честь?
Коровьев. Помощник профессора и его личный переводчик мусью Коровьев! Весь, так сказать, к вашим услугам, милейший Иван Савельевич! Распоряжайтесь мной, как вам будет угодно!
Варенуха. Пардон конечно имею, но вы случайно не в курсе где сейчас Степан Богданович?
Коровьев (с сожалением). Степан? Увы нет-с! Но точно знаю, дома-с его нет-с! Уехали-с.
Римский (ошалело). Куда?!
Коровьев. Сказали-с: за город кататься на машине.
Варенуха. К…Как? Как…кататься?.. А когда же он вернется?
Коровьев. Сказали-с, подышат свежим возудхом-с и венуться.
Варенуха. Понятно…
Коровьев. Быть может, что-то передать профессору Воланду?
Варенуха. Да, да передайте мусю, что выступление его сегодня в третьем отделении…
Коровьев. Слушаюсь, вспенепременно-с, всеобязетельно-с.
Римский. Это черт знает что такое!
Коровьев. Точно так-с.
Римский (на ходу). Я же говорил, никакая это не Ялта! В Пушкине открылась чебуречная «Ялта»! Уехал туда, напился и теперь нам оттуда телеграфирует! Негодяй! Ну, если это так, то это действительно полное свинство, которому-то и названия нет! Нужно ехать туда! И брать его там!
Варенуха и Римский уходят решительным шагом. Коровьев подскакивает к таксофону, набирает короткий номер.
Коровьев (подобострастно). Товарищ уполномоченный! Довожу до вашего сведения: двое в Пушкине… в «Ялту» точно так-с с ограблением! Известные бандиты. Вооружены, сам видел, у обоих пистолеты… Клички как? Гриша Римский и Иван Варенуха… Служу СССР.
Коровьев вешает трубку, крутиться вокруг себя, считает.
Коровьев. Ейн, цвейн, дерйн!
За кулисами слышны крики погони, милицейские свистки, выстрелы. На сцене, озераясь, появляется Михаил с букетом желтых цветов. Михаил ищет в карманах мелочь, но не находит ее, обращается к Коровьеву.
Михаил. Прошу меня простить, не одолжите монету позвонить…
Коровьев. Как же-с, как же-с, аван плизир, будьте любезны… Правда у меня одни серебряники… Не побрезгуйте.
Михаил. Нет, нет, спасибо…
Коровьев. А впрочем, таксофон барахлит и дает говорить без монеты… Вы попробуйте.
Коровьев тенью исчезает со сцены. Михаил один, подхоит к таксофону, набирает номер абонента.
Михаил. Здравствуй, Тася… Да, я, извини что поздновато звоню… Нет, нет, все в порядке… хотел сказать тебе, что вышла моя «Белая гвардия»… В «России»… Да твой экземпляр у меня… Завтра? Разумеется… Нет, нет, никаких проблем… В шесть на прудах в аллее…
Михаил дает отбой, набирает новый номер.
Михаил (Весело, измененным голосом с акцентом). Здравствуйте, это представитель американской кинокомпании «Уорнер Бразерс», прошу вас пригласить к аппарату знаменитого советского сценариста Микки Булгакова… (Смеется.) Да Люсик, это я! Кто!? Да что вы говорите - из самого ОГПУ пришли заказать либретто к балету «Феликс Дзержинский»? Нет? Ах, обыск! Ну, ну, пусть ищут, предайте, пожалуйста, товарищам из ОГПУ, бомбы у меня в письменном столе, а аэроплан спрятан на даче… (Пауза, и уже совершенно серьезно и даже испугано.) Ты серьезно? Славкин? Рвачев? Уполномоченный… С ордером… Конфисковали оба экземпляра, мой дневник? Не отпускай их! Я сейчас буду!
Михаил выбрасывает букет желтых цветов, убегает. На сцене появляется Воланд с Коровьевым. Коровьев хватает букет, нюхает его.
Воланд. Что там у тебя, Фагот?
Коровьев. Мессир, пахнет гадостью…
Воланд (с приятной интонацией). М-да… обыск дело тонкое…
Коровьев. Разрешите посчитать, мой господин? Ну разрешите!
Воланд. Что ты за существо такое? Все бы тебе считать, делить и умножать? Наслаждайся урбаной…
Коровьев припадает к асфальтовой дорожке, глубоко вдыхает запах асфальта.
Мессир (с иронией). Ну как?
Коровьев. Легче, значительно легче мой господин… Правда, смола у них жидковата… Бригадир битум на сторону продает… Моежт, ему посчитать?
