Средство от недержания праздного любопытства. А теперь попробуем вот таким образом...
Кирилл какое-то время неотрывно смотрел в глаза лекарю, потом свел брови и помотал головою:
- Ровно тени в тумане мечутся да речи невнятные не в лад ведут. Ничегошеньки разобрать не получается.
- Сможешь объяснить?
Княжич пожал плечами:
- Ну... В первый раз вы мне вроде как руку протянули - я и принял ее. А в другой раз не то что руки не подали, а еще и будто схоронились да затворились от меня. Хоть и в глаза смотрели, как и прежде. Верно?
Отец Паисий кивнул. Быстро щелкнул пальцами возле его уха; сощурившись, пригляделся к чему-то на лице. Спросил серьезно:
- Спится-то как?
Кирилл снова пожал плечами, на сей раз угрюмо.
- Опять видения страшные? Стой, не рассказывай сейчас - тебе уже пришла пора отдыхать. Завтра с утра. А еще лучше вот как поступим: давай-ка, голубчик, их туда же - под перо, на бумагу да ко мне на стол. Со всеми-всеми подробностями, какие только сможешь вспомнить. И прошу душевно: постарайся впредь писать хоть малость поразборчивее, окажи такую милость старику подслеповатому.
- Духоносные отцы учат, что всё то - козни бесовские.
Отец Паисий вздохнул:
- К сожалению, не всё, чадо. Кроме мира духовного есть и наш, егоже Господь шесть дней творил. Тут со временем и своего подобного добра поднакопилось основательно - это уже человеки сами расстарались, понатворили со всем усердием. Творцами, вишь ли, себя возомнили... Ладно. Пострига ты не принимал, стало быть о предметах сих особо размышлять не тщись. Этим другие займутся, тебя же свое служение ждет.
***
Лязгающие Сапоги приблизились. Кровь закапала на них из ниоткуда, расползаясь по зеркальному металлу дергаными потеками, а затем полилась струей:
- Кто-о-о... ты-ы-ы?.. Кто-о-о... ты-ы-ы?..
- Я княжич Ягдар! - крикнул он.
- Кто-о-о... ты-ы-ы?..
- Я! Княжич! Ягдар!
Слова трижды ударились о незримую стену, разбились и осыпались шепчущими осколками:
- Яктар-яктар-яктар-яктар-яктар-яктар-яктар...
Лязгающие Сапоги рассмеялись стонущим смехом. Кровь схлынула с них, пурпурным листом потрепетала в воздухе, обратившись в глумливый лик:
- Они называют его Кириллом!
- Кто - они? - спросил голос со стороны.
- Эти! - ответил ему другой и захихикал.
- Мое имя - Ягдар-Кирилл!
Кровавый лик ухмыльнулся:
- Так Ягдар или Кирилл?
- Мое имя - Ягдар-Кирилл! - повторил он.
Лязгающие Сапоги повернулись и направились прочь:
- Го-о-о-то-о-о-вьте-е-е... е-е-е-го-о-о... Я-а-а... се-е-ей-ча-а-ас... ве-е-ер-ну-у-усь...
Звон шагов по каменным плитам отдавался гулким эхом, всё больше и больше напоминая колокольный набат...
***
- Пробудись, княжиче! Княжиче!
Он открыл глаза, в неверном свете ночника увидел над собою перепуганное лицо брата Луки. Большой монастырский колокол за окном тревожно бил на сполох.
- Пробудись, княжиче! - ненужно повторил сиделец.
- Что случилось?
- Беда! Ох, беда-то какая - смертоубийство в обители!
Глава III
Кирилл выскочил на крыльцо и в потемках тут же со всего размаху ударился лицом о чью-то широкую и крепкую грудь.
- О! А вот и сам ты, княжиче. Что называется, на ловца и зверь бежит, - услышал он голос брата Илии. Потряс головой, с осторожностью пощупал, подвигал пальцами нос.
- Не расшибся?
- Да вроде как уцелел.
- Тебя отец игумен к себе призывает.
- Охти! Вот беда-то, вот поношение-то для обители! - опять запричитал за спиною брат Лука.
- А ну кыш отсюда, мелюзга! - келейник сделал ему страшные глаза, повернулся и размашисто зашагал в предутренний сумрак.
