сколько искренней любви было в нем. Она искала, искала ласку, искала любовь и наконец-то нашла.
Нашла человека.
Ужасного, неуклюжего человека; отвратительного, болезненного человека; неприятного, скромного человека.
Но полного любви.
Настолько полного любви, что лишь отдавал ее и отдавал. Даже сейчас, нежно перебирая ее локоны, он отдавал ей, своей душе, любовь.
Но и сам он иногда нуждался в ласке, и лишь она помогала ему.
Они давали любовь друг другу.
Они помогали друг другу.
Они правда любили друг друга.
Они нуждались в любви, так нуждались, и получали ее.
Друг от друга.
-Нет, - она не была многословна, однако уже выжидала любви.
И как она была рада получить ее!
-Разреши взять твои цветы, - тот лишь хотел украсить ее косу.
-Конечно.
Габри лишь вспомнила о том, что юноша не был до конца здоров, о чем напоминал регулярный кашель и маячащая рука около живота:
-Как твое… Твои... Ты… - та так и не смогла полностью сформулировать то, что хотела сказать, однако Морис понял ее и без объяснений. Хлопнув кулаком по груди, тот со смешком ответил:
-Куда ни шло.
Цветы пестреющей россыпью украшали ее густую косу, пока тот все доплетал и доплетал…
Она была окружена любовью, что ей пришлось спросить:
-А почему…- она забывала слова, - …ты любишь меня?
Ответ поступил незамедлительно:
-Я искал тебя, Габриэль, в том лесу. Я всегда любил тебя, - тот довольно опустил руки, кладя на колени, - Готово!
Ощупав свою голову, та благодарно смотрела на него, что в радостном волнении им не хотелось уходить с поля.
Но пролежав некоторое время там они пошли.
Домой.
ГЛАВА 14
___________
Солнце все еще пыталось безнадежно пробиться.
Пришла весна.
Солнце правда иногда выглядывало, лед с треском таял, и наконец растаял.
Цветы давно распустились, земля стала теплой. Он даже вплетал их девушке в косу. Листья уже давно зеленели. Солнце пробилось сквозь тучу, и так радовалось, так светило, светило через тучу. Наконец-то пробилось, наконец-то смогло!
А они все шли, радуясь такой победе, шли домой, в родные мечты.
К душе, к их общей душе, к обители ласки.
Все шли и шли, чувствуя приближение к родному, чувствуя запах родного, чувствуя его.
Как запах цветов, как запах листвы, как запах мокрой земли.
Так пахло родное.
Габри лишь слегка устала, когда силы Мориса были совсем на исходе.
Девушка, заприметив речку, подозвала его:
-Давай купаться.
Тот был только за, ведь даже такой отдых ему был нужен. Хотя и состояние у юноши было не лучшее. Но ему было так все равно, что вскоре они отдыхали в талой воде.
Вот оно, настоящее счастье, настоящая радость!
Смеяться и веселиться, плескаться и плавать туда-обратно в поисках большего света.
А свет смог пробраться, смог остановить их и окунуть в светлую воду.
И так радостно было, так хорошо…
ГЛАВА 15
___________
Дорога домой.
Дорога домой вела к родному, к старому, к любимому.
К душе, к третьей душе Мориса.
Где же вторая?
Шагает рядом с ним, ожидая поскорее увидеть родное.
Где же первая?
Светит внутри него, освещает и весь мир, и девушку, и его самого.
Дорога вела к душе.
Душа вела к безумным творческим мыслям.
Безумные мысли ждали реализации, ждали искусства.
Они уже приближались к деревне настолько близко, что уже виднелись крыши последних домиков, что виднелись все дальше и дальше, приводя к душевному спокойствию.
Импульс.
Безумное желание.
Реализация.
Он разделся, он разделся до гола, пробежал рысцой к нарциссам, бросил одежду и лег, прикрывая глаза. Габриэль глядела на него спокойно, лишь с небольшим недоумением.
А тот лишь говорил ей:
- Ложись рядом!
И вскоре его душа лежала рядом с ним в обнимку. Ее разморил сладкий запах цветов.
-Закрывай глаза, ты очень устала.
Та провалилась в сон.
-Мы проснемся и придем. Придем домой…
ГЛАВА 16
___________
Возвращение.
Возвращение прекрасного в жизнь.
Возвращение счастья, возвращение спокойствия, возвращение к общей мечте.
