сказки. Одно дело слушать сказки и трястись от страха в тёплом доме, а другое дело смотреть, как ликантропы с чавканьем поедают твоих товарищей. Тот ликантроп, которого фельдфебель подстрелил, вдруг перестал жевать свою окровавленную пищу. Он медленно повернулся в сторону лежащего на земле Йоханнеса, принюхался и облизнулся. Он же захотел свежего мяса – оформилась умная мысль в голове раненого разведчика – поэтому сразу и не убил меня. Сейчас он меня начнёт жрать заживо. В заднице видал Йоханнес такую героическую смерть за недоделанного фюрера нации. Йоханес вспомнил даже о Боге, о котором много лет не вспоминал:
- Господи, убереги меня от злой участи, отведи взор порождений ночи от меня.
Наверное, Господь отвернулся от плохого христианина, так как ликантроп никуда не делся. Сидел и внимательно принюхивался к фельдфебелю. Наверное, решал с какой стороны начинать жрать истинного арийца.
Здраво осознав, что его сейчас съедят, ополоумевший Зайдель стал оглашать округу мужественным визгом на высоких ультразвуковых частотах и резко героически выполнил расслабление сфинктера. Ага, когда тебя собираются есть живьём, то обгадится даже самый бравый вояка, ибо облик приближающегося к Зайделю ликантропа столь ужасен, что забудешь об этом австрийском ублюдке Шикльгрубере, отправившего их сюда на корм русским оборотням. Да пошёл он козе в трещину! Наши тела здесь для них вроде шведского стола. От убедительного визга тирольца, переходящего в ультразвук, чуть присели даже ликантропы и где-то вдалеке завыли волки, или это уже слуховые галлюцинации. Зайдель, захлёбываясь от ужаса и вытаращив глаза, орал, что расскажет всё, что знает; что Гитлеру капут вместе со всем вермахтом и люфтваффе; что он всегда голосовал за коммунистов и сам настоящий пролетарий, грудью стоящий за «Рот фронт» и весь мировой пролетариат, да и бабушка у Зайделя еврейка.
- Товарищ, не ешь меня, - орал в нос ликантропу Зайдель.
- Баварский волк тебе товарищ, - вдруг откуда-то сбоку послышалась немецкая речь чистого берлинского диалекта, а не на каком-нибудь диалекте австрийских козопасов.
Из-за ран, потери крови и ужаса от вида ликантропов, собравшихся его схарчить, Зайдель, наконец, потерял сознание. Димка же удивился, что почему-то стал понимать немецкую речь и сам что-то сказал этому раненому фашисту на немецком языке.
Улов состоял из трёх тяжелораненых и обгоревших фрицев, которым Димка даже не думал оказывать помощь. Сначала надо заняться ранами Нефёдова. Фашисты подождут, не сдохнут, а сдохнут, то земля им стекловатой. Чище воздух станет.
- Ыыхуу, - жаловался Нефёдов Димке, показывая на сочившуюся из плеча кровь. Юра пытался её слизывать, вот и вся самопомощь.
- Понятненько, - кивнул Димка, осмотрев рану товарища. Игрок достал восстанавливающую серую таблетку номер один и скормил её Нефёдову, потом подумал и скормил тому белую таблетку. Хуже точно не будет. Рану, перевязал бинтом, хотя знал, что скоро от этой раны и следа не останется.
Затем Димка скомандовал Кошкину и Нефёдову тащить раненых немцев в тыл, а сам остался у трупов собирать уцелевшее оружие и документы. Димка сам удивился, когда осознал, что начал командовать бойцами, а те беспрекословно ему повиновались. Документы, не считая карты, он не нашёл, зато нашёл у командира группы отличную карту местности, на которой позиции РККА командир довольно подробно нанёс.