Мессир. Ну, посчитай, посчитай, что с тобой сделаешь?
Коровьев крутиться вокруг себя волчком.
Коровьев. Ейн, цвейн, дрейн!
Через сцену двое в черном тащат бригадира дорожных рабочих под руки.
Бригадир. Ребяты! Я больше не буду! Гудрон мне для бабушки моей нужнон был! У нее радимчик, я ей голову мажу, а в асфальту я масла коровьего добавлял, чоб крепше был! Вы не имеете права! Я с Лениным бревно на субботнике носил! (С отчаянием затягивает песню «Наверх вы товарищи все по местам», затихает где-то за кулисами.)
Коровьев (растеряно). Ой! Мессир! Ошибочка вышла, товарищ-то с
Владимиром Ильичем на Красной площади надрывался… Может, я обратно
посчитаю? Хотя он все равно соврамши… Ну про масло коровье…
КАБИНЕТ СТАЛИНА
Сталин. Вас слушают… Ах, это ты Ягода… Кого ты хочешь? Нашего писателя Михо? Скажи, Генрих, ты хотел бы стать председателем ОГПУ? Тогда мы тебе не советуем этого делать, а вот провокатора Лежнева, пожалуй, можно было бы и арестовать… И мы бы даже тебе посоветовали его немножко расстрелять… А ты как думаешь? (Пауза.) Правильно думаешь. Что ты читал? «Страшную историю»? что, такая вредная вещь? Контрреволюция? Хм… Это интересно, я люблю контрреволюцию…. Я говорю: размножь и разошли всем членам политбюро… Чуть позже мы с товарищами обсудим этот вопрос… Пусть ознакомятся с точкой зрения современного писателя с периодом упаднического Ленинизма. Выполняй.
Из полумрака сцены появляется Воланд с букетом желтых цветов. За ним на сцене появляется Михаил с одной стороны, Тася в сопровождении мужчины с другой стороны сцены.
Воланд. …Не близок путь и не далек, неси же желтый свой венок,
к избраннику души и тела… Забудь себя… И лишь служи ему, как
господину своему…
Михаил (радостно). Здравствуй Тася…
Тася кивает в ответ.
Михаил. А мы вчера с Любой официально расписались…
Тася (равнодушно). Я рада за тебя… Люба, наверное, счастлива? Ты меня пригласил, чтобы сообщить эту радостную новость?
Михаил. Нет… Нет, конечно нет… Извини…
Вот посмотри, вышла «Белая гвардия»…
Тася (тепло, изумленно). Ой, правда! Мишка! Какой ты молодец!
Михаил. Я и сам не верил, что это когда-нибудь случится… Я подписал тебе экземпляр…
Тася листает журнал, останавливается.
Михаил. Нет, нет не здесь…
Тася (горько, со злобой). Посвящается Любови Евгеньевне Белозерской?!
Пауза.
Тася (возмущенно).Как это понимать? (Пауза.) Мне всегда казалось, что мы
все это пережили вместе… Что это я… Я все эти годы сидела около тебя,
когда ты писал! Грела тебе воду для ног, поила тебя чаем, вечерами ждала
тебя… пока ты натаскаешься со всеми этими! Как ты посмел так поступить?!
Михаил (виновато). Она меня просила…
Тася. Ну и что?!
Михаил. Я чужому человеку не могу отказать...
Тася (жестко). А своему, близкому?
Михаил. ...А своему могу...
Тася бросает журнал Михаилу под ноги.
Тася (обижено). Ну и забирай свою книжонку!
Тася уходит. Михаил подбирает журнал, бредет по аллее. На лавочках
сидят Воланд, Бездомный и Берлиоз.
Берлиоз (обращаясь к иностранцу). Да, да впрочем все это вполне вероятно! И даже очень возможно так и было! И Понтий Пилат и балкон и тому подобное… А вы один приехали или с подругой?
Воланд (грустно).Один, один, я всегда один.
Берлиоз (вкрадчиво). А где же ваши вещи профессор? В «Метрополе»? Вы где остановились?
Воланд. Я? Нигде...
Берлиоз. Как? А... Где же вы тогда будете жить?
Незнакомец (развязано). В вашей квартире...
На сцену, в автомобиле врывается Люба и ее поклонники.
Любовь. Микки! Поедемте с нами кататься! ... Мы в три счета домчим вас до вашей «Лысой горы»!
Один из поклонников. Дружище! Советую! Не пожалеете!
