Кто я

мелких водах. Отчаюги кричали, что плыть надо смело  вперед. Разумные понимая, что льдина хрупка и ненадежна, а вода обжигающе холодна, предлагали тянуть к берегу; а там если что искать еще одну льдину. К тому же непонятно куда нас может упереть весенняя стихия. Девчонки привычно обзывали первых дураками, а вторых поддерживали.
-Унесет нас течением под мост, прись потом домой пол дня.
-Правильно говорят!
-А ты вечно ссышь!
—Нужны нам эти приключения!
-Трусы! Чего испугались? Льдина толстая, да на ней неделю можно плавать!
Обвинение в трусости – удар ниже пояса. Путь назад был отрезан, льдина  неотвратимо двигалась к противоположному берегу.
Смех и шутки, шум и гам стихли вмиг, когда шесты не достали дна, -  это мы вошли в летнее русло Лягушки. Я испытал чувство настоящего страха, сердце захолонуло; темная холодная вода шла могучим потоком, местами закручиваясь в водоворотах, легко поворачивала  наше «судно», ставшее вдруг таким беззащитным, ненадежным, а главное практически неуправляемым. Завизжали девчонки. Посерьезневшие патцаны пытались грести шестами как веслами. Подается она хоть маленько или нет? Что делать? Нам не справиться с таким сильным течением.
– Что толку грести?! Все равно несет в озеро!
-Гребем, братва, гребем; она идет помаленьку!
-Шесты не сломайте!
- Дураки, говорили вам плыть к берегу; вот че теперь делать?
Ледяной корабль наш вышел из повиновения,  влекомый сильным потоком, он ходко шел к озеру;  в то же время к противоположному берегу, не смотря на все наши  усилия, подавался  очень медленно. Разгоряченные лица, мокрые лбы, округлившиеся глаза. – «Ну, ребя, сегодня наплаваемся до сыта! Хоть бы к ночи домой попасть!» - И снова смех,не смотря на всю серьезность положения, натянутый, напряженный. В это время льдина плавно крутанулась вокруг своей оси и шесты достали дна. Ликующие дикарские вопли  сотрясли весенний воздух. Нам повезло, что Лягушка наша - узкая протока Кулунды, в летнюю пору,  всего лишь ручей, метров 10-15 шириной.
На Вершине попрыгали немного на радостях, побегали по свежей, едва пробившейся травке. Добыли свиных корешков, мыли в талой воде ближайшей лужи, ели. А как же, в любом нашем деле, в любой авантюре должен же быть практический смысл. Вспомнилось как взвыл прошлым летом, нечаянно наступив босой ногой на колючие листья этого растеньица, посмеялись. Появился и кандык, извечное наше весеннее лакомство. Мы не были голодны, но поедание этих растений  весной было традицией, где то на уровне инстинктов. А скоро уже появится полевой лук, и слезун, и щавель, и пУчки, а там и ягоды, грибы. Скоро уже ехать на великах в Печатнов бор. Будут пирожки с луком и яйцами, и сладкие со щавелем. Скоро  лето.
Однако пора подумать и об обратной дороге, делать на Вершине нам было нечего. Наша льдина для этого не годится, хоть и посадили мы ее надежно на мель на всякий пожарный случай. Следует учесть снос по течению, это метров триста а то и больше. И тогда неизбежное плавание в водах, широко разлившегося озера. Надо искать другую. Братья Лунины  ушли вверх чуть ли не в Кажабек в поисках подходящей. Следом потянулись берегом и остальные, похожие на  дикое племя доисторических времен, бредущее берегом океана. Хорошая льдина нашлась неожиданно скоро, и переправа оказалась не такой опасной. В районе летнего брода, возле Песочка оказалось и не так  глубоко, шесты везде доставали до дна. Видно Ангелы хранители крепко берегли нас, но и учить не уставали. 
«Несчастье» случилось, как всегда нежданно негаданно - не дойдя до родного берега метров тридцать,  льдина наша мертво села на мель. Сдвинуть ее с места не было ни какой возможности . Брести до берега по пояс в ледяной воде  нам тоже не улыбалось, а потому куковали на своем корабле посреди половодья, не зная что предпринять. Пригревало полуденное солнышко, весенний ветер обдувал потные лбы, щебетали воробьишки; высоко в небе, не видимый глазу, заливался жаворонок. Деревенский люд, не желая терять драгоценного весеннего времени, копошился на подворьях и огородах. А мы сидели у всех на виду посреди половодья, и не знали что делать - то ли петь, то ли материться.
Была тут еще одна тонкость: кататься на льдинах родители запрещали нам строго настрого, и вырисовывалась уже конкретная взбучка. В довершение всех бед вспомнил я кстати, что в двенадцать сорок у меня урок в музыкальной школе. По моим прикидкам время и было теперь двенадцать, двенадцать тридцать. Так что собственно можно было уже и не беспокоиться, а у меня итак  пропущено предыдущее занятие. Дела, блин! Что я скажу Даниил Кирилычу?!
В музыкалке я к тому времени отучился около трех лет, талантом не блистал. Слух у меня  плохой, не развитый; отдельную ноту, взятую на рояле, я еще с трудом мог узнать, но подобрать мелодию, даже простенькую -  нет, это выходило за пределы моих возможностей. Может быть комплексовал, может быть плохо учили педагоги, может быть и научили бы со временем - не знаю. Но учеба в музыкальной школе стала для меня к тому времени уже тягостной обузой. Скоро лето, каникулы, друзья будут беззаботно отдыхать; а тут таскайся три  раза в неделю в музыкалку, да еще домашние задания. Одним словом, внутренне  я готов был бросить  эту музыку  сей час же, сегодня.… Хотя саму игру на баяне, само звучание инструмента  любил, и люблю до сих пор. 
Братан мой Лешка хмыкнув озвучил общее мнение: «Да брось ты ее к черту и все. Я же бросил. Ты че музыкантом хочешь стать? Нет? Ну так чего мучиться? Музыканта из тебя все равно не вышло бы». - В таком духе высказывались и остальные парни. Девчонки придерживались правда противоположного мнения. «Петька, не слушай их, учись - потом пригодится, - рассуждала как взрослая многоопытная женщина Лизка. «На танцах играть будешь». - шутливо тянула Валька. Но кто - ж слушает девчонок. «Все, брошу». - решил я. Легко сказать да трудно сделать. Обучение платное, пусть шесть - семь рублей деньги и не большие, но при общей пенсии родителей в девяносто восемь  вполне ощутимые. Баян куплен, не новый однако тоже денег стоит. А как сказать? А Даниил Кирилыч?!  Короче говоря проблема нарисовалась не шуточная , и переживал я сильно.
Время шло, солнышко явно перевалило далеко за полдень,  положение наше не менялось –льдина мертво и тупо сидела на мели, мимо нас вода несла всякий сор, ветки  деревьев, какую-то солому. Помощь ни откуда не приходила.
Вдруг на берегу я заметил  отца, внимательно обозревавшего окрестности своими подслеповатыми глазами. Не иначе меня ищет, и то, он не хуже моего знает расписание занятий. Где мы можем болтаться во время ледохода ему объяснять тоже не нужно.  После недолгого общения с помощью криков, он вполне уяснил для себя положение дел, нашел возле чьего - то огорода лодку, весло; и, как дед Мазай зайцев,эвакуировал нас на берег.
Вопреки моим опасениям к заявлению моему, что я больше не буду ходить на баян, он отнесся хладнокровно. «Раз не хочешь - не над. Это такую школу надо кончать обязательно, и чтоб без троек. А баян дело добровольное». - только и сказал он.
Итак мне была предоставлена свобода. Через пару дней, в хорошем настроении и с легким сердцем, зашел я в совхозный магазин за хлебом.( Одна из моих обязанностей.) И совершенно неожиданно наткнулся на Даниила Кирилловича, моего педагога по классу баян. Уважаемый мною  учитель,  рассчитался за покупки и собирался уже уходить, а тут явился я. «Здрасьте. - и обращаясь к продавщице –Булку белого и булку серого». «Петр, а ты почему пропустил уже три занятия? - осведомился  Даниил Кириллович - Болел что –ли?» - Я молчал. Продавщица, заинтересовавшись разговором, тянула время, отсчитывая сдачу с рубля. «Я не буду ходить больше в музыкальную школу». - Выдавил я наконец. – «Почему же ? У тебя получается. Приходи на следующее занятие, и все». - Я молчал. То был один из многочисленных развилков жизненного пути. Хотелось согласиться, ведь объясняться по поводу пропущенных уроков уже не было нужды - этот груз свалился с плеч. И возможно  Даниил Кириллович со временем сделал бы из меня баяниста, пусть и не шибко великого, и играл бы я на баяне до старости . …Но я сказал «нет», учитель - «Зря». Продавщица подала наконец проклятую сдачу, и я вышел из магазина; дело было кончено.

Рыбалка
Вольготною летнею порою  любили мы рыбачить на удочку. Шестики (удилища ) изготовляли преимущественно их тонких и длинных осинок. Осиновый шестик хорош во всех отношениях, вот только тяжеловат для мальчишеских рук. Легкие сосновые шестики годились только на пескариную удочку, потому  что хрупкие. Про бамбуковые удилища мы слышать слышали, но в руках держать не приходилось, пластиковые же в то время еще не  придумали.  Витька Мардышов прослышал как - то, наверное от какого ни будь болтуна, что нет лучше калинового шестика: и легкий - то он, и прочный. Со свойственной ему целеустремленностью, отыскал Вир в каком то колочке подходящую калинку, и безжалостно сгубил ее за ради желанного удилища.
Испытание калинового шестика происходило на Кулунде, за Кожабеком . Растянувшись по берегу речки, мы «блистали» на лягушку. И вот видим Вир зацепил таки щуку и прет ее на берег. Ему бы не спешить, подтянуть рыбину поближе к берегу и спокойно выкинуть на прибрежный песок; но при его азарте это не мыслимо. Побросав свои удочки, мы замерли, ожидая развязку. Было на что полюбоваться - волокет он щуку со всей дури, да только леска из воды не идет, лишь шестик гнется все больше и больше. Не успели мы и  ахнуть, как согнулся он в дугу и лопнул пополам. Обломок, влекомый упрямой рыбиной, медленно пошел в сторону противоположного берега. Ну и здоровая видать попалась! Поскидав одёжку, кинулись мы в погоню вплавь. Витька в числе первых. Уйти от нас с обломком шестика она не имела шансов, поскольку деревяшка эта плавает на поверхности и видно ее издалека. Следует только ухватить обломок и потихоньку намотать на него леску. Ко всеобщему разочарованию оказалась она совсем не большой прошлогодней щукой. Тут конечно началось веселье, подковырки и шуточки. Витька скоро уже ржал вместе с друзьями;  а чего унывать щука все таки добыта, а отрицательный результат испытания это то же результат. До сих пор вспоминаем мы при встречах витькин калиновый шестик. Пустяк, а помнится всю жизнь. Вот ведь…

Дядя Миша Чудасов
В глухой ночной тишине неуместно и требовательно загремел будильник. Плохо соображая с просонья, я нашарил его в темноте и выключил. Щелкнул выключателем, щурясь от нестерпимо яркого света, поглядел время: было без двадцати четыре. Блин, опаздываю, и че он так поздно зазвонил, я же ставил на половину?! Под ласковое ворчание мамы быстро сполоснул лицо под умывальником.
«Спал бы, Петя. На што она вам эта рыбалка, вставать таку рань? Поешь хоть маленько». – я отказался - «Некогда! Щас патцаны подъедут!»
Вот-вот за окном раздастся издевательский свист, вот-вот. За порогом непроглядная темень, сыро, холодно. Хорошо хоть велик приготовил с вечера: удочки привязаны к раме, ведерко с тюлью висит на руле. Кинул туда же в ведерко пакет с продовольствием. Не успел еще выкатить велик из ограды, как подъехали дядя Миша с Лешкой. «Долго спите рыбаки».- как всегда приглушенно и