Судя по жаркому утру, день обещал летний зной. Тучки куда-то разлетелись, поэтому небо представляло собой синюю бездну, и в этой небесной синеве невидимый жаворонок изливал на грешную землю свой непрерывный дрожащий звон. В воздухе чувствовалось что-то животворящее, раз эта птичка рассыпается в воздухе своими неугомонными трелями. Димка, с помощью особого зрения, приблизил взор к висящей в небе птичке, заливающейся в вышине колокольчиком. Птичке, замершей на одном месте в вышине, было решительно пофиг, что творится на поверхности земли – она в вышине оживляла обманчивую тишину знойного летнего дня. Димка привычно определил расстояние до птички и подумал, что убил бы её с одного выстрела. Но зачем? Пусть себе этот комочек жизни радостно встречает Зарю. Или жаворонок встречает Денницу - светозарного сына Зари? Кто его знает, почему в Высших сферах любят устраивать на Земле кровопролития. Или таким образом они стирают свои ошибки? Логика Высших сфер не подвластна разумению человека, живущему на Земле всего пятьдесят тысяч лет в виде якобы разумного существа. Выяснить, кто прав, а кто виноват в резне себе подобных, длящейся всё время от появления разумного человека, не представляется возможным. Один человек на белое говорит белое, другой на белое говорит, что оно чёрное. И кто прав? Скорее тот, кто на белое говорит, что оно белое. Увы, но в человеческом обществе прав тот, кто победит, а не тот, кто правильно говорит. А победить можно в случае, если у тебя под рукой найдётся больше атрибутов. Каких атрибутов? Всяких: здоровье, знание, оружие, решимость его применять, хитрость и тому подобное. Так что, Димка, давай не философствуй, а применяй свои фантастические атрибуты в войне. Как сказала Система – с улыбочкой, чтобы всё было красиво и как можно кровавее. Наблюдателям кровопролитие нравится. Может, с криком «Ура» ринуться сразу на Берлин и поймать фюрера? Мля, далековато придётся бежать, да и Система сама ограничила радиус игровой зоны. Придётся кровопролитие продолжать здесь, в конкретно этой локации.
- Кстати, о птичках, - ещё раз Димка посмотрел на заливающегося трелями жаворонка. – С двумя остальными командами разведчиков надо решать радикально. Игра намекает, что их надо обязательно изничтожить. Но, непременно с улыбочкой.
Димка изобразил улыбку, но она скорее походила на оскал ликантропа.
- Так вы товарищ Юсупов утверждаете, что немецкий разведчик успел рассказать вам, что на нашу сторону перешли ещё две разведгруппы противника? – пристально смотря на Юсупова, допытывался от него сведений прибывший утром вместе с Егоровым какой-то крепко сбитый капитан из полка, а то и дивизии. Капитан не представился. Егоров стоял тут же и мялся с ноги на ногу. Капитан даже в окопах щеголял военной выправкой. У мужика седина на висках, взгляд строгий: такой взгляд только у больших начальников. Скорее всего, это никакой не капитан, а маскирующийся под капитана высокий чин. Как ни жёг своим взглядом капитан рядового Юсупова, тот так и не задымился и не раскололся.
Юсупов, с лёгкой руки старшины Дубинина записанный в полиглоты, докладывал то, что ему велел говорить старшина.
- Так точно товарищ капитан, - уверенно докладывал боец. – Как я понял, он сказал: «Zwei Gruppen links und rechts». Эти слова я понял. Другие немецкие слова, что говорил пленный, я не понял, а эти понял.
