домой.
– Я такую хорошую книжку взяла. Приду домой, сразу прочитаю.
-А у меня вообще интересная. Я тоже прям счас прочитаю.
Один из школьных дней. На улице знатный мороз. Ант. Петровна сидит в классе, с открытой дверью, проверяет наши тетрадки. Время от времени просит не шуметь, не бегать. У нее болит голова. Я мирно греюсь у печки. У нас в школе стоит круглая, высотой до потолка, обтянутая черным железом, печка. Она постоянно топится, гладкие бока ее горячи. Приятно, с мороза греть возле них руки. Приятно стоять чуть не касаясь ее спиной. Орёлики, не обращая внимание на окрики учительницы, бесятся, бегают, боксуются и хохочут. Я ни когда не имел склонности к таким играм. Терпение Ант. Петровны кончилось. Она выходит из класса и грозно вопрошает: «Да кто здесь так бегал?!» - Мои однокашники и друзья, не сговариваясь, по какому-то наитию, дружно кричат: «Петька. Это Петька бегал».
- Петя?!
- Я не бегал!
- Бегал, бегал». - кричат мальчишки. Громче всех Валерка Саморядов. Но, и братан мой Лешка и друзья Вовка Горяев и Вовка Левенко орут, как сговорились. Им весело. Моя первая учительница берет меня за руку, ведет и ставит носом в угол. Горькая обида, несправедливость наказания, невозможность оправдаться, жгучая обида. Плачу, реву как девчонка! А ведь знаю, что мужики не плачут, патцаны будут презирать. Но не могу остановиться, слезы обильно текут по щекам. Я размазываю их рукавом. Наконец начинается очередной урок. Муки мои позади. Мне милостиво разрешено сесть на свое место за партой. Авторитет моей первой учительницы, в моих глазах, потерян навечно, а она даже не заметила этой катастрофы.
Переменка. Мы с Лизкой дежурные. Антонина Петровна просит разложить проверенные тетрадки по партам.
–Петух, на положи Генки Чуданова. А это Наташкина.
- Лиса, возьми вот Вовки Левенко.
Антонина Петровна поражена до глубины души.
- Это что еще за петухи и лисы у меня в классе? А ну-ка сейчас же назовите друг друга как следует.
- А как следует?!
- Петя и Лиза, как же еще?!
С большим трудом, буквально ломая себя, я произношу не привычное Лиза. «Петя», - смеётся Лиса.
Учеба идет потихоньку - помаленьку, без особых усилий и несчастий, и дается мне легко. Однако больше всего нам нравится, когда Ант. Петровна приносит в класс какую ни будь интересную книгу и читает вслух. Мы уже знаем, что наша Родина - Советский Союз, созданный после Великой Октябрьской Социалистической Революции, кто такой Владимир Ильич Ленин, и что мы победили фашистов. И первый космонавт наш Юрий Алексеевич Гагарин.
А то еще плотно закрываются шторами окна. На стол учительницы устанавливается фильмоскоп и начинается просмотр диафильмов. Экраном служит белая простыня, укрепленная на школьной доске. Кому - то поручается крутить колесико, менять кадры. Кому - то, кто очень хорошо и с выражением читает, читать текст под картинками.
Фильм про Александра Матросова, закрывшего собой амбразуру фашистского дота. Пулеметчик, казалось бы замолк навсегда после взрыва гранаты, брошенной Александром. И вдруг неожиданно открыл огонь по поднявшейся в атаку роте.
Вижу, будто смотрел вчера, наших бойцов в белых маскхалатах, с автоматами в руках, стоящих над телом Матросова. И финальная картинка - воинский строй, перекличка. Первой звучит фамилия Матросов. В ответ: «Гвардии рядовой Александр Матросов героически погиб в бою за советскую Родину!» - Мороз по коже!
Впрочем, есть же и множество диафильмов сказок - русских народных и сказок других народов. Есть короткие рассказы. Да чего там только не было. Главное вместо скучного урока и вдруг такая лафа.
