плане их оконфузить и унизить, но кто знал, что он так далеко зайдёт в своём нарушении всякой дипломатической неприкосновенности, пустив нервнопаралитические газы – их начали тут обрабатывать в сторону нарушения всех своих прежних установок, вербуя под новую реальность и бытность. Где всё то, что они считали для себя правильным, надёжным и важным, перестало быть таким, и они под воздействием и давления на свои болевые точки – корысти, жадности и амбициозности – всё для своего бывшего противника сделали и сдали.
– И что нам теперь делать? – растерянно-растерянно задался вопросом месье де Моль так, что сэру Чемберлену не показалось, а он был стопроцентно уверен в том, что месье де Моль, тот ещё хитрый жук, и это не смотря на то, что родина самых музыкальных жуков находится вопреки его музыкальным вкусам и пристрастиям на другой стороне истории музыки, решил всю ответственность за принятие ими решений возложить на него.
Ну что ж, раз вы, месье де Моль, так видите дипломатические манёвры, то получайте то, что заслуживаете.
– Полагаться на самих себя до того момента, когда там сочтут о себе напомнить. – Говорит сэр Чемберлен, краем глаза бросая свой прищуренный взгляд на имеющий своё место в этом кабинете стационарный телефон, служащий единственной связью с внешним миром из этого автономного пространства дипмиссии. Которая, как и всякая миссия, а дипломатическая это такая к ней присказка и есть такой её локальный ориентир в мировом и географическом пространстве, представляет собой представительство одной из высших идей, проводником которых и становится Мессия, если разделять миссию на своих под членов.
И каждый из представителей той или иной миссии несёт в мир представление высшего разума о мире, который ему был передан путём знамений или пророчеств, которые в наше прогрессивное время с эволюционировали до представлений искусственного интеллекта. Чьей особенностью и характеристикой как раз является та умственная и разумная для человека непостижимость, которая собой определяет высший разум, и это всё при участии в этом процессе определения самого человека.
И если всякий Мессия имеет прямую, проходящую через его сердце и душу связь с пославшим его, то представители вот такого, дипломатического мессианства (они ведь несут не просвещённым по их разумению народам праведное слово, так что имеют своё право на такого рода сознание своей особой роли в жизни человека), уже полагаются всё больше на современные средства доставки связи и информации, где именно телефон является основным инструментом для связи и коммуникации.
И вполне понятен был интерес к этому телефонному аппарату у прибывших в этот кабинет на переговоры господ де Моля и сэра Чемберлена, чьи личные средства связи, телефоны, как бы это не нарушало все дипломатические протоколы, презумпцию их невиновности в плане секретной записи происходящего здесь на переговорах на высшем секретном уровне, были у них на входе в это дипломатическое представительство изъяты и оставлены под охраной совместной сопроводительной миссии из числа охраны.
И когда эти миссионеры по дипломатическим каналам прибыли в этот кабинет, чтобы обождать чутка противную им сторону, продвигающую в жизнь совершенно другие эмиссионные принципы и нарративы организации жизни людей и их сообществ, то первое что им бросилось в глаза в этом кабинете, то этот телефонный аппарат, уж точно не зря здесь установленный по единодушному мнению прибывших сюда господ. – Хотят, падлы, с помощью него смущать и сбивать с нормальной работы наш разум, которому теперь приходится всё время здесь своего нахождения, учитывать наличие этого аппарата. Как уверенно кажется сэру Чемберлену, то работающего не только в сторону обоюдной и может быть обратной связи, а в него определённо заложены, и другие функции, и инструментарии, которыми, как правило, пользуются, и вас затем используют службы разведки. Подслушивают и записывают вас, если в общем.
– Я не против. – Отвечает на это предложение сэра Чемберлена месье де Моль, вдруг вспомнив об этом аппарате, принявшись и сам не сводить своего внимательного взгляда с этого, чем-то, до собственного раздражения и нервов (какого хрена он здесь находится и нас своим присутствием раздражает?!) так и притягивающего их своими затаёнными тайнами и возможностями влиять на ваше мнение и самочувствие телефона.
И если до этого момента месье де Моль был полностью поглощён и отвлечён от этого аппарата происходящим там, за окном – о чём он не забыл и забывать не намерен, держа у себя на уме то, что его взволновало в незнакомке с рыжими волосами – то сейчас он, увидев заново этот телефонный аппарат, как человек с большим воображением и фантазиями на свой собственный счёт, чем сэр Чемберлен, смотрящий на мир пропорционально его ценностям и реальностям, начал бы себе надумывать и больше, конечно, додумывать то, что сейчас может скрываться за этим телефонным аппаратом.
И фантазии месье де Моля были такого фантастического и удивительного толка, что большое благо то, что месье де Моль себя сильно любит и в нём ещё работают инстинкты самосохранения, а то бы он не удержался от того, чтобы сообщить сэру Чемберлену о том, кто мог бы сейчас позвонить по этому аппарату, а когда ты, сэр Чемберлен ответишь, то видел бы ты свою подохреневшую физиономию, услышав в трубку голос леди Чемберлен, интересующейся у своего мишки, долго ли он там ещё задержится на этой своей службе. А если причиной его задержки является его опостылевшей и надоевший хуже пареной репы супруг, сэр Чемберлен, то она готова рассказать своему мишке, то есть господину Победоносцеву, те слабые места в сэре Чемберлене, которые ускорят процесс его капитуляции перед тобой милый.