Возвращение к людям.
Возвращение в родной дом.
То родное, чего они вдвоем желали, та незримая ласка, что они вдвоем желали; та забытая любовь, что они вдвоем желали.
И пришли.
Пришли к желаниям.
Пришли к забытым мечтам.
Пришли через таявшие льды и снега, пришли через хруст палок с деревьев, пришли через мягкую зеленую траву, пришли через горы.
Пришли через душевную боль.
И успокоили ее.
Взаимопониманием.
Лаской.
Любовью.
Добротой.
Но мечта все горела, все рвалась из души, все хотела повидать желанное.
И увидела.
В маленькой деревне.
Как же они по ней соскучились…
Габриэль стояла около родных домов.
Наполненных людьми.
Шум, голос- наконец-то.
Это то, чего она так долго хотела.
То, что делало ее настолько радостной, что она плакала.
Радостно плакала.
Радостно рыдала, навзрыд рыдала.
Но так она была рада, так счастлива!
Она обнимала, так крепко сжимала Мориса, захлебываясь своим счастьем.
Как же ей было хорошо…
ГЛАВА 17
___________
Морис ждал.
Морис хотел возвращения.
К матери, к теплу, к свету.
К родному.
Так ему было плохо без родного.
Еще он хотел увидеть дом Габриэль. И как он был рад видеть, как она, счастливая-счастливая, уже наплакавшись самыми счастливыми на свете слезами, плясала для себя и для народа в сшитом им самим платье и в расписном корсете.
И так светло было на душе.
Счастье царило везде, даже Солнце стало проглядываться.
Морис захотел поздороваться с мамой.
С родной ему матерью, мамочкой.
Мамой.
Он любил ей помогать, Морис любил маму.
Хотел ей показать Габри, хотел сказать, что нашел героиню старой сказки; хотел сказать, что нашел мечту и вернулся в родной дом.
К родной маме.
Он счастливо открыл дверь в свой старый дом, проникаясь старыми и дивными воспоминаниями о детстве. Куча приятных моментов, чудесного времени с мамой. Куча ласки и любви, похвал и одобрения от мамы. Куча восторгов и счастья с мамой.
У них почти не было ссор, они с ним были всегда душа в душу, поддерживая друг друга.
И где же, где она?
-Мамочка!
Может, она хлопочет по дому?
Нет.
-Мамочка, принимай гостей!
Может, она где-то в саду?
Нет.
-Где же ты, матушка?
Может, она сидит в кресле с кружечкой чая?
Нет.
-Матушка!
Может, она задумчиво смотрит в окно в гостиной?
Нет.
-Мама…
Может, она сладко спит в своей кроватке?
Нет.
-Мамочка…
Нигде не было мамочки.
Может, она у соседей? Может, она пошла его искать? Может…
-Да ее давно уже захоронили. А ты где был? Поди, съехал?
Морис вернулся, схватился за живот, падая на колени.
И расплакался.
ГЛАВА 18
____________
-Ну-с, мой мальчик, - явно не местный товарищ пытался согреть снова замерзшего, хоть и весной, парня, - Доволен собой будешь?
А Морис сидел, укутавшись в его плед и лишь глупо лупил глазками. Кажется, чем-то зол на него был переплетчик- редактор.
Может, ему не понравился его поход?
Может, он хочет знать о путешествии больше?
Может, он скучал?
Да какая разница уже.
Редактор Борис лишь держал его за костлявые ручки. Тоненькие, поцарапанные пальчики, измазанные в чернилах, выпирающие костяшки…
Держал его и держал, что казалось, больше никогда не отпустит.
Он волнительно выдохнул, открывая свои глаза:
-Рассказывай, где бывал, - он схватил его еще крепче, поправляя очки, - Доволен, до чего довел себя?
Парень лишь смотрел на него круглыми глазами, поражаясь такому поведению товарища. Голос у него дергался, смотрел он укоризненно и звучал странно. Однако тот в ту же секунду схватил его кривые ручки, поднес к себе и тихо, горько расплакался в них.
Морис хотел встать, вскрикнуть, успокоить; но он лишь с виноватым видом смотрел в пол, не понимая причин такой реакции. А тот лишь вытирал слезы о его руки, выпуская все свои переживания и радуясь, чертовски радуясь приходу своего товарища.
