Кто я

ватагу не перевезти. Садимся трое в люльку. Колька, на правах хозяина, на заднюю седушку. Заработал  неприхотливый и надежный мотор; мотоцикл покатил по дороге, подпрыгивая на кочках. Вот моя деревня, вот мой дом родной.
 
Морозный зимний день клонится к концу; багровое солнышко низенько, а у нас самый разгар игрищ. Давно прошли те дни когда мы катались на саночках с маленьких снежных горочек, которые сооружались нашими родителями у ворот домов. Мы, по выражению отца,  возмотались настолько, что катаемся в переулке между  улицей Колядо и Ленинской. Переулок метров двести длиной, и имеет хороший уклон в сторону нашей Лягушки. У кого то из патцанвы с улицы Ленинской родители имели лошадь и сани. Мы придумали отстегнуть от тех саней оглобли и использовать в качестве собственно санок.  Разгоняем те сани под горку, падаем вповалку  и мчимся вниз, как положено с криком и  хохотом. Обратно тянуть тяжелые сани в верхний конец переулка уже не так весело. Некоторые орёлики пытаются отлынивать, что вызывает праведное возмущение остальных.
- Блин, любишь кататься люби и саночки возить!
-Ты чё самый умный?
-Да, я ни чё, пру как лошадь!
-Ха, прет он.
-Давайте еще разок скатимся.
-Ну, давайте последний раз.-
Синие сумерки уже сменяются настоящей темнотой, на небе россыпь ярких зимних звезд. Вываленные в снегу, промокшие и замерзшие расходимся по домам.  На крыльце обметаем полынными вениками снег с валенок и пальтишек. Хлопаем заснеженными шапками и обледенелыми варежками о дверной косяк. По очереди с Сережкой  обметаем друг другу спины. Наконец –то заходим в тепло и уют дома.
Долгими зимними вечерами надо чем- то заняться. Можно поиграть в карты, можно в шашки. Шашки у нас самодельные. Деревянные юрки от ниток аккуратно разрезаны пополам - вот вам и шашки. Половина окрашивается чернилами это «черные», «белые» вовсе не красятся. Лист картона расчерчивается карандашом на клетки, «черные» так же красятся чернилами. Все, шашки готовы.
Отец рассказывает сказки уже редко, мы выросли – школьники, не чих –пых. Иногда читает в слух интересные книжки, иногда прямо из «Родной речи». Иногда библиотечную. Впрочем, иногда под настроение расскажет и сказку, но уже не детскую.

Сказка про отшельника и чертей
Жил был старец в лесу, один; спасался значит. Все время проводил в посте и молитвах.
Вот до того стал свят, что чертей стал видеть; так- то их простые люди не видят.
Черти  над  его жильем летают по воздуху каждый день. Утром, значит, в сторону Москвы, а вечером обратно. Стало любопытно отшельнику, куда это они летают. Вот раз увидал их и кричит: «Куда это вы, черти, каждый день летаете?» - Удивились они, что старик их видит. Однако отвечают: « У царя вашего слуги подают на столы не благословесь, не перекрестесь. Вот мы и летаем к нему на обед. Всю еду- то у них со столов съедим, и на столы нагадим. Они не видят и то едят».-  Поразился старец. Думал, думал, что делать, наконец надумал; написал царю письмо и в том письме все как есть про чертей рассказал. Царь, как только получил письмо, сейчас - же слуг тех приказал выгнать. Набрали значит других, эти стали на столы подавать благословесь, перкрестесь; вот и не стало чертям еды у царя. Осердились они сильно на отшельника и решили ему отомстить.
Выходит как-то старец чудесным летним утром из своей хижины, глядь стоит привязанный к дереву красавец конь под хорошим седлом. Подошел он к коню, глядит сумка к седлу приторочена. Дай, думает, погляжу что там. Открыл сумку а там зеркало лежит и ножницы, и бритвенный прибор. Погляделся отшельник в зеркало( первый грех), борода - то не ровная. Решил подровнять, взял ножницы стал ровнять.( Второй грех)  Сколько ни стриг все не ровно получается. Плюнул, взял бритву и побрился. Погляделся  в зеркало: «Да я еще не старый человек! Что - же это я в лесу живу?  Поеду - ка в деревню, с людями хоть поговорю».- Сел на коня и поскакал. Подъезжает к деревне, глядит молодежь хороводится.
Решил и отшельник с ними повеселиться. Пошел в круг, стал петь, танцевать. Потом давай к девкам свататься. Какой не предложит идти за него та и соглашается! Загордился конечно. Вот выбрал самую красивую:
- Пойдешь за меня?
- Пойду.
Ну что, поехали венчаться. Тут не далеко и церковка нашлась. Заходят в церковь. Отшельник, в церковь заходя, что-то даже и не перекрестился. Чем- то отвлекся. Поп их сразу венчать стал. Отшельник перед тем как венец - то на голову надеть возьми  и перекрестись. Вдруг все пропало. Не стало ни девки, ни попа, ни церкви. А стоит он под сосной возле своей хижины, на суку висит веревка с петелькой. И он ту петельку уже наладился себе на шею накинуть.
Испугался отшельник, стал креститься и молиться, да в грехах каяться. А только сколько ни молился, ни постился чертей  с тех пор видеть перестал. 
Глава 3
Мама
Мама родилась в многодетной семье  Саховых. ( Многочисленной  и поныне .) У мамы было четыре  брата, да три сестры. Мужики Саховы отличались характером независимым и гордым, любили показать свое я, покозырять  умом и деловитостью; жен же своих «не шибко праздновали», и выпить были не дураки. «Как интересно у Саховых, три брата и все на Мэ: Михаил, Митрий и Миколай».- Петр, младший, родился позднее  и воевать ему не пришлось по молодости лет. Не воевал и Михаил, служил  где - то  в Сибири. Николай, мой крестный, воевал танкистом, горел в танке, получил  контузию . Дядя Митя был кавалерист, участвовал в Сталинградской битве. Но все вернулись домой живы и почти здоровы, как ни странно.
С Михаилом у отца часто случались раздоры. Теперь я понимаю почему - один отсидел семь  лет в лагере, другой служил кажется в лагерной охране. Дело иной раз доходило до драки. (По пьянке, конечно.) Дрались насмерть. Вначале бил один, а другой стоял опустив руки, ни как не обороняясь, затем бил он, а первый стоял не шевелясь. Практически после каждого удара противник падал. Так поочередно и хлестали друг друга, поднимались, били, падали. Отец был старше и слабее здоровьем, потому всегда проигрывал, то есть, не мог подняться уже после очередного удара. Мне было жалко его до слез, но что я мог поделать? «Погоди парнишки вырастут, они тебе дадут за меня!» - грозился отец. Дядя Михаил только усмехался в ответ.
Мы выросли; и как -  то вел  я домой пьяненького дядю Михаила под руку; и он вспомнил угрозы отца: «Дак щё, Петро, вырос? Давай отомсти за отца». - Честно говоря руки чесались. Но передо мной стоял  слабый старик, бить было некого.
Всем Саховым Бог дал сыновей: у Михаила двое, у Николая двое, у Петра и вовсе трое. Разрослось Саховское дерево широко, не сравнить с тоненькой ниточкой Санниковых.
Деда по материнской линии я так же ни когда не видел, и даже не знаю когда он умер. Бабушку же застал; она умерла году в 70-м, дожив до глубокой старости. Мне исполнилось 15 лет, и это были одни из первых похорон в моей жизни, потому и запомнились. Случилось это в августе месяце; стояла тихая, теплая погода. Нас патцанов послали нарвать «богородской травки» ( чабрец). Мы и пошли не далеко, за Камышитово.  Не спеша нарвали душистой травы; поговорили о том о сем. Возвращаться  не хотелось, потому не спешили.
Помню суетливого фотографа, зачем- то приглашенного на похороны.  Помню  путь пешком на кладбище. Бабушку жалко не было - пожила долго, отмучилась. Уже тогда интуитивно я понимал, что хоронят бездыханный труп, почти не имеющий отношения к умершему человеку. Видел лицемерие  причитающих женщин; и не терплю вопли над покойными по сей день.
Вспоминал как бывало мама посылала  меня отнести ей не много стряпни: пирожков ли , блинов, шанежек; если мама что то пекла, то обязательно отправляла гостинец бабушке. Жили они с незамужней тетей Физой не далеко от нас, на одной улице. Надо сознаться, что поручения эти выполнял я с неохотой; хотя бабушка встречала всегда приветливо, угощала, припрятанным на этот случай яблочком или конфеткой. Мне было скучно, и выполнив поручение, я поскорее сматывался домой.
Детство мамы
Надя скорым шагом, где и в припрыжку, не обращая внимания на боль в ушибленном и ободранном колене, поспешала с заимки домой. Теплое майское солнышко клонилось к закату. Проселочная дорога, заросшая муравой и подорожником, вывела из березового колочка на простор покосов. Невдалеке, прямо  на почерневшей от дождей  копёшке прошлогоднего сена, сидела красивая серая овчарка. « Дай позову, может приманю. Будет жить у меня  на заимке». -  Подумала девчонка. « Нох, нох, Серко. Иди ко мне, не бойся. Нох-нох!» - Волк( а это был молодой волк) поднялся на ноги, удивленно и настороженно посмотрел на Надю, огляделся кругом, соскочил с копны и неторопливой рысцой ушел в лес. « То ли она в лесу живет. Может одичалая какая ?» Девочка махнула рукой, вытерла потный лоб своим сереньким ситцевым платочком и продолжила вовсе не близкий путь.
На родной улице, заросшей  муравой не хуже лесной дороги, стояли, как Бог на душу  положит рубленые пятистенки. Некоторые крыты тесом, другие и вовсе соломой. Ограды и огороды  из  осиновых жердей или плетни из тальника, на покосившихся кольях.
Прямо возле ворот родного дома, на вытоптанной до пыли босоногой ребятней площадке, шла битва в бабки. Младшие братики Мишка и Митька были конечно тут, в центре событий, и горланили больше всех. В сторонке, на скамеечке чинно сидели рядком  соседские девчонки. С ними  сестра Физка, одиннадцати лет от роду, с двухлетним братиком Колей, и пятилетняя сестренка Дуся . Ну, стало быть все в сборе, вся орава.
Братики, сестрицы увидев Надю,  кинулись навстречу. Девочка кого - то приобняла, кого - то похлопала по спине; не спеша сняла с  плеч, плотно набитую, холщевую сумку, села на скамейку, развязала шнурок. «Налетай, я сегодня добрая.»  Сумка была полна польскОго лука и листьев щавеля. Ребятня, и свои и чужие, толкаясь набирали полные горсти. Тут же лупили, не позаботившись  помыть. - « Э, будет уже  . А то и на пирожки не оставите». -
Дома не утерпела,  рассказала отцу: « Папка, каку я красиву  собачку видела. Думаю приманю. Звала звала, а она в лес убежала. Толи там живет?» « Каку это собаку? - насторожился Ефим- Расскажи». Надя рассказала.  Отец выслушал внимательно, но ни чего не сказал.
-«Надюха, посмотри баню. Подкинь». - Командовала мама, не отрываясь от стряпни.           
«Физка, ты чё не поливалась ещё? Ну -  ка, бегом. Скоро в баню, а ей хоть бы что». - 
Анфиза вышла на улку, быстренько выдернула братёв из игры.
- Пошли поливаться! Бегом, я сказала.
-Дай бабки –то собрать. Кон не доиграли. Вот где мой панок?  -
Парни нехотя, обиженно сопя носами,  поплелись в огород.
Надя побежала в баньку. Проверила  пальцем горячую воду, заварила щёлок. Долила холодненькой. Отворила дверцу печки, подкинула в топку пару - тройку берёзовых палешек. - « Ну вот и ладно. Через полчасика можно идти.»-
В первый жар мыться - париться идут мужики, отец с сынами. Парни уже большие, шесть и семь лет, потому с мамкой баниться  не могут. Тянут с собой и маленького Колю. Нечего с бабами, мужик пусть привыкает. После них отправляются мамка с девками. Баня не очень большая, но позволяет мыться одновременно трем - четырем человекам. Так что  в две смены попарились все.
Мамка, отдохнув не долго, еще распаренная краснолицая,