на тот случай, если встретите солдат. Автомата у вас два. Если закончатся патроны – отстреливайтесь из пистолетов. А уж если и там боеприпасы кончатся… У нас есть зубы и когти, – Мартен снова показал всем руку с растопыренными когтями, – Этого они добивались, создавая нас. Мы – боевые машины!
Ну так пусть и почувствуют на своей шкуре, что не зря потрудились!
– Да, командир! – чести ему, конечно, не отдали, но приятно было осознавать, что ему доверяют слепо: не возражают, и приказов не оспаривают. Вероятно, их впечатлили восемь выигранных схваток. То, как он «разобрался» с пришедшими к нему убийцами. То, что он вскрыл замки их камер-клеток, освободив их. А так же то, что к нему вернулась часть памяти донора-человека.
Ну и, само-собой, то, что они сделали вдвоём с броненосцем.
Мартен, глядя в спины бесшумно удаляющихся соратников, подумал, что неплохо бы ввести такие же ранги и звания, как в обычной Армии. Тогда не возникнет путаницы, когда речь будет идти о том, какой из командиров чего кому приказал.
Хотя у них её и так не возникнет.
Они слишком отличаются. Внешне. Друг от друга, и тем более – от врагов. Людей.
Не спутаешь!
Доктор Лессер уже не стеснялся стонать и жалобно поскуливать.
Этап, когда он злобно ругался, остался позади – теперь он понимал, что целиком зависит от проклятого майора и его решения: ведь если переохлаждение организма станет фатальным, уже ничто ему не поможет! И даже мысль о том, что он – человек, и убивая его, Долдер нарушает Закон, не грела: возможно, майор сумеет списать его смерть на «несчастный случай». Или просто представит как соучастника бунта. Погибшего при оказании сопротивления.
Так что теперь он как можно жалостней старался кряхтеть, молить о снисхождении, хрипло вопить, что всё расскажет, и причитать. Даже сделал вид, что плечи сотрясаются от сдержанных скупых рыданий – пусть думают, что он сломлен, и окончательно сдался на милость палачей…
Однако и это пока не помогало.
Мысль о том, что дела могут обстоять вовсе не так, как он себе представляет, грызла потихоньку какой-то укромный уголок его сознания: а ну, как чёртовы повстанцы действительно начали теснить подразделение майора, а то и вовсе – поубивали всех этих недоумков в камуфляже?! Тогда ему, вот лично ему – точно конец!
Потому что никто и никогда его отсюда не выпустит, не говоря уж о том, чтобы спасти…
Объективно прикидывая, Лессер понимал, конечно, что раз пар изо рта не всегда идёт, температура не может быть такой уж прямо низкой: не ниже плюс двенадцати. А он – в брюках, трусах, носках, рубашке (пиджак всё-таки отобрали). Но и та тончайшая прослойка воздуха, которую создают эти предметы туалета, уже не даст замёрзнуть быстро, как было бы, оставь мучители его здесь совершенно обнажённым. Значит, нужно перестать изображать сломленного и отчаявшегося, а просто сидеть и терпеливо ждать. Экономя тот небольшой запас жизненных сил, что ещё теплится под побелевшей, а сейчас и посиневшей, кожей.
Ждать, когда сознание начнёт мутиться, и тело завалится на бок: чтобы ускорить агонию, отдав остатки жалкого тепла организма ледяному металлическому полу…
Он закрыл глаза. Перед внутренним взором невольно вставали картины из безоблачного детства. Ну, это он сейчас умом понимал, что оно было почти безоблачным. Поскольку проходило в одном из новых, в рекордные сроки построенном на месте, где не рвались бомбы, поселений. И детство проходило не в нищете и разрухе, как у тех обитателей трущоб, что были оставлены доживать в разбомблённых городах, а в сравнительном достатке. И сытости. Но тогда на первый план выходили совсем другие проблемы.
