отвергли... Не так ли? А это как раз по мой части… Отвергнутое и отвергнутые… Понимаете, о чем я? Да я, впрочем, и без особых претензий, просто подпишите на мое имя.
Воланд достает из кармана самописку, потягивает Михаилу.
Булгаков. Я прошу меня простить, на чье, вы сказали, имя подписать? Мы ведь… не знакомы...
Воланд. Профессору черной магии Ульриху фон Абер цу Волонду… (Воланд мило улыбается.) Вашему любимому прототипу…
Михаил подписывает журнал, протягивает его Воланду.
Воланд. Благодарю вас, мастер. Хочу только напомнить вам, что за вами следят…
Воланд поднимает указательный палец вверх.
Михаил. Бог?
Воланд морщится.
Воланд. Ну и он конечно… Я имею ввиду этого чудного грузина… Он, конечно
же, не я... И уж тем более не... (Воланд аккуратно показывает вверх на небо.)
ну, вы понимаете, о ком я говорю… Он только орудие, так сказать, инструмент
промысла, но все-таки будьте с ним поаккуратнее...
Воланд принимает из рук Михаила журнал.
Воланд. Однако мне пора...
Воланд уходит, но Михаил останавливает его.
Булгаков. Как же так?
Воланд. Все во власти небес. Так уж легли ваши карты в этой жизни… И я
тут бессилен… Вы оба связаны одной нитью... Скажу вам по секрету, мастер…
Но… (Воланд поднимает руку к верху.) Он знает об этом...
Воланд снова собирается уйти, но неожиданно останавливается. Щелкает пальцами в воздухе. Тут же возле него появляется Коровьев и по неуловимому жесту так же внезапно растворяется.
Воланд (громко). Как же там...? Осенний… Нет, нет… Да вот! ...И желтый цвет тебе укажет, избранницу твою навек... Только не забудьте, лишь желтый цвет укажет..!
Воланд удаляется в сопровождении Коровьева.
Михаил. Профессор! А ваше перо!?
Воланд машинально прикасается к своей голове.
Воланд. А вы шутник, Михаил Афонасьевич! Что касаемо самописки, оставьте ее себе, она вам еще пригодиться… Аф видер зейн.
Коровьев, что-то шепчет Воланду, тот останавливается, поворачивается к Булгакову.
Воланд. Да, кстати, я прошу меня извинить, буквально, только, что мне сообщили, что ваша супруга, прошу прощения, бывшая ваша супруга по подложному паспорту собралась покинуть пределы Советского Союза и в компании некоего дипломатического чина от литературы переместиться на аэроплане в Париж. Надеюсь вас эта новость не сильно опечалит?
Михаил (радостно, удивленно). А как же венчание в ЗПГСе?
Воланд. Какая, право, мелочь… (Воланд щелкает пальцами в
воздухе.) Это ведь только чернила…
Воланд уходит в глубь сцены на встречу ему движется молодая женщина. Воланд преподносит ей букет желтых цветов, скрывается за кулисами.
Михаил. О господи, неужели свершилось…? Ах как бы мне хотелось верить во всю эту чертовщину… Как он там говорил? «И желтый цвет тебе укажет избранницу твою навек»!
Михаил молитвенно смотрит в небо, не замечаю подошедшей к нему женщины.
Женщина. Вам нравятся цветы?
Пауза.
Михаил (не понимая сути вопроса). Простите?
Женщина. Вам нравятся мои цветы?
Михаил. Нет...
Женщина (враждебно). Вы вообще не любите цветов?
Михаил (печально). Отчего же, я очень люблю цветы, только не такие.
Женщина. А какие?
Михаил. Я розы люблю…
Женщина (мечтательно). Розы…? Я тоже люблю розы…
Женщина (устало). Вы не скажете, который теперь час?
Михаил. Пять минут, как наступил новый день... Даже, может быть, нового века…
Женщина. Пять минут?.. (Задумчиво.) Пять минут новой жизни!
Михаил. Как? Какой жизни?
Женщина. Новой... Настоящей жизни...
Михаил. Откуда вы это взяли?.. (Озаренный догадкой). «И желтый цвет тебе укажет»... (Пристально смотрит женщине в глаза. Заканчивая фразу.) Избранницу твою… навек…
Женщина. Гете?
Михаил. Нет, некий господин Воланд...
Женщина (смущенно). К сожалению, я не знакома с этим автором...