Дома расспрашивают как идет учеба, какие принес оценки. «По пению тройка?» - удивляется отец. Я в армии был ротным запевалой. Как только пошли куда на занятия строем, лейтенант кричит «Санников, запевай!» - Я запеваю, а вся рота подхватывает, как ахнут припев. Мама рОдная! …
Шибко на действительной гоняли. Гимнастерки от пота как каменные: вечером можно не ложить, а ставить. Пить воды много не давали. Приходим с занятий в казарму. В казарме стоит бак с водой, кружка на цепочке. Стоит часовой с винтовкой. Подходим по очереди, пьем по одной только кружке, больше нельзя. « Дак ты бы другой раз подошел», - смеётся мама. – «Старшина тебе мигом объяснит как подходить другой раз».- Улыбается и отец. –« От, однажды разгружали баржу. Стоим цепочкой по колено в воде, работаем значит. А жара в июле! Пить из реки конечно запретили. Я взял забрел маленько вверх по течению, черпаю пригоршнями воду и пью. Вот лейтенант подбегает берегом и кричит: «Санников, наряд вне очереди!» - Я пью.- «Два наряда!» -Я пью. – «Три наряда!» - Я пью. Больше все равно не даст: не имеет права. Дак хоть напился досыта». -
«Вот ведь какой вредный был». - смеется мама.
- И чё отработал наряды-то?
- Куда денешься? Отработал.
Один раз увидел лейтенант брошенный кем-то окурок: «Смотрите-ка окурок лежит. Непорядок! Надо его похоронить». - Мы, конечно, га-га-га. Окурок и есть окурок, чего его хоронить? Когда глядим приносят носилки, лопаты; положили тот окурок на носилки и понесли мы его хоронить, всем взводом! Бегом, конечно, как положено, километра за три. Выкопали могилу два на полтора метра и два метра глубиной. Закопали значит, как следует и крестик поставили. Ну, и в расположение, как положено, бегом. Лейтенант говорит: «Ну вот хорошо похоронили, надежно. Теперь он у нас в части ни когда не появится!» - Как в воду смотрел. С тех пор чтобы кто окурок бросил, Боже упаси.
- Там все бегом. … Цыган в армии отслужил. От, вернулся в свой табор. Его «ромалы» спрашивают
- Ну, как там в армии - то?
« Да ничего, жить можно, - отвечает. - Только прослужил я три года, а так и не понял куды они всё торопятся».
Начальная школа в «центре»
А время медленно идет. Мы уже учимся в четвертом классе, в начальной школе в центре села. Это кирпичное, оштукатуренное белое здание, с высоким бетонным крыльцом, с большими окнами. В ней несколько просторных классов, учительская, спорт.зал и хозяйственные разные бендежки.
На большой перемене из сельской нашей столовой румяные женщины - поварихи, одетые в белые куртки, приносят большие кастрюли с горячими пирожками и пончиками. Дома, собираясь в школу, думаешь не забыть бы деньги на пирожки: два пятака или десятик, на два штуки. После звонка на большую перемену из всех классов вываливаются ватаги ребятни и бегом в очередь. Женщины работают очень сноровисто: одна берет два пятака, а вторая уже подает два пирожка, завернутые в бумагу. Следующий. Теперь можно отойти в сторонку и слупить эту горячую вкуснятину. В ту пору я любил пончики со сладким повидлом, а пирожки с капустой или там с картошкой нет. Как ни странно, теперь предпочитаю с капустой.
Мы октябрята - веселые ребята. У нас значки в виде красной звездочки, с вписанным в нее портретом маленького, кудрявого мальчика - Володи Ульянова. Нас разбили на звенья по 9-10 человек. В каждом звене есть командир и санитарка. Других должностей я не запомнил. Санитарки носят на лямках через плечо белые сумки с красными крестиками. В сумках вата, бинт и йод. Предполагается, что они могут оказать первую помощь, поранившемуся однокласснику. Однако для этого есть мед.пункт и настоящая мед.сестра. А наши девочки как бы играют, как бы понарошку медики. В их обязанности входит проверка чистоты наших рук и длинны ногтей. Эту обязанность они выполняют со всей серьезностью, с большим энтузиазмом, блин! Пришел в школу, вошел в класс, показывай руки. Приятно показать когда все в порядке, а если длинные и грязные ногти - беда. Да стыдно - то как оправдываться перед симпатичной своей одноклассницей. «Подстригу. Ну сегодня же подстригу». - А она насупив бровки, строгим голоском: «Смотри не забудь. Что тебе ножницы принести что ли?» - Злюсь уже: « Да не забуду, не забуду». - А рядом хихикают другие девчонки. Ржут патцаны. Беда.