Да, к чудаковатому Герру, к сумасшедшему Герру, к непонятному Герру тот уже привязался. Привязался к его регулярным приходам, к его стихам и прозе. И такой он стал ему родной: очаровательные черты лица, хиленькое телосложение, облезшее синее пальто; и чудаковатость, вся эта чудная чудаковатость…
Такое ему стало все родное.
-Волновался я за тебя, мой мальчик…- тот вздохнул под объятья чудаковатого Герра, - И как же радостно тебя видеть…
Он не скрывал ни одной своей эмоции, а когда ему стало спокойнее, то он стал протирать свои очки, спрашивал, шмыгая носом:
-Валяй уже, коли пришел…
-Я нашел ее, - радостно объявил Морис, - Нашел, Герр.
Тот быстро вгляделся в радостное лицо.
-И где же она сейчас? – тот был правда поражен находке.
-В моём доме, - тот весело щелкнул, - Это недалеко-с.
-Так веди же, покажи-с ее! – тот схватил его за руки.
Солнце все билось и билось через бесконечные тучи.
Туман мешал ему пробиться, встал над землей и водой.
Утро было веселым.
Про Бориса и Уве
Глава 1.
Пурга залепила глаза.
Снег путался в лохматых волосах.
Он открывает дверь в тёплый дом.
Заходит, раздевается.
Не успев пройти на кухню, его тут же встретил долговязый и веснушчатый мужчина и сжал в объятиях.
- Здравствуй, Уве, - произнёс Борис, поднимая очки к макушке, - Как твой день?
Уве долго внюхивался в чужие волосы, после чего ответил:
- Ничего из ряда вон выходящего, - тот отстранился, схватив товарища за его пухлые ручки, - Ты устал?
Ответ поступил незамедлительно:
- Не спрашивай, - тот тяжело выдохнул.
Молча прошли на кухню.
Отужинали.
Разговорились.
Диалог был практически ни о чем.
- Все в порядке с твоей работой? - обеспокоенный Уве положил худощавую ладонь на колено засыпающего друга, - Чудаки являлись?
- Являлись, - протянул Борис, протирая очки.
- А тот забавный Герр? - Уве улыбнулся.
- А, он, - редактор блаженно улыбнулся ему в ответ, прикрывая глаза и зевая, - Если ты про Герра Мориса Кьеррсона, то да, он является. Регулярно.
Тот выдохнул, закрыв глаза:
- И не один, с женой.
Уве похлопал глазами, когда на его макушку упала пухлая ручка, поглаживающая его голову:
- Местная?
- Не совсем, - Борис удобно умостился на кресле, - Говорит, в лесу нашел.
Блондин подëргал веснушчатым вздëрнутым носиком и спросил:
- Как мы нашлись?
Борис засмеялся:
- Ты что, помнишь как это было?
Уве улыбнулся:
- Помню
Глава 2.
- Аргх, черт возьми! - мужчина протер карие глаза, пиная шишку, - Чертов лес! Ничего не видно!
Сумерки уже давно сошли.
Наступила темнота, но Луна ещё не пришла и не оставила свет.
- Ни одного грибочка! - возмущался мужчина, подëргивая большим носом.
Пройдя ещё некоторое расстояние и споткнувшись пару раз, Борис увидел свет.
Окна церкви.
Борис пошел на свет.
Всяко лучше, чем ходить заплутавшим в темноте.
Он побежал, побежал через зеленеющий пригорок, побежал к окнам.
Побежал к церкви.
Побежал к свету.
Городские дорожки.
Кроме церкви нигде не горели огоньки.
Юноша с фонариком вышел первым оттуда.
Борис решил медленно шагать за ним. Чтобы тот не заметил.
Они дошли до дома юноши.
Тот повесил фонарь и посмотрел на шедшего за ним Бориса.
- Hvem er du? - белесый и веснушчатый юноша схватился за грудь.
Борис не разобрал ни слова, но понял, что на русском с ним тут не поговорят. Он не понял, где он.
- Вы разговариваете на русском? - мужчина поглядел на длинного юношу, но тот лишь похлопал глазами и промолчал.
- На французском?
Юноша снова промолчал.
- ...На немецком?
Юноша закивал головой и от безысходности ситуации, пригласил его в свой дом. Немецкий- бесполезное знание в этих краях, оказался крайне полезен сейчас. Говорили они, конечно,