- Убийство в приюте для странников, - сказал он, опережая возможные расспросы. - Кто таков страстотерпец - пока не ведомо. Либо знатный паломник, либо купец: в отдельной келье остановился. Послушник галерейный окликнул чужого человека, выходящего оттуда посреди ночи, а тот вдруг - наутек. Галерейный - в келию, там постоялец весь в крови, уже доходит. Убийца же в темноте на выходе с братом Мартирием едва не столкнулся, вроде как мы с тобою давеча. Брат Мартирий закричал, каин метнулся на лестницу, что в верхние палаты ведет, да где-то там и затаился. Тут уже братия набежали отовсюду - двери затворили, стражу выставили и послали в набат ударить.
Кирилл слушал молча, стараясь как-нибудь приноровиться к широкому шагу брата Илии.
Крыльцо приюта было охвачено двойным полукольцом братий: одни лицами ко входу, другие - от него. Вокруг здания прохаживались послушники, поглядывая на окна. Полукольцо ограждения разомкнулось, пропуская.
Просторную приютскую галерею нижнего яруса уже заполнило монастырское начальство. Отец Варнава стоял несколько наособицу в обществе благочинного и отца Паисия. Брат Илия легонько хлопнул Кирилла по плечу и подался сквозь толпу куда-то дальше.
- Догадываешься, зачем понадобился? - сухо спросил настоятель, одновременно наклоняя голову в сторону подошедшего инока, который тут же стал быстро нашептывать ему на ухо.
- Да, отче. А точно ли здесь убийца?
- Шум да крики многих пробудили. Люди и внизу, и в верхних палатах из келий да спален общих на галереи высыпали - в сутолоке-то ему раствориться легко было.
- Мог и сбежать под шумок.
- Не думаю, что удалось бы.
- А разве галерейный да этот, как его, брат Мартирий не разглядели, каков он видом?
- Княжиче, это уже сейчас свечей сюда понанесли, а ночью всегда - один светоч-ночник на каждую из галерей. Если бы разглядели, тебя бы не звали.
Он вскинул глаза на вновь возникшего перед ним брата Илию.
- В верхних палатах постояльцы уже водворены обратно. Ни они, ни послушники ничего неладного не приметили. Кладовые и приютская трапезная проверены, - сообщил келейник негромкой скороговоркой.
- Добро.
- Отче, - опять подал голос Кирилл, - а если все на свои места вернулись, может, стоит расспросить их: нет ли рядом с ними незнакомого, кого допрежь не было?
- Разумная мысль, уже так и поступили. На всякий случай. Но ведомо ли тебе, княжиче, доподлинно, что такое приют монастырский? Люди в нем спят, сам же он - никогда. И ночью приходят странники да паломники, и в ночь идут. Почти непрестанно. Заснет человек при одних соседях - проснется при совсем других. Такие вот дела. Наверное, с верхних палат начнем, брат Илия.
- Как благословите, отец игумен.
- Тогда с Богом, княжиче! - решительно проговорил отец Варнава, добавив не совсем понятно:
- И постарайся держаться в осознании того, что ты - сын отца своего, князя Вука-Иоанна.
Отец Паисий поманил Кирилла пальцем, зашептал:
- В глаза, как мы с тобою последний раз упражнялись, не зри. Они за собою повести могут. С опущенными веками пребывай.
- Отче, я постараюсь вспомнить все, чему вы успели научить меня. Честное слово, очень постараюсь.
- Ох, чадо, чадо... Да не обучал я тебя ничему,- не смог бы сделать того ни за эти три дня, ни даже за три года. Всего лишь помог пробудиться кое-чему из даров твоих. Не в моих силах выучить игре на бандуре, если отродясь не умею того. Так что не обессудь - учиться только самому придется, уж как там оно получаться будет.
Торопливо погладив его по голове, вздохнул и пробормотал:
- Ай-яй-яй... Ну как же не ко времени все это, Господи, как не ко времени!
Галерейный послушник лязгнул засовом, открывая дверь. Брат Илия жестом попросил Кирилла посторониться; согнувшись едва ли не вполовину, первым шагнул внутрь. Вслед за ним тут же проскользнул низкорослый широкоплечий инок с глубоким косым шрамом через всю левую сторону лица.
- Теперь можешь входить, княжиче.
Два ряда деревянных кроватей с широким проходом между ними занимали почти полностью пространство обширной спальни. Постояльцы сбились кучей в иконном углу, застыли и как будто перестали дышать. Настороженно двигались лишь одни многочисленные глаза.
Келейник игумена с кряжистым иноком расположились по оба плеча Кирилла.
- Только не погубите душ невинных, братцы! - тощий высокий паломник с разлохмаченной бороденкой, отделившись от прочих, вдруг рухнул на колени и протянул к ним дрожащие руки: - Невинных...
- С нами Бог! - громко и раздельно проговорил брат Илия. - А ты