Так, до первого учебного заведения, ему казалось, что сверстники выбрали именно его. На роль козла отпущения. И измываются, пусть и только словами, над его тщедушным телосложением, и «наследственностью» – отец Эрика считался одним из крупнейших психотерапевтов. «Эй, слизняк-Эрик! Ну-ка вылечи мою канарейку! А то она что-то перестала чирикать. Наверное, это от стресса: я вчера побрызгал на неё освежителем воздуха!»
Не-ет, детство никак нельзя назвать совсем уж безоблачным. Хорошо хоть, что его не били: видеонаблюдение! Тут тебе и дроны-полицейские, и стационарные камеры… Зато ни в какие «командные» игры он почти никогда не попадал: «Кто хочет продуть – берите себе этого мазилу!» А капитанами всегда избирались только дети десантников или больших боссов: тоже за наследственность. И накачанные мускулы. Да и, если честно, только такие, «доказавшие», члены нового Общества, имели право на это.
Воспроизводство в автоклавах своих клонов. Особей-потомков. Разумеется, только мужского пола. Женщин же никто никогда не… Кроме, разве что, элиты – для вящего, так сказать, престижа. И, разумеется, развлечения.
Эрик и сам не любил, если честно, групповые игры. То ты не так пас отдал, то не в тот угол ворот ударил… Да мало ли каких ещё промахов он по словам партнёров по команде не «совершал», только для того, чтоб те могли оправдать собственное ротозейство!
Поэтому, как только началась учёба в специализированном Пансионе, Эрик сразу пошёл на общую биологию. А позже выбрал и специализацию: прикладной бодиформинг.
Эта работа ему нравилась. Поскольку ничто (Ну, почти – кроме сурового начальства и бюджета!) не ограничивало полёт творческой фантазии: твори хоть пчеложаб-опылителей, хоть пантер-бабуинов – для расчистки старых радиоактивных завалов…
Правда, так было до тех пор, пока не попал сюда, на Станцию.
Он не обольщался: знал, что летит сюда, чтоб заниматься противозаконным и подлым делом: выращивать разнообразных и искушённых бойцов для хозяев: владельцев крупнейшего развлекательного телеканала. За взятки протаскивающего видео с записью битв через Федеральную Контрольную Комиссию. Проще говоря – через комитет по цензуре. Потому что продукция именно их канала давала высочайшие рейтинги и собирала наибольшую аудиторию. Что позволяло представлять дело так, словно их компьютерные техники – самые лучшие, а компьютерная графика – самая продвинутая. И реалистичная.
Чёрта с два.
Подсознание даже простых, необразованных, зрителей, чётко вычленит подделку. Так что нужна – вот именно! – достоверность, будь она неладна!
А её не получишь с «программами»!
Нет, ни одна компьютерная программа не сможет так «зрелищно» рассчитать действия бойцов на Арене. И никакая компьютерная графика не может достаточно «реалистично» показать этот кошмар, это варварство: убийство экзотически выглядящего и профессионально дерущегося монстра – бойцом-гладиатором!
А убийство именно монстра-мутанта – непреложная заповедь.
Потому что на мучения и смерть человека не захочет (И не хочет, голосуя долларом!) смотреть никто: конкуренты канала уже пробовали такие варианты!
Так что выпущенные кишки, кровь, заливающая песок арены, и отрубленные конечности – подлинные. Но оформленные нотариально – как «спецэффекты»!
[left]Совесть, или её остатки, молодой Эрик постарался при подписании контракта засунуть туда, где солнце не светило: отец погиб от нелепого несчастного случая на работе. (Его задушил спятивший медбрат, подсевший на амфитамины, и увидавший кошмар наяву: отец предстал, как он позже объяснял, в виде карлика-гнома, хозяина пещер, Мардука, желающего затащить медбрата в свои огненнодышащие подземелья!) И теперь содержание парализованного инсультом на почве чёртова стресса деда целиком ложилось на плечи Эрика. Ставшего теперь за Лессера-старшего. Потому что второму разрешённому их семье по квоте рождаемости ребёнку, брату Питеру, было всего восемь лет. Вот на оплату сиделки деду, и за учёбу братишки в специализированном Пансионе, и ушло больше половины тех