себя время с этой точки отсчёта. – Даёт ответ Победоносцеву сэр Чемберлен.
Победоносцев хитро так, через прищур своего взгляда смотрит на сэра Чемберлена, от кого полной правды никогда не добьёшься даже там, где требуется прежде всего честность, и после этой внимательной к оппонентам паузы говорит, а точнее спрашивает. – А что лежит в подтексте этого вашего предложения? Как я понимаю, то вы взвесили все за и против, и посчитали, что эта дата наиболее вам подходит в сравнении с нами?
Сэр Чемберлен переглянулся с месье де Молем, пребывающим почему-то не в духе и всё ещё находящимся под каблуком туфли сэра Чемберлена, крайне последовательного и упорного в достижении своей цели джентльмена, кто может очень продолжительное время стоять на своём, пока вы не примете к сведению то, что от вас требуется, и вернувшись к Победоносцеву, собрался было ответить на поставленный вопрос, да вот только Победоносцев устал ждать и опередил его, предложив, как один из вариантов ответа, свой ответ.
– Хотите, чтобы мы окунулись в то самобытное время, когда у нас не было джинсов, жвачки и колы? – делает вот такое, в чём-то удивительное заявление Победоносцев. – И наш путь в будущее определяли другие ценности.
– А мы как-то об этом и не подумали. – Что-то такое удивлённое выразил месье де Моль на своём вытянувшимся лице, опять непреднамеренно или же наоборот, сигналя и показывая своему идеологическому противнику, как он был прав, когда делал ставку на мягкотелость месье де Моля. Кто все, даже самые секретные планы, не сможет удержать у себя в тайне и ради того же хорошего словца их выдаст. И теперь становится понятным желание сэра Чемберлена придавить в самом зародыше все эти устремления месье де Моля быть самостоятельным лицом и всё разболтать, когда он с помощью давления своим каблуком на туфлю месье де Моля, создал для того болевую точку, требующую от него постоянного внимания и на которую он будет отвлекаться и это поспособствует его отвлечению. Но видимо сэр Чемберлен недооценил способности и желание месье де Моля всё для него портить.
А между тем Победоносцев продолжал рассматривать ту стартовую для новых отношений позицию, к границам которых его оппоненты предлагают вернуть их отношения. – Что же ещё такого у нас не было? – задался Победоносцев как-то уж очень глубокомысленно и с намёком на то, что он то отлично понимает, чего добивается этим своим предложением его оппонент. Хочет, падла, добиться для себя более выгодных условия начала будущего торга по разделению влияния на рынки геополитики, к которому его неожиданно для него вынудили.
– Как я понимаю, то вы через вот такую нашу низкую стартовую позицию, желая нам только одного, всего хорошего и добра, хотите обеспечить нам взрывной рост по всем позициям. Что ж, мы не останемся в стороне от нашей ответной благодарности и постараемся вам ответить таким же взаимозачётом, или бартером, основным в то благословенное время, начального старта, инструментом товарно-денежных отношений. – А вот что это за намёки были со стороны Победоносцева, явно не скрывающего какое-то со своей стороны недовольство, то сэр Чемберлен не понимает почему всегда так неблагодарен туземец, кому столько несёт и даёт просвещение, путь и дух цивилизации. И вот знал бы сэр Чемберлен обо всём этом, то обошёлся бы ещё жёстче с этим неблагодарным туземчеством.
– Но самое главное, чего, а точнее, кого у нас не было, так это…– Победоносцев на этом месте не просто замолчал и остановился, а он сделал кульминационную паузу с дальним посылом сэра Чемберлена туда, куда, как правило, тебя посылает твой не вероятный (можно и слитно прописать) противник, уставившись так определённо на сэра Чемберлена, кому сегодня будет за всех доставаться и давай его корёжить своим насквозь его подлеца видящим взглядом.
На что сэр Чемберлен к полной для себя неожиданности и противопоставить ничего не может, придавленный сквозящей во взгляде Победоносцева искренностью и тем самым откровением, против которого не попрёшь по причине его истинности. А правда жизни в данный момент для сэра Чемберлена заключается в том, что месье де Моль, действуя исподтишка, перехватил у него инициативу в деле подковёрной борьбы и начал наступление своей свободной от давления ногой на его свободную ногу, и всё это в купе с этой агрессией взгляда на него Победоносцева, одним уже тем унижающего его, что он ставит его на один уровень с собой тем, что он все мысли его знает и читает по мере их поступления ему в голову. Чем он и начинает пользоваться, прямо нагибая сэра Чемберлена своим гипнотизированием.
– Так я прав насчёт моего предположения? – через свой гипнотический взгляд вопрошает сэра Чемберлена Победоносцев.
– Понятия не имею, о чём это вы. – Ещё пытается сопротивляться сэр Чемберлен на начальном этапе воздействия на себя Победоносцева.
– Сэр Чемберлен, я был о вас более лучшего мнения. – Начинает манипулировать сознанием сэра Чемберлена Победоносцев, через вот такую словесную хитрость пытаясь заставить его расколоться. Из чего у него ничего не выйдет. И сэр Чемберлен даже в некоторой степени удивлён той наглости, которую в его сторону позволяет Победоносцев, заявляя о том, что он в его сторону комплементарно думал и считал поди что за хорошего человека. Тогда как всё не так, и как известно сэру Чемберлену из заслуживающих доверие и одновременно проверку на полиграфе источников (разведки), то Победоносцев не раз, и при том публично (в основном в курилке), позволял себе отпускать в его адрес колкости и остроты.
