сейчас делают, не беря трубку.
– Они-то там, – кивая в сторону всё той же двери, мог бы объяснить месье де Моль свою безынициативность, – рассчитывают на нашу обязательность и ответственность, которые не позволят нам проигнорировать этот звонок. А мы раз и не ответим на него, тем самым внеся разброд и сумятицу в планы на наш счёт противника, теперь и не знающего, с кем он имеет дело.
Но так как времени и в самом деле было в притык и нужно было поспешать, чтобы не остался не реализован план сэра Чемберлена (на него по большому счёту месье де Молю наплевать, а вот что ему даёт близость к полученной информации, то этот момент он не хотел упускать), то месье де Моль резко так подходит к телефонному аппарату и с той же поспешностью берёт трубку, и что за коварная сволочь, с полнейшей бесстрастностью на лице и в голосе говорит: «Я слушаю», и начинает и в самом деле слушать. И вот спрашивается сэром Чемберленом, а что ему теперь делать, и как он может быть полезен месье де Молю в его пикировании с телефонным противником, если он не даёт ни единой подсказки ему через мимику своего противного лица.
На которое сэр Чемберлен итак с большой сложностью для себя смотрел, не видя и не подозревая даже за ним хоть какой-то для себя приятности, а вот отторжения и недовольство в себе он ощущал, когда видел в нём всё то, что в себе заключали принципиальные разногласия с его мировоззрением – не было там той основательности, которой придерживались люди джентльменского звания, одна только ирония жизни – а тут от него теперь требовалось смотреть во все глаза на эту противную физиономию месье де Моля, и попытаться для себя прояснить, что значит то или иное движение гримас его лица. Противнее и хуже задания сэр Чемберлен себе помыслить не мог. Но он профессионал и выполнит свой долг перед страной, и будет, если это надо, смотреть, не мигая, в самую бездну ада – на то, как леди Чемберлен соблазняется господином Победоносцевым (если на его месте будет месье де Моль, то в этом случае сэр Чемберлен боится, что не сможет отвечать за все свои последующие действия).
А между тем месье де Моль по нарастающей нагнетает самую грустную обстановку внутри сэра Чемберлена, готового уже перехватить у того трубку, в которую он только согласно кивает и со всем тем, что ему там говорят соглашается. А соглашаться во всём со своим вероятным противником, зарабатывая себе так низко имя «Месье Уви или Да», да ещё с таким покорным и подобострастным видом, который в себе демонстрирует месье де Моль, есть все подтверждённые признаки измены. Против чего вся внутренняя суть сэра Чемберлена выступает, теперь только и получается, что слишком поздно и запоздало понявший, как он был подловлен этой ловушкой для ума, которую против именно использовал противник, заставивший его мыслить именно так, как он начал мыслить, в итоге предоставив право взять трубку месье де Молю. Кто явно слабже и устойчивее чем он противник, что как раз и нужно было для господина Победоносцева, кто однозначно по мнению сэра Чемберлена сейчас разговаривает с месье де Молем и его через подкуп его склоняет предать всё то, что ему было до прихода сюда дорого и ценно.
– Я знаю, месье де Моль, что вам в самое сердце запала та рыжеволосая девушка из окна. – С этого предисловия начнёт Победоносцев сбивать с толку и преданности всем своим прежним ценностям и идеалам месье де Моля. – И знаете, я могу поспособствовать тому, что ваше сердце ищет всю жизнь и не может найти для себя покоя ваша душа. – А вот на это предложение Победоносцева месье де Моль начинает неровно дышать, вытянувшись, как струна, в ожидании что его ожидания совпадут с предложением Победоносцева. И они совпали хотя бы потому, что они совпасть не не могли по причине того, что этот мысленный манёвр и трюк с рыжеволосой красоткой был заготовлен аналитической службой контроля за своим противником господина Победоносцева.
– Если вы согласны продать вашу душу, то только кивните в ответ. – Говорит Победоносцев уже после того, как им были озвучены условия предательства месье де Моля. Ловко, что не говори, момент вербовки месье де Моля никак не мог быть отслежен дружескими спецслужбами, проходя вот так буквально, под зонтиком посольства неприятеля и на глазах свидетеля, сэра Чемберлена, а с другой стороны Победоносцев получал для себя компромат на месье де Моля, теперь никуда от него неденущегося и теперь он будет делать всё, что скажет его куратор, господин Победоносцев.
И за всеми этими жуткими мыслями, провоцирующими сэра Чемберлена на уже измену самому себе, стойкому и бескомпромиссному борцу со всем тем, что он не принимает, он чуть не пропустил мимо себя окончание разговора месье де Моля с неизвестным в трубке. А разговор между тем закончился также, как и начался, на немой ноте лица со стороны месье де Моля, с тревожной загадочностью и вопросительностью сейчас посмотревший на сэра Чемберлена так, как будто он должен знать ответы на те вопросы, которые возникли по следам этого разговора у месье де Моля. Во время которого месье де Моль себя вёл так, как будто он не понимал, что делает и за что отвечает, время от времени поддакивая своему собеседнику запанибратским «Ага». А когда разговор подошёл к окончанию, то он зафиксировал всё обоюдно сказанное словом «Хорошо». И тогда что это за такие выходки со стороны де Моля, демонстрирующего в себе вот такое недоразумение.