– Хотя, сэр Чемберлен, в этом есть свои плюсы. – Почёсывая свой нос и глядя через него на помертвевшего сэра Чемберлена, явно неготового к такому развитию ситуации на переговорах, которые он готов был прямо сейчас завершить, не начав их (а этого как раз и добивается противная сторона во главе с Победоносцевым, нанявшая всяких там социопатов, пародистов и имитаторов для создания вот такого конфуза в голове сэра Чемберлена, а может у леди Чемберлен и в самом деле была интрижка с Победоносцевым, вполне состоятельным для такого пакостных рода дел господином), проговорился месье де Моль по причине того, что не знает он границ приличий и самосохранения.
О чём он тут же пожалел, увидев яростный зырк в свою сторону сэра Чемберлена, со своим язвительным вопросом. – И какие же?
– Вы теперь знаете, на чьей стороне леди Чемберлен. А это дорогого стоит. И чего большая часть мужей так за всю свою жизнь в браке так и не узнает. – Даёт осторожный ответ месье де Моль.
– И зачем мне это знание? – вопрошает вновь сэр Чемберлен, видимо из-за своего подорванного состояния сейчас не могущий самых элементарных вещей сообразить.
– А теперь вы можете с ней сыграть в свою игру. – Многозначительно говорит месье де Моль. И на этот раз он был понят сэром Чемберленом, и что удивительно для их отношений, признан полезным человеком и советчиком.
– Сыграть с ней в тёмную. В двойного агента. – Задумчиво рассудил сэр Чемберлен, в первые можно сказать, открыто в себе выразив удовольствие от сейчас им представленного.
Но всему этому не суждено было сейчас случится, хоть для такого развития дальнейшей здесь ситуации были все возможности случайного и вероятностного характера. А помешало всему этому произойти другой выбор фортуны, решившей направить события в этом кабинете по тому самому пути, который предложили фортуне в качестве самого перспективного те люди, кто в этом кабинете имел больше прав и возможностей для реализации своих планов, чем гости, месье де Моль и сэр Чемберлен. Ну а кто это и что это были за люди, то это вопрос крайне простой и одновременно сложный, и на него невозможно дать ответ тогда, когда этот телефонный аппарат вдруг начинает звонить в свои колокола, погружая господ Чемберлена и Моля в собственную неразумность и обструкцию.
– Что за хренотень?! – одновременно одёрнувшись в себе и посмотрев друг на друга, вопросили себя и друг друга сэр Чемберлен и месье де Моль, уже начиная переставать понимать, что тут происходит такое. И им уже начинает закрадываться сомнение и думаться о том, что они сейчас находятся не в одном из кабинетов одного из посольств крайне недружественного к ним государства, а они попали в западню в виде комнаты тайн, загадок и ужасов. Где, если ты не отгадаешь какую-нибудь загадку или ребус, то ты сам напросился на какой-нибудь свой затаённый ужас. Как, к примеру, сейчас с этим телефонным аппаратом, при виде которого у того же сэра Чемберлена возникают отождествления с его детскими страхами, которые его гнобили всё детство с помощью вот такого точно телефонного аппарата (так вот почему этот телефон вызывал тревожные чувства у сэра Чемберлена, он был точь-в-точь, как у них дома). Где он с постоянством и ужасом от него ждал звонка от своих учителей, кои с каким-то прямо садистским нетерпением желали сообщить его родителям, как он не успевает по всем предметам в школе, за то очень даже успевает прогуливать уроки.
И вот в какой-то момент о сэре Чемберлене как-то сумели всё это узнать, чтобы затем, то есть сейчас, всё это против него использовать.
– Психотерапевт Смит, сволочь. – Сразу практически догадался откуда исходила эта утечка информации сэр Чемберлен.
И сейчас бы сэр Чемберлен направил все свои усилия, чтобы надрать уши этой падле, психотерапевту Смиту, дважды, а может и трижды предателю, если он и своей супруге не верен (он, во-первых, предал Гиппократа, а во-вторых, представителей собственной разведки), если бы не одно крепкое но. А именно то, что они с месье де Молем здесь однозначно заперты до выяснения не просто их позиции по одному щекотливому делу, по которому они были сюда позваны – решать, как дальше им всем друг с другом сожительствовать, и без этих ваших инклюзивных штучек – а к склонению их к подписанию выгодного договора только для одной, противной для них стороны.
Совсем как при подписании брачного договора, где ты чуть ли не уверен в том, что этот договор скреплён тобой для счастья и он будет служить вам во благо, где радость и горе вами будет делиться строго пополам, тогда как вскоре к твоему крайнему удивлению и сердечной натуге всех импульсов твоих вен выясняется: То все радости совместной жизни на себя берёт твоя, такая радостная и благополучная супруга, а ты, дорогой, я в тебя сильно верю, со всем остальным справишься.
А искать, где правда и справедливость, вам, дорогой сэр Чемберлен, до расставания со мной, крайне не рекомендую. Сами знаете, как относятся представительства поиска истины и справедливости на земле, суды, к такого рода недовольным всем и вся господам, желающих бед и разорения своим благоверным. Они глазом не моргнут, как сделают вас откровенно бедным.
В общем, огромное количество скрытых ловушек стоит на пути их выхода отсюда на своих двоих и в своём уме, который в первую очередь и постараются подвергнуть сдвигу по фазе. Как уже попытались это провернуть с месье де