Я прочитал Тома Сойера. Не могу понять почему там индеец Джо персонаж отрицательный. Это же индеец, как Чингачгук Большой Змей. Но это пустяки, а главное «любовь» Тома и Бекки Тэтчер. Вот это да! А у нас в школе? Мы еще маленькие, но Том Сойер то же был маленький. Какая замечательная история. Какие приключения!
Пионерскую песню про синие ночи мы переделали. «Близится эра светлых годов . Клич октябренка - Всегда будь здоров». На переменках мы успеваем в теплое время поиграть во дворе школы в «царь – палку». Девчонки в скакалки и классики. А в зимнюю пору на площади, прямо напротив нашей школы сооружалась снеговая горка. Сооружение грандиозное, с головой богатыря наверху. Изо рта той головы выкатываются ребятишки на санках и летят по ледяному желобу метров аж пятьдесят. Ну кто на санках, кто на портфеле, а кто и просто на какой ни будь картонке. В большую перемену мы успеваем сбегать на площадь и скатиться пару тройку раз с этой горки. Без пальто, естественно. Ант. Петровна не слишком переживала по этому поводу. Ограничивалась замечаниями: « А вы не простудитесь? Шапки наденьте! На урок не опаздывать!» На что мы отвечали: «Неа не простынем. Неа не опаздаем». - И все дела.
Учусь я средненько. Оценки: в основном четверки, бывают пятерки, но и тройки и двойки встречаются. Полный набор. Дома за двойки ругают, не ругают даже, а стыдят и объясняют, что нужно хорошо учиться . «Без образования нынче ни куда». Ремнем же меня ни когда не воспитывали: отец пальцем не трогал и маме запретил. А ведь бывало за что, зарабатывал и не единожды. Воспитание состояло в убеждении словом, обращенным к совести. Самым сильным выражением в устах мамы было «совесть баранья». А кто мог научить отца психологии, откуда знал он, что ожидание наказания переживается гораздо сильнее чем само наказание.
Лето, жарынь. У Мардышовых покрасили полы. Курево, папиросы «Прибой», Иван Семенович покупал всегда с запасом пачек по двадцать, и держал в ящике буфета на кухне. Перед покраской папиросы забыли, и доступ к ним оказался отрезанным на пару дней, пока не высохнет краска. Витьку попросили слазить через окно в кухню и достать две- три пачки курева для отца. Он и слазил и достал - плевое дело. На другой день, когда ни кого из взрослых не было дома, мы соблазнились доступностью папирос, легкостью преступления и решили попробовать покурить. Витька сказал, что отец сам не знает сколько у него там пачек. То есть гарантировалась полная безопасность и безнаказанность. «Витька, лезь, я на атасе». - Племянник мигом взобрался на подоконник. Окно на кухню было открыто, чтобы на сквозняке краска быстрее сохла. Дотянулся до ящика буфета, открыл его и вытянул пачку «Прибоя». Я озирался по сторонам - вокруг ни души.
Мы побыстрее смотались в туалет. Дощатое это сооружение стояло в огороде и казалось местом вполне надежным. Мы заперли дверь, открыли пачку папирос, вытянули по одной и закурили. Дым оказался горьким и противным. Я не умею затягиваться, просто набираю дым в рот и выпускаю наружу. Витька тоже. Курим в общем, как большие. Вдруг кто- то торкает в дверь, дергает за ручку, пытаясь открыть. Мы в панике бросаем папиросы в дырку, машем руками, пытаясь разогнать дым. Кого там принесло? Принесло откуда - то Лизавету и у нее конечно же было срочное дело в огороде. Увидев что из нужника
