вглубь коридора к комнате Андрея, входят в комнату. Андрей возится с печкой и не видит, кто вошел в комнату.
Андрей (недобро). Что вам еще угодно?!
Михаил и Тася переминаются у порога, Андрей поворачивается к ним.
Андрей (извиняясь). Тасечка! Простите ради Бога... Думал опять эта пьяная морда лезет… Житья от него нет... Вечно со своими глупостями, а с утра от него еще такое амбре…
Андрей идет к Татьяне. Помогает ей снять пальто.
Андрей. Тасечка, вы все такая же обворожительная....
Михаил пытается разуться. Андрей усаживает Тасю за стол.
Андрей (с сарказмом). Миша, ты что, ноги решил отморозить? Как там у вас в медицине? Ампутация? Так вот! Тебе ампутируют ноги, если ты снимешь в этой квартире обувь...
Михаил, сбрасывая пальто, недовольно крякнув, садится к столу.
Михаил (возбужденно). Я больше не медик...
Андрей. А кто же?
Михаил. Я драматург.
Андрей (примирительно). Ну и хорошо... драматург, так драматург… Что тут плохого? Давайте уже сядем за стол. Надеюсь, в консультации ты мне по этой причине не откажешь?!
Все устраиваются за столом.
Михаил (восторженно). ...Нет правда Андрей… Это такая сила... Когда... Когда на сцене вершится действие по мановению твоей руки... Твоего замысла, твоей мысли! Так как ты это задумал! И никто другой... Понимаешь?
Андрей кивает в знак согласия, но занят столом.
Михаил (с восторгом). Я еще в поезде, когда ехал в Москву, обдумал грандиозную вещь... Пьесу про Старца и Николая второго.
Андрей (с насмешкой, для Михаила). О вашей любви, Михаил Афанасьевич, к театру нам конечно известно, но чтобы так…
Андрей достает из стола бутылку самогона.
Андрей. Надо бы выпить за встречу, а заодно… уже и за отъезд... Да и Тасечка совсем промерзла, лица на ней нет.
Михаил (опустошенно). Да, да конечно... Нужно выпить... Мы совсем промерзли, пока шли от Гдешинского...
Андрей. От кого??
Михаил. От Коли Гдешинского… Он в медицинском… Хотя я кажется говорил...
Андрей (неопределенно). С Малой Пироговки?
Михаил кивает, Андрей молча предлагает Тасе самогон, та в знак согласия кивает ему в ответ.
Андрей. Лучший самогон, нашего околотка... Мне Анька Чума еще неделю назад запасла... Тут у нас в соседнем доме торговля идет... Не поверите - в открытую торгуют – торгуют и не боятся! Вот времена настали, простите меня, жрать нечего, а самогоном хоть залейся.
Они выпивают, закусывают.
Андрей (весело, желая расшевелить Михаила). Так ты, значит, больше медициной не занимаешься.
Михаил отрицательно мотает головой в знак согласия.
Михаил. Нет. Я же сказал - я драматург…
Андрей (к Тасе с иронией). И что у нас есть к постановке? Я имею в виду, из готового? Ведь насколько я понимаю, либретто коллизий Григория Распутина и его императорского величества Николая Второго, еще только в творческих планах.
Михаил (запальчиво с обидой). Ты не понимаешь! Я хочу написать большую, серьезную вещь... Ты думаешь я... У меня… Я действительно пишу пьесы!
Андрей (примирительно). Ну ладно, ладно Михаил, не пыли... Я же так… Пошутил. (К Тасе.) Давайте лучше выпьем…
Андрей наливает самогон, поднимает рюмку.
Андрей (обращаясь к Тасе). За мой отъезд и разумеется за успех нашего драматурга! (К Михаилу, лукаво.) А что-нибудь из уже опубликованного, так сказать, воплощенного на сцене можно было бы почитать?
Михаил (прожевывая). К сожалению... Сейчас это сделать не представляется возможным.
Андрей (с шуткой в голосе). Ну вот, всегда так...
Михаил, подняв было рюмку, отставляет ее.
Михаил (с надеждой в голосе). Но у меня есть рецензии на постановки… Поставленные мной… По моим пьесам спектакли...
Михаил вскакивает из-за стола, берет с дивана черный пакет.
Михаил (громко, с вызовом). Вот! Смотри!
Андрей удивлен, нетронутую рюмку ставит на стол. Рассматривает газетные вырезки, читает их. Миша победоносно смотрит на Тасю, жует бутерброд.
Андрей (серьезно и удивленно). Да... Вот это новости! Молодец! Слов нет молодец! Как это «Сын муллы»? Смело! Интересно... (дочитывая). ...А рукописи?
Михаил (горько). Часть пьес здесь в Москве, в Реперткоме, а часть… Так получилось… В общем было не до них... Да и рукописи были только в одном экземпляре… Я ведь ими торговал… С одним жуком из Владикавказа…
Михаил улыбается, поднимает рюмку, предлагая выпить.
Михаил. Зато рецензии сохранились...
Андрей. А как же с твоей службой?.. Там... А документы… Ты вчера мне так ничего и не ответил… Чтобы остаться здесь, нужно будет все оформить… Иначе…
Михаил (страшным шепотом). Я тебе уже сказал - я больше не медик и никогда им не был… Моя совесть и раньше была чиста, а теперь, после указа ВЦИК от 3 ноября сего года "Об амнистии лиц, участвовавших в белогвардейском военном движение в качестве рядовых"…
Андрей. Но ведь ты...
Михаил (все так же шепотом). Ни каких но... После службы во Владикавказском подотделе искусств горсовета я с ними одной группы крови... У меня и справка есть... И даже одну мою пьесу сильно хвалили приезжие красные божки из Баку…
Андрей разводит руками.
Михаил (задушевно Тасе). ...Слезкин мне по секрету рассказал... Что сильно хвалили... На банкете...
Андрей рассматривает вырезки из газет.
Тася. Андрей, вы сказали, что пьем за ваш отъезд...
Андрей. Да ... Хочу к Надюше в Киев на месяц-другой уехать. Так сказать, для восстановления семейных уз… Да и здоровье, если честно сказать, ни к черту... Много работы... Нервы опять же... Пару дней у брата с Верой Даниловной поживу и поеду... Разумеется, если новоявленная красная профессура мне какую-нибудь свинью не подложит...
Андрей поднимает рюмку, встает сам.
Андрей (торжественно). Хочу выпить за вас. За то, чтобы вы с этим городом подружились... Иначе он вас проглотит, сожрет… и, простите меня, Тасечка, просто выплюнет...
Андрей чокается, выпивает, пожимает Михаилу руку. Набрасывает куртку, подхватывает валенки и связку книг.
Андрей (на ходу). От входной двери ключ не нужны, только ночью, а так с утра до самого вечера все нараспашку. Ванной нет, мыться можно на кухне, стола на кухне тоже нет… мы здесь готовим… зато рядом, за углом есть баня… В первой комнате живет коммунист, ты по-аккуратнее с ним - тяжелая контузия, ну и прочие от того последствия, во второй – милиционер с супругой, в соседней комнате с нашей - Дуся с мужем, за ними черт знает кто, на той стороне у кухни Анна Пыляева, но тут ее все зовут Анька Чума с сынишкой - тетка вредная, но жизненно необходимая, может достать все, она где-то на вокзале торгует папиросами. С Завдомкомом ты уже познакомился… В общем люди все нервные, но по-своему сплоченные, я бы сказал даже дружные… В драки в их не ввязывайся, хоть гори они все синим огнем… На утро все одно никто ни чего не помнит… А крайним будешь ты... Не вздумай Завдомкому денег давать… Эта банда тут со всех вымогает - один раз дашь, и все - затерроризируют… А приеду, мы что-нибудь придумаем. И обязательно свяжись с Бобом на счет работы… Вот, вроде, все в общих чертах.
Андрей садится на «дорожку» на край дивана, помолчав, встает.
Андрей. Пора!
Михаил и Тася поднимаются, провожают Андрея, Андрей отдает ключ от дровяного склада.
Андрей. Дров вам на первое время хватит, с провиантом, правда, не густо… Но все, что имеется, вверенной мне властью передаю в ваши руки: есть немного сахарина и заварки, соль и хлеб в тумбочке, мука в углу…
Андрей, уже выйдя из комнаты, снова заглядывает.
Андрей. Да, Тасечка умоляю вас ничего на кухне не оставляйте, крадут всё и даже то, что и украсть-то невозможно.
Андрей уходит, Михаил закрывает за ним дверь на запор. Андрей проходит коридором, открывает дверь квартиры, за дверью возникает человек в кожаной куртке и кожаной фуражке - чекист (Черный человек). Входит в коридор за ним солдат в шинели.
Чекист (к Андрею). Товарищ, не подскажите в какой комнате проживают Земские?
Андрей. Я Земский... А в чем дело?
Чекист. Андрей Михайлович?
Андрей. Точно так... В чем собственно?.. Товарищ…
Чекист представляется.
Чекист. Октябрев – следователь МосЧК. (Предъявляет Андрею белый лист бумаги с печатью - мандат.)
Андрей (возмущенно). Октябрев? ЧК?
Октябрев. Да. Но это не то, о чем вы думаете. Я больше строитель.
Андрей. И что же вы строите?
Октябрев. Новый храм равноправия. А вы интересуетесь архитектурой?
Андрей. В какой-то мере, но из той ложи, откуда я созерцаю мир, мне не видно ничего, кроме разрушения.
Октябрев. Какого цвета ваша ложа?
Андрей. Лазурного наугольника…
Октябрев. Тогда вам не понять.
Андрей. Отчего же?
Октябрев. Мы новый ветер… Пурпур.
Андрей. Несущий разруху?
Октябрев (жестко). Реконструкцию… Ну хватит об этом. Вы все равно меня не поймете. Предъявите документы.
Андрей. На каком основание?
Октябрев. Вы знакомы с Леонидом Сергеевичем Карум?
Андрей. Ну разумеется... Это муж сестры моей супруги... А в чем собственно дело?
Октябрев. Имею предписание доставить вас...
Андрей (с иронией). Куда же это, с позволения спросить?
Октябрев (Равнодушно). Здесь недалеко... Минут на двадцать, тридцать… до выяснения... Так сказать, формальность - у МосЧК к вам есть несколько вопросов.
Андрей пожимает плечами.
Октябрев. Пройдите... С товарищем красноармейцем... (Андрей собирается идти, но чекист его придерживает.)
Октябрев (доверительно). И большая просьба, Андрей Михайлович – без глупостей.
Андрей улыбается, ничего не говоря, выходит вместе с красноармейцем. Из комнаты выходят милиционер и Завдомком со стаканом в руке. Октябрев обращается к Завдомкому.
Октябрев. Вы кто, товарищ?
Завдомком. Завдомоком… Я…
Октябрев. Это хорошо, товарищ. Хочу предупредить вас... Чтобы об этом (Он обводит вокруг себя рукой некую территорию.) Не распространялись. Слухи и прочие измышления пресекать на месте.
Завдомком хочет что-то сказать, но товарищ Октябрев не дает ему этого сделать.
Октябрев (предупредительно). Гражданина Земского, просто вызвали для беседы... Еще имеются вопросы? Если есть, я постараюсь на них ответить...
Все молчат.
Октябрев. Вот и прекрасно.
Октябрев уходит, в коридор выбегает Анька Чума, мечется по коридору. Открыв дверь квартиры, кричит в след чекисту.
Аннушка. Заксирели тут за нашими горбами… Буржуи! Мать вашу! Будя и на нашей улице праздник!
Первым очнулся милиционер. Он хватает Аньку за шиворот, втаскивает ее в коридор.
Милиционер. Заткнись, дура!... Совсем спятила ведьма! Только лязгни мне хоть раз про инженера, я те все зубы повышибаю.
Анька убегает к себе в комнату. Милиционер обращается к Завдомкому и партийцу.
Милиционер. Это не МосЧК… это кое-кто повыше, так что давайте без полоскания… А эту дрянь я на неделю в бутырский свезу, а то начнет по пьянке про инженера болтать, всех вывезут и пикнуть не успеем…
Анька услышав слова милиционера, выбегает в коридор.
Аннушка. Роднянькие, та за че же энто мене-то?! Выдери мне язык, товарищ уполномоченный! (Анька пьяно убивается, падает на пол, высовывает свой язык.) Сашка ведь у мене на руках, малой ешо, как же енто?!
Милиционер деловито выхватывает из рук Аннушки бутылку самогона, заодно стряхивая ее со своей ноги.
Милиционер (более добродушно). Ладно, валяться-то! Живи пока, но предупреждаю тебя, Чума: еще раз, и поедешь телят пасти!
Аннушка. Как скажешь, благондетель! Вся я з-деся!
Милиционер (официально). Я тебе последний раз предлагаю