Сколько ни пытался капитан ещё чего-нибудь выведать у Юсупова, тот только, как попугай, повторял пять немецких слов. Странно, что пленный вообще сказал что-то вразумительное бойцу Юсупову, потому что после оказания медпомощи, этот немецкий фельдфебель понёс такую околесицу, что никакие переводчики не могли понять, что он говорит. Немец, плача навзрыд, просил его живьём не есть, ведь он всё расскажет, что знает. А что он знает? Наверное, он или умом тронулся, или ловко имитирует сумасшествие. На любой вопрос радостно твердит «Я-я», да «Я-я»...мля, головка от поршня́. Утверждает, что готов к любому сотрудничеству, что переосмыслил всю свою жизнь, переступил стальную ограду гордости и отказался от прежних ценностей. Других пойманных немцев уже не допросишь, потому что умерли от ранений, не приходя в сознание. К нашим бойцам претензий тоже не предъявишь. Кто же знал, что немцы подорвутся на минном поле? Но, скорее всего они подорвались на собственных боеприпасах, а не на наших минах. При обыске, в вещах фельдфебеля нашли мятую бумажку с кроками местности, на которой отмечался путь их разведгруппы и путь остальных групп. Вся бумажка испещрена немецкими словами. Эта бумажка чуть обгорела и имела кровавые пятна. Наверное, фельдфебель пытался сжечь компромат, но, будучи раненым, не преуспел. Странно всё это. Почему фрицы проявили такой непрофессионализм? Не наши же бойцы, знающие всего несколько немецких слов, подсунули немцу эту бумажку?
Конечно, это не бойцы РККА подсунули компромат фрицу. Это Димка наскоро сочинил такую бумажку, чтобы хоть как-то помочь командованию с определением места расположения остальных разведгрупп.
Вскоре капитан и Егоров ушли, а Расих Юсупов отправился к Цаку, пожаловаться тому на нелёгкую солдатскую долю. С какого перепуга старшина назначил его полиглотом? Ещё, не дай Аллах, заберут меня в дивизию допрашивать пленных, а мне и здесь хорошо воевать.
- А кому сейчас легко? - словами Димки ответил ему Цак. - Ты мине скажи, если тибе есть шо за это сказать по-хорошему. Может ты, товарищ Юсупов, где-то нагрешил: устав не доучил или приёмы с винтовкой не все разучил. Вот судьба тибя и карает.
- Да какой я тебе грешник? – отмахнулся Юсупов. – Я в школе до войны работал. Скорее, я мученик, потому как школа тот ещё лабиринт с чудовищами, и чудовища никак не учителя. До войны я даже не грешил. На мою зарплату и не согрешишь как следует.
Сам Цак пребывал сейчас в некой прострации. Его даже ночные события не так взволновали, как собственное ухо, которое вдруг выросло на месте оторванного уха. Вот это фокус! Что это за секреты природы такие? Пойду к знакомым медикам копать под истину. Одну фигуристую медичку Мойша давно приметил и зауважал: молодец тётка – такую себе жопку отожрала, наверное, у медички хорошие зубы
Ранним утречком ефрейтор решил воспользоваться блатом с медиками, которым он вчера помогал ставить палатки. Его беспокоило раненое ухо, которое невыносимо чесалось – может его новое ухо изнутри жрут вредители, а Мойша и не ведает об этом.
Плотненькая тётка из медсанбата, куря беломорину, сняла повязку, осмотрела ранение и сказала:
- Хорошее ушко, розовенькое. И зачем его так сильно замотали бинтами?
- Чешется, – пожаловался Мойша медику.
- А ты его не чеши, - почему-то усмехнулась тётка.
Хорошо хоть Мойша догадался не ляпнуть, что вчера ещё у него этого уха не существовало - отстрелили нахрен враги. А то бы прослыл среди этой тётки паникёром и трусом. Мойша поблагодарил тётку и удалился в расположение взвода, утирая по дороге слезы радости, текущие по его небритым щекам.
Теперь, разговаривая с Юсуповым, он постоянно тёр новое ухо пальцами и улыбался дурацкой улыбкой. Юсупов, глядя на ефрейтора, понял, что и этот боец слетел с катушек. Да, у нас весь взвод вместе с приблудным Димкой какой-то странный.
- А я нормальный? – спрашивал себя Расих. – Сожри меня Иблис! Вон уже в полиглоты записали. Вписался, значит, в коллектив.
Система отследила, что ночной бой повысил рейтинг игрока на 0,06 процентов. За это полагаются плюшки. Но без фанатизма и суеты. Суета на локации нам не нужна. Система задумалась, и
