что желтые глаза птицы с укором уставились на него.
Желтые глаза на самодовольной морде совсем не гостеприимно поглядывали на меня. Повизгивая от боли, я с трудом выбрался из куста, который, явно заигрывая, цеплялся колючками и задумался в десяти шагах от входа в станцию. Птица временами склочно кудахтала, и, вспомнив легкость расправы со мной, я понял, что силой мне с ней не справится.
Здание станции представляло собой цилиндр с куполом. Позади я нашел единственное открывающееся окно, запертое автоматическим замком. Рядом на стене находились сканеры местности и широкое отверстие для сбора и анализа атмосферных осадков. Я решительно нырнул в него вниз головой и долго отталкивался от гладких стен ногами пока не вывалился в приемный бак. Крышка, конечно, оказалась закрытой, и я начал тужиться по пояс в воде, напирая плечами до тех пор, пока из последних сил не сорвал запор. Перегнувшись через край бака, я вывалился на пол комнаты и расслабился на некоторое время. Сердце возмущенно билось, дыхание не хотело успокаиваться, все тело саднило от царапин, и я тупо смотрел как по полу вокруг растекается большая лужа.
В комнате из-за полумрака трудно было что-то разглядеть, но похоже, что мой предшественник спасался отсюда бегством, все было разбросанно как попало, перевернутые стулья валялись посреди комнаты, а в углу твердела лужа липкого сока из опрокинутой банки.
Я открыл окно и выглянул наружу. Было явно высоковато, чтобы использовать окно как дверь. В кладовке нашлась складная лестница. Я закрепил ее на окне снаружи, а в комнате поставил стул, чтобы удобней было залазить через окно. Оставалось перетащить кучу вещей.
Путаясь в длинной и прочной как проволока стелющейся траве, я начал переносить свои вещи на станцию. Какое-то большое травоядное со ржавымии пятнами на бархатных боках как привязанное следовало за мной, задумчиво пережевывая на ходу длинные стебли, обломанные мной при ходьбе, и доброжелательно мычало. Настолько, