Это мировое правительство, или как его правильнее называть, во всём мире уже сделало существование честных людей кошмаром. А обозначившиеся перспективы от всяких глобализаций, цифровизаций и инноваций, навязываемых этим правительством, очень скоро должны превратить жизнь не наворовавшего населения земли в глобальный концлагерь. В нём честным людям не оставят никакого права что-то за себя решать. Лучшей рекламы тому социализму, который строил советский народ под руководством Сталина, и придумывать не надо! Надо лишь кое-что понять в нынешней жизни!
Так или иначе, но в ходе той волны террора были осуждены (законно, незаконно, невинно или винно) более 1,3 млн. человек. Из них половина оказалась расстреляна в упрощенном порядке. И жертв было бы куда больше, если бы не вмешательство Сталина. Он и сам-то до поры, почти год, ничего вместе с Политбюро не мог противопоставить сговору Первых секретарей союзных республик, округов и областей. Среди них было немало таких, кто поначалу был в стороне, но в идее Хрущёва и Эйхе сразу увидел свою выгоду и поддержал ее. Террор помогал удержаться у власти даже при новых демократичных правилах выборов, при которых им, скорее всего, ничего бы не светило.
Но вдохновителями и организаторами террора было несколько злодеев, в том числе, Хрущёв! В том его и вина!
В-третьих, убийство Сталина. У Хрущёва был и мотив, были и признаки заговора, была и суета. До и после. На убийство путём отравления указывают специфические симптомы: отказ печени, последующее препятствование оказанию медицинской помощи и явное заметание следов после смерти.
Сталин умер на семьдесят четвёртом году (21 декабря 1879 – 5 марта 1953 года), имея немало болезней, но даже с ними оставался вполне работоспособным. А как можно думать иначе, если накануне он собирался реформировать весь институт управления страной, сместив с первых мест партию и ее аппарат, главенствующий после революции везде и всюду.
Ничего себе, работёнка! Она явно не по силам болезненному старику, которому лишь день протянуть, да чтобы оставили в покое! А тут! Затевалась настоящая революция с огромными жертвами и, бог знает, с чьими победами. Так и вышло! Сталину приступить к проведению нужной для страны реформы, которой пуще всего боялась «ленинская гвардия», не позволили самым простым способом – его убили!
В-четвёртых, убийство второго человека в государственной иерархии! А, по сути, первого человека. Вторым он был лишь по должности. Да и то лишь для того, чтобы ещё один грузин не мозолил глаза в стране преимущественно русских, но все признавали его первым. К тому же не было другого человека в верхах, который бы столько же тяжелейших проблем страны тащил на своих плечах. Причем всегда успешно!
Почему Хрущёв убил?
Из-за страха за свою жизнь. Убийство было осуществлено почти спонтанно. Без предварительной подготовки.
Дело в том, что после смерти Сталина Лаврентий Берия, речь идет именно о нём, время не терял. НКВД тоже работало целенаправленно. Потому очень скоро Лаврентий Павлович получил убедительные доказательства причастности к убийству Сталина Игнатьева (в то время – Министр государственной безопасности СССР) и договорился с Маленковым поставить его арест на голосование, как положено, на объединенном заседании Президиума Верховного Совета и Совета Министров СССР.
Вот тут-то прознавший об этом Хрущёв и струсил, но сообразил, что Игнатьев под следствием всех сдаст и, в первую очередь, организатора, то есть, Хрущёва. А из этого для Хрущева и остальных заговорщиков вытекал очевидный расстрел.
В запасе у Хрущёва не оставалось и двух часов, потому в центре Москвы рядом с домом Берии срочно оказался всего-то бронетранспортёр, который из пулемета и сразил через окно выглянувшего на шум Берию.
Далее Хрущёв завернул тело в ковёр (не сам, конечно) и привёз его в Кремль к своим товарищам по Политбюро. При этом он был окружён группой вооруженных (заносить в Кремль оружие запрещено) генералов-изменников во главе с маршалом Жуковым (с ним были Конев, Москаленко, Батов; где-то поблизости даже холуеватый Брежнев засветился).
Хрущёв поставил руководство страны перед фактом и предложил коллективно обдумать, как всем быть дальше. «Если кто-то выступит против такого предложения, то он ляжет на ковёр следующим!» Желающих ложиться не нашлось. После этого соучастие формально непричастных к убийству членов Политбюро и прочих закрепилось юридически! Причастными к убийству стали все!
Поначалу то убийство оставалось всего лишь очень громким политическим убийством, но его можно не считать государственным переворотом, поскольку курс страны не изменился. Несмотря на это, всё политбюро и участвовавшие в убийстве военные сплотились в банду заговорщиков, которой с помощью страха правил Хрущёв. Но в 1955 году он добился отставки Маленкова и оказался первым в должностной иерархии и единственным на вершине власти в СССР. Это уже был настоящий государственный переворот!
Странное дело! Ведь Хрущёв по своему положению был никем и ничем рядом с Молотовым, Кагановичем, Ворошиловым… Его уровень на две-три ступени ниже. Можно сказать, он лишь проходил мимо… Но при этом оказался значительно умнее, целеустремлённее и активнее каждого из них. Он, пожалуй, никогда не имел никаких моральных тормозов. Был готов уничтожать на своём пути всех и каждого, потому очень скоро забрался на самый верх, на непоправимую беду нашего народа. И этот верх был ему нужен для обеспечения своей неприкосновенности в государстве (он же был весь в чужой крови) и, главное, реализации той троцкистской мечты, которая его жгла с молодости – разрушить Советский Союз, путавшийся под ногами организаторов мировой революции.
И всё же, надо быть объективными. Хрущёв, оказавшись на вершине властной пирамиды, сильно изменился. Он перестал целенаправленно разваливать Советский Союз, поскольку это ему стало не выгодно. Хотя и вредил многими своими решениями. Вредил, скорее всего, не умышленно, а так – от избытка непроверенных идей и чрезмерной личной энергии! К тому же, многие провальные идеи были не его собственные. Их подсказывали, как и положено, помощники разного уровня. И часто через некоторое время такие подсказки проявлялись как чисто авантюрные или нерациональные.
Почему так? Да потому, что окружение тихо ненавидело Хрущёва как главного заговорщика и убийцы Сталина и, если не набиралось смелости его свергнуть, то вредило хоть так. Но всё капало на политический облик Хрущёва, как весьма неразумного руководителя. Всё, разумеется, приписывалось лично ему.
Притом Хрущев, являясь самым главным в стране, по-прежнему серьёзно опасался сталинской гвардии. Он понимал и видел, насколько она его ненавидит за принуждение к заговору, и за то, что сам Хрущёв в ее среде оказался неуправляемым выскочкой. Он был несоизмеримо ниже всех по прежней должности и взлетел над всеми без должных оснований – преступным путём. Такого нигде не любят.
Понимал он и то, что сталинская гвардия постарается взять реванш. И готовился к решительному сражению. Его замысел был таков. Если очернить Сталина в глазах всего народа, то несмываемое пятно позора обязательно ляжет и на всё сталинское окружение. Сук под ним затрещит – потому оно заткнётся. А если не прекратит свои козни против Хрущёва, то заткнуть его станет значительно проще!
Свой удар, несогласованный даже с Политбюро, Хрущёв нанёс под занавес 20-го съезда партии, сделав закрытый доклад «О культе личности и его последствиях».
Он оказался пятой виной Хрущёва!
Пожалуй, эта вина - самая нелепая, вредоносная и одновременно печальная.
Это подтверждают наши враги. Так, через десять лет после того съезда в Великобритании чествовали Черчилля. Один из хвалебных тостов оказался таким: «За человека, который более остальных нанёс вреда Советскому Союзу, нашему главному врагу!» Вот тут-то Черчилль сразу возразил: «Честь нанести СССР более всего вреда принадлежит, к сожалению, не мне, а Хрущёву!»
Как говорится: «Не в бровь, а в глаз!»
Мощный удар Хрущёва пришелся не столько по старой гвардии, сколько по каждому члену партии. Все они почувствовали себя слепыми щенятами. Да и весь советский народ застыл с той поры от изумления, возмущения, непонимания, неприятия… А потом, как это всегда случается у отходчивых русских людей, – смирился со всем, даже не отомстив за себя! «Бог с ними, небожителями! Нам-то что с этого? Не мешали бы жить, не устроили бы гражданскую войну! А так – хрен редьки не слаще!»
Доклад Хрущёва на 20-м съезде формально был закрытым. То есть, секретным, – не для всех. Но в партийные организации он потом рассылался. Рядовых коммунистов с ним знакомили. Но как? Чаще по одному, без свидетелей, в специальной комнате без окон! Без права что-то записывать! Без права задавать вопросы или выражать своё мнение. Прочитал – и катись, если смог в себя прийти после оглушительных оплеух! И – никаких фактов! Одни лишь эмоциональные обвинения Сталина!
Но эти эмоции, видимо, были хорошо просчитаны вражескими психологами. Эти эмоции оставались в душе надолго, отравляя ее чем-то заведомо мерзким. Особенно досталось Берии. «Оказалось», что он на автомобиле выискивал по Москве женщин, чтобы затащить их к себе в кабинет! Насиловал и убивал школьниц… Такая клевета психологически оказалась весьма действенной. Она заставляла содрогнуться и, если люди ей даже не верили, они всё же содрогались от умело разрисованных ужасов.
Потому о докладе все вроде бы знали, но мало кто знал нечто конкретное. Конкретного и достоверного в нём ничего и не было! И лишь одна идея доклада била в самое сердце каждого честного советского человека – отныне Сталина следует считать коварным врагом, пожиравшим свой народ! Даже у людей, понимавших, что происходит в стране, сами собой закрадывались сомнения в невиновности Сталина.
И всё же, как же так, доклад секретный, а все знали, что в нём было? И за рубежом почти сразу его напечатали! И в полном объеме, и с сокращениями!
[justify]Но не все смолчали за рубежом! С вымышленной идеей культа личности Сталина, а по сути, с его политическим убийством, резко не согласились компартии Китая и Албании. Отношения КПСС и с другими странами соцлагеря тоже ухудшились. За рубежом все хорошо знали истинную роль Сталина в истории советского народа и истории всего мира, но никто не мог подтвердить тот пресловутый культ личности, якобы созданный самим Сталиным. Все недоумевали, не веря тому, что столь невероятное