Михаил. Признаться, я то же… Точнее, только что познакомился... Но мне почему-то кажется, что я знал его всю свою жизнь… как и вас.
Женщина. Меня?
Михаил. Да… И еще мне кажется, что он никогда не лжет.
Женщина. Позвольте, я угадаю как его зовут?
Михаил обадривает ее жестом.
Женщина (насмешливо). Имя ему сатана.
Михаил. Похоже на то…
Женщина. А ваше…
Михаил. Мое?
Михаил встает с лавки делает реверанс.
Михаил. Мастер глиняных горшков… Я гончар-неудачник, все мои горшки разбиты, а прах их развеян по свету… А ваше?
Женщина. Если вы неудачливый гончар, тогда я Маргарита.
Михаил. Прошу меня простить, какая из них?… Фон Остеррайх?
Женщина отрицательно качает головой.
Михаил. Датская?
Женщина. Нет… Нет…
Михаил. Быть может та, что из Пармы?…
Женщина. Вы все неправильно отгадали, я Маргарита Цветочная…
Михаил. Цветочная?
Женщина. А что, не похожа? У меня и скипетр есть!
Женщина показывает букет желтых цветов.
Женщина. Вот! Но это тайна! Которую я открыла только для вас, мастер… А для остальных я просто Елена…
Михаил. Тогда я буду вашим Парисом… И украду вас у спартанского царя. Елена. Нет, нет! Я не желаю быть причиной развода, ведь от этого рушатся царства… Я узнала вас… Вы писатель Михаил Булгаков, нас представили. У…
Михаил. Ну конечно как же я сразу вас не вспомнил?! Блины? Простите, ради Бога… На масленице у Николая Лямина вы сидели рядом со мной… Вы Шиловская!
Елена. Ну вот видите, и мы с вами установили некую причинно-следственную связь бытия, а почему вы один?
Михаил. Так… Дома работать невозможно, постоянно телефон, гости, гости, телефон… я уже стал ненавидеть прогресс… Как впрочем и советскую власть с ее цензурой.
Елена. Вы не боитесь говорить о таких вещах с почти незнакомым
человеком?
Михаил. Мне кажется, что я вас знаю много лет, мне даже кажется, что мы
муж и жена, и что вот сейчас вы меня возьмете под руку и скажете…
Елена (перебивая). Пойдем, милый, ужинать?
Михаил (сияя). Да… А откуда вы знаете?
Елена. Мне показалось то же самое, что и вам… Мне даже кажется, что я
живу с вами в одном доме и вы диктуете мне свои произведения, а я их
записываю… И слежу за вами, чтобы вы вовремя выпили свое какао и надели
теплые тапочки… Что вы теперь пишите?
Михаил. Мольера, но судьба его неизвестна… Меня совершенно перестали
публиковать… Пишу в стол… Пьесы мои запрещены… Все больше
практикуюсь в эпистолярном жанре, буквально вчера написал письмо в
правительство… пусть же хоть что-то решат… Не помереть же мне от
безделья… я, правда, его еще не отправил, да и надежд на то, что оно дойдет
немного.
Елена. Хотите, я передам ваше письмо! Ведь это несправедливо, что вас
запретили!
Михаил. Сталину?
Елена. В правительство, в том числе и Сталину… Разумеется, не лично, но я уверена, письма дойдут до адресатов.
Михаил. Я подумаю, Маргарита… Вы позволите мне так называть вас?
Маргарита легко кивает в знак согласия.
Михаил. Я хотел бы проводить вас до дома…
Елена. Нет, это лишнее… Спасибо вам… Мастер…
Елена уходит, неожиданно поворачивается к Михаилу.
Елена. Если хотите, мы можем завтра встретиться с вами здесь же!
Михаил. С радостью и превеликим удовольствием…
Елена. Скажем в семь… Вам удобно?
Михаил. Да, да разумеется…
Елена. Тогда я не прощаюсь?
Елена машет Михаилу рукой. Лена исчезает.
Михаил (влюблено). До встречи, моя королева…
Слышен звук низко летящего аэроплана. Двигатель его останавливается и в следующую минуту на сцену выбегает Люба.
Люба. Микки, вы еще здесь?
Михаил (напугано). Люба?
Люба. А в чем собственно дело?
Михаил. Мне сказали, что вы улетели в Париж с дипломатом и паспортом…
Люба. Что за люди? Не успеешь подумать, как об этом уже знает вся Москва… Хорошо, Микки, я откроюсь вам и скажу вам правду! Я действительно уезжаю с Пафнутьевым в Париж…
Михаил. Слава те…
Люба. Микки это нонсенс! И вы не будете меня ревновать?
Михаил. Нет, конечно нет! Более того, я благословляю вас…
Люба (обижено). Это, конечно, выглядит довольно благородно, Микки, но я хочу вам сказать: вы всегда вели себя… как тряпка. Я вас презираю! Вы бездарный графоман! Вы! Вы!
Михаил. У каждого свой удел… А ведь я любил тебя… Но ты все испортила…
Люба. А я вас нет! Вы были мне всегда противны! Я вас презираю! Вы неудачник… Я… Я…
Михаил (зрителям). Неправда! Я удачливей многих из тех, кто остался там, на полях гражданской войны, тех, кого расстреляли в подвалах ЧК, тех, кого топили в баржах без суда и следствия, морили голодом и убивали в охотку на улицах матросы. Я хоть что-то мог сделать, что останется после меня, что не сгорит вместе со мной в печи крематория… У меня есть моя Маргарита - Королева цветов…
Люба. Ну и оставайтесь со своей королевой, а я улетаю в Париж и буду там
вечно счастлива!
На сцене стремительно появляется Коровьев. Михаил подозрительно смотрит на него. Коровьев хлопочет вокруг Любы, словно собирает ее в крематорий.
Коровьев. Позвольте, медам, я вам помогу… вот наши паспорта, буквально,
только что подвезли! Ваши вещи собраны и упакованы и решительно все
готово к путешествию
Люба (с вызовом для Михаила). Да, да, товарищ дипломат… Я просто хотела
сказать этому человеку все, что я о нем думаю.
Коровьев. Искренне надеюсь, что вы не наговорили ему глупостей или, еще
того хуже, гадостей.
Люба. Почему?
Коровьев. Для этого есть веские причины, о которых мне не позволяет
распространяться мой серьезный чин в комиссариате иностранных дел… но
мой вам совет: впредь не огорчайте этого человека…
Люба (возмущенно). Но ведь это мой муж!
Коровьев. Бывший муж… Любовь Евгеньевна… Будьте же благоразумны.
Коровьев почтительно раскланиваясь, обращается к Михаилу.
Коровьев. За сим смею откланяться… Не возражаете, Мастер, я посчитаю?
Михаил. Как вам будет угодно…
Коровьев. Ейн! Цвейн! Дрейн!
Коровьев и Люба исчезают, слышен гул двигателя аэроплана, все
стихает. Сталин наблюдает за Михаилом из своего кабинета. Он одевает на себя плащ с капюшоном надвигает капюшон на глаза и спускается вниз к Михаилу.
Сталин. Так вот ты какой… Михо…
Михаил. Какой?
Сталин. Нервный… Влюбился… Это хорошо…
Михаил. А вам-то какое дело?
Сталин. Я Сталин… Мне до всего есть дело!
Михаил. Юрий Карлович, опять вы со своими шутками! (Дальше говорит с акцентом.) Я Сталин! Ловко это у тебя получается! Только товарищ Сталин не такой!
Сталин (с усмешкой). А какой же он по-твоему?!
Михаил (без акцента). Он… Он большой! Он все видит, все знает…
Сталин. Нет, товарищ литератор, к великому счастью, товарищ Сталин не все видит и не все знает, но поверь мне на слово, что с тобой говорит именно он, а ни этот Одесский бендюжник Олеша…
Михаил. Но он мой друг…
Сталин. Это не имеет значения…
Сталин сбрасывает капюшон.
Михаил. Здравствуйте, Иосиф Виссарионович, простите я думал, что это шутка…
Сталин (со смехом). Шутка, да? Я знаю эти шутки, Олеша звонит тебе и говорит, сукин сын, что он это я! Мы постараемся сделать так, чтобы он прекратил свои дурацкие представления.
Михаил. Вы убьете его?
Сталин. Зачем? Он сам убьет… Мы сделаем так, чтобы ему было не до смеха… (Сталин морщится.) Зачем мы о нем говорим, давай поговорим о тебе, мы читали твое письмо…
На сцене неожиданно появляется комсомолка, видит Сталина бросается к нему.
Комсомолка. Товарищ Сталин, разрешите рапортовать…
Сталин прикладывает к губам указательный палец.
Сталин. Ш-ш-ш-ш…
Несколько фиолетовых теней неизвестно откуда появившихся, оглушают ее, скручивают и утаскивают за