И всё это невероятная наглость по мнению сэра Чемберлена, не только не участвующего в этом разговоре и знать не знающего о чём там велась речь, а его просто бесит желание месье де Моля весь груз ответственности за своё согласие за то, что он вообще не понял, а согласился на ему предложенное только по причине своего безотказного характера, перенести на него. Впрочем, сэр Чемберлен, когда он находится в одной лодке с тем же месье де Молем, не будет спешить раскачивать в ней равновесие выбросом за борт месье де Моля, а он сперва попытается для себя разобраться в тех причинах, по которым он отправит этого глупого и дурного месье на дно реки, кормить рыбок. И если месье де Моль хочет, чтобы получился прорыв в стене их непонимания, он должен всё как есть ему сейчас рассказать.
– И что? – подгоняет месье де Моля сэр Чемберлен.
– Сказали, чтобы мы начинали. – Говорит месье де Моль. А теперь и сэр Чемберлен, как и он до непонимания самого себя взволнован и озадачен.
– Кто сказал? – ни черта не понимает из того, что сказал месье де Моль сэр Чемберлен.
– Я не уверен. – Сбивчиво говорит месье де Моль. – Но вроде как президент.
Час от часу не легче, что единственное сейчас в сэре Чемберлене фиксируется на его невменяемом на хоть какую-то разумность лице. И сэр Чемберлен прямо задыхается от недостатка в себе кислорода, поступление которого ему в организм перекрыло его крайнее возмущение и нервного порядка исступление на этого балбеса де Моля, кто ничего толком не выяснит и… – Да вот по какой причине они хотели, чтобы к телефону подошёл месье де Моль. – Догадался в очередной раз и по тому и тому же поводу сэр Чемберлен, даже и не знающий, как относиться к этому своему открытию. Где он противником признаётся более сложным противников, и поэтому переносит свой удар на месье де Моля, который ещё больше запутает остановку и дело. Что как раз и нужно противостоящему им Победоносцеву.
– Ударим по самому слабому месту сэра Чемберлена, по его тщеславию. – Предположительно так разрабатывал план по дискредитации сэра Чемберлена Победоносцев. – Он, естественно для него, эгоцентриста, а не какого-то там либертарианца, как он себя приписывает к этой партии, прорефлексирует в сторону де Моля, отдав ему телефонную трубку. Ну а дальше дело техники манипуляции сознанием человека, падкого до своей природы, и интеллектуальной готовности месье де Моля воспринимать реальность и фантазии, с невозможностью отделять одно от другого.
– Какой к чёрту президент?! – не сдержался от своего мозгового закипания сэр Чемберлен, понять теперь не могущего, за что и за какие такие грехи ему было спущено такое наказание. А вот спроси он об этом того же месье де Моля, то он бы ему ответил, точно придерживаясь и следуя современным нарративам осмысления действительности. – За грехи вашего колониального прошлого, бро.
Но так как разговор с сэром Чемберленом не предполагал вот такого тонкого анализа того, что ему неясно ещё, то месье де Моля и не собирается с ним цацкаться.
– Президент пепси-колы. Вас такой ответ устраивает! – Разъярённо и притом гадко смотря на сэра Чемберлена, на повышенных тонах даёт такой категорически удивительный ответ месье де Моль, что сэр Чемберлен прямо в пал в осадок, охренев не немножко от того, что сейчас такое со стороны де Моля было и почему он до сих пор не может в этом разобраться.
И что самое трагичное из всего этого, так это то, что сэр Чемберлен так и не успел во всём этом деле разобраться и поставить месье де Моля на место. И причиной всему послужило то, что входная дверь, без всяких сопроводительных замочных звуков вдруг открывается (а это указывает на их глобальное заблуждение в сторону их тут запертости) и в неё начинает входит сперва чья-то, до интеллектуальной назойливости знакомая штанина и под ней нога. С которой почему-то начинают не сводить своих взглядов, одёрнувшиеся в тот же момент месье де Моль и сэр Чемберлен.
И узнать, и признать за этой штаниной одного только их носителя, им не даёт внутреннее упрямство, не дающее им возможности признать хоть кого-то раньше признания себя этим кем-то. А вот как только вошедший в кабинет господин Победоносцев (а кто же ещё), обрадованно так их поприветствовал и даже попытался извиниться за свою задержку (чему они, конечно, не поверили, нисколько не сбитые с толку этой демонстрацией его открытости и приветливости), то и они его признали за того, кто он есть, всё же косо посмотрев на человека, зашедшего вслед за ним.
Ну а Победоносцев, предполагая, что этих господ, смотрящих на всё вокруг скептически и с подозрением, возникнут сразу вопросы насчёт сопровождающего его лица, сразу попытался развеять эти их домыслы. Но только после того, как они попытаются справиться с той растерянностью, в которую их сразу вогнал Победоносцев своими насчёт них домыслами, которые он решил выставить за действительность.
– Что, меня вспоминали? – усмехается Победоносцев, своим самодовольством и самолюбованием опровергая в этих господах, стоящих напротив него, всё, что есть они и что в них есть ценного. И при этом бесконечно дерзко утверждая то, чего никогда не было.
Но таково свойство беспредельной наглости и хамства, что на них сразу и не найдёшь что ответить. И приходиться молча и отупело осознавать, какое ты по своей сути ничтожество и мурло, раз ничего не можешь противопоставить этому хамлу, так безбожно тут упирающему на своё враньё. – Да с какой это стати!? – всё внутри у месье де Моля и сэра Чемберлена закипело и готово было прорваться в хотя бы вот такую вопросительную и агрессивную сторону и возражения этому наглецу Победоносцеву. Если бы не одно, совершенно пустяшное «но», где месье де Моль в самом вкратце и до его прихода косвенно