И ладно бы по делу, в процессе обострения геополитического противостояния и борьбы, но Победоносцев ведёт себя, как последняя скотина, используя благородное имя сэра Чемберлена в качестве мэма по современному, а если по бытовому, то в качестве присказки и как имя нарицательное в плане его беспрецедентной скупости и сутяжничества в разговоре. И что самое невыносимое для сэра Чемберлена, так это то, что Победоносцев очень умело для себя использует его имя для оправдания в себе тех же, что и у него пороков.
Так в той же курилке, Победоносцев, в душе и в сердце большой прижимала, вечно не имея при себе сигарет, которые он по какой-то необъяснимой даже Фрейдом причине забывает вместе с пиджаком в своём кабинете, и чтобы значит, не постоянно пользоваться этим объяснением в плане разжиться за чужой счёт для себя куривом, как он всё это дело называет, он придумал универсальную формулу для обеспечения себя куривом за счёт своих сотрудников из дипмиссии.
– Господа, не обессудьте за такую мою скрупулёзную прижимистость и скупость, – постучав себе по карманам руками, и к своему наигранному удивлению не обнаружив там того, что сопровождает туманный путь курильщика в нирване, Победоносцев обратился с сожалением на своём лице к своим коллегам по дипломатической работе, кто не так как он погружен в мысли о предстоящих переговорах без галстуков и как договорились, без дипломатических вывертов в своих суждениях насчёт друг друга («Определённо дрогнет сэр Чемберлен и не сможет себя переступить и заставить назвать вещи своими именами, или хотя бы так, как обо мне думает. – Козёл вы, Победоносцев, вот что я о вас думаю, – вот какая мысль занимала всё это время Победоносцева, подбирающего достойный ответ на этого козла, сэра Чемберлена. – Хм. Неоднозначно получилось»), и само собой забыл взять с собой сюда сигареты. – Но меня занимают сейчас мысли о предстоящих переговорах и о сэре Чемберлене, – а сэр Чемберлен сами знаете, что из себя представляет, – вот я и погрузился в переваривание его сущности и …
– Можете не объяснять. Все мы знаем, какая скотина этот сэр Чемберлен. – Понимающе кивают в ответ сотрудники дипмиссии, протягивая Победоносцеву сигареты от вредности сэра Чемберлена.
А тем временем, за этим порогом домыслов сэра Чемберлена, в гостиной настоящего, Победоносцев продолжает развивать свою мысль. – А о том, что всё то, на чём вы попытались акцентировать наше внимание в качестве низкого старта для нашего, так называемого стартапа, государственно образующего проекта, как вы со своей буржуинско-капиталистической позиции смотрите на любые государственные образования, за которым стоит главная ваша задача, отвлечение нашего внимания от главной цели вашего предложения, а именно, на отсутствие на данный момент лидера, который бы мог взять инициативу в свои руки. Я верно уловил вашу мысль, сэр Чемберлен? – задался вопросом Победоносцев.
И вот что может поделать сэр Чемберлен, когда он так близко находится под угрозой выдавливания у себя глаз пальцами рук Победоносцева, не случайно совсем подвинувшегося в его сторону и держащего наготове свои руки. И сэр Чемберлен, как человек чести и честности прежде всего – когда он видит, что к чему, и к чему всегда приводит бесчестность, то он об этом говорит, как оно есть – согласно кивает в ответ Победоносцеву.
И Победоносцев оценил такой конструктивный подход к переговорам сэр Чемберлена.
– А знаете, сэр Чемберлен, – удовлетворённо откинувшись на спинку стула, уже вслух говорит Победоносцев, – а может мы с вами не с того начали. Мы почему-то решили отталкиваться от недостатков, отрицания, тогда как будет конструктивней начинать с того положительного, что нёс интересующий нас срез времени. Как считаете, сэр Чемберлен.
– Почему бы не попробовать. – Говорит сэр Чемберлен. – Вот только у нас с вами не просто разные, а у нас буквально противоположные взгляды на положительное и хорошее.
– Это вы упираете на классическую присказку о том, что русскому хорошо, то немцу смерть? – вопросом отвечает Победоносцев.
– Ну не так категорично. – Усмехается сэр Чемберлен. – К тому же среди нас немцев нет. – Многозначительно так косо посмотрел сэр Чемберлен на месье де Моля, с кого станется, и он кого здесь нет поставит в известность насчёт того, что и о них тоже вспоминали на столь важных переговорах. – И больше этого от меня не требуйте пока что. – Получая от неустановленного лица свой гешефт, месье де Моль поставит в известность того, кого здесь нет.
– Что ж, давайте попробуем. – Говорит Победоносцев. – И на этот раз начнём с вас, раз разговор о недостатках начали с нас. Ведь когда заводится разговор обо всём плохом, то ваш взгляд упирается в нас, а когда о хорошем, то он переводится на вас, где видимо родина всего правильного и светлого. Да и вообще, главное отличие нас от вас, это то, что мы смотрим на то, что у вас есть, а вы смотрите в нас на то, что у в нас нет. – Вот такую гипертрофированную дискуссию для ума вывалил на своих оппонентов Победоносцев. И, хотя сердце сэра Чемберлена резанула сквозящая в словах Победоносцева ирония и язвительность, которую тот призывает в качестве оправдания своей отрицательной роли в истории, сделав вот такие провокационные выводы, чтобы потроллить таким образом успешные государственные образования и выстроенную ими систему взаимоотношений, он всё-таки удержался оттого, чего от него добивался Победоносцев, сразу с ним не согласиться на повышенных и агрессивных тонах.
– Так. Что у вас есть? – задаётся для проформы этим вопросом Победоносцев, и