Любовь. Ну же! Решайтесь, Микки! Сегодня полнолуние, как вы любите!
Михаил. А если серьезно, Люба, куда ты собралась?
Люба. Я? Мы? На Ленинские горы, чем не ведьмин приют?
Михаил. Может быть, мы лучше домой пойдем? Я тебя и так целыми днями не вижу! Ты даже по телефону перестала мне звонить!
Люба. Вы сами мне запретили говорить дома по телефону!
Михаил. Люба, так не возможно, я ведь работаю, а твои часовые разговоры по телефону мешают мне.
Люба (возмущенно). Фу! Микки! Как это пошло! Вы ведь не Достоевский, и ваша невозможность работать ничего не изменит. Вы все равно пишете в стол, а мне не интересно ждать, когда вы случитесь.
Михаил увядает. Люба кружится в вальсе с одним из ухожоров.
Люба (насмешливо). Не ждити меня, Микки! Я уехала к Макке!
Люба вальсируя в толпе исчезает за кулисами (или уезжает с ухожорами на машине).
Михаил (зло, на ходу). Чтоб тебя черти взяли! Всю и сразу! Не Достоевский!
КАБИНЕТ СТАЛИНА
Сталин смотрит сверху, качает головой. Набирает номер телефона.
Сталин. Ягода, скажи нам, какая у тебя зарплата? Хорошая, да? А кому ты служишь? Правильно… А ты знаешь, что нашего писателя некоторые вертихвостки не уважают? Знаешь?! Знаешь и нам об этом не говоришь? Нехорошо… Что? Нас не интересует список ее поклонников. И твой список нас не интересует тоже. Мы тут подумали, посоветовались и решили, что будет лучше, если она больше не будет обижать Михо… Хорошо, думайте товарищ Ягода.
Сталин заканчивает свой разговор, смотрит вниз, на Волонда и компанию. Михаил снова возвращается к лавкам, где разгорается спор.
Берлиоз (кричит). И дьявола нет! Нет дьявола! Мы живем в стране атеистически настроенного разума! Нет Бога, нет дьявола! Все это предрассудки!
Воланд (вдогонку Берлиозу). Михаил Александрович, не прикажите ли
сейчас дать телеграмму вашему дяде в Киев? Аннушка масло уже
пролила...
Берлиоз вскакивает со скамейки, собирается идти то в одну сторону, то в
другую.
Коровьев (мерзким голосом). Турникет ищите гражданин? Сюда пожалуйте! Прямо идите и выйдите куда надо! С вас бы за указание на четверть литра… Поправиться… Бывшему регенту!
Берлиоз. Обойдетесь! Пили бы лучше абрикосовую и закусывали как
следует! А то развели здесь демагогию!
Берлиоз убегает, Михаил подходит к сидящему на скамейке Воланду.
Воланд (Михаилу). И вы то же не верите в дьявола?
Михаил пожимает плечами.
Михаил. Отчего же, очень даже верю. Раз Бог есть, как не быть дьяволу?
К Михаилу и Воланду подскакивает вездесущий Коровьев.
Коровьев. Токма прикажите, мессир.
Воланд делает ему разрешающий знак рукой.
Коровьев (радостно). Ейн, цвейн, дрейн!
Слышен скрежет трамвайных колес, крики, вопли толпы.
Некто невидимый. Она ему голову отрезала!
Бездомный вскакивает со скамейки, мечется по аллее.
Бездомный. Кто!? Кому отрезала?!
Невидимая толпа гудит.
Невидимый персонаж из толпы. Люська-комсомолка из трамвайного парка!
Бездомный оборачиваясь на Волонда, убегает за кулисы.
Воланд (к Михаилу дружелюбно). С вами приятно иметь беседу. Похвально молодой человек, что вы верите в то, что мы существуем, кстати, подумайте, неплохая тема для ваших опусов... Как там у Гете? Помните? ...Так кто ж ты, наконец!? Я ‒ часть той силы, что вечно хочет зла, но неизменно совершает благо!
Михаил потрясен.
Воланд. Очень приятно было встретить в этот чудный вечер образованного человека, я бы даже сказал, мастера этюдов и фантасмагорических историй.
Протягивает Михаилу руку для пожатия. Михаил отвечает ему рукопожатием. Воланд замечает в его руках журнал.
Воланд. Белая гвардия? Наслышан, наслышан. Говорят, очень даже… Не подпишете?
Михаил. К сожалению, этот экземпляр уже надписан… Другому человеку...
Воланд. Но ведь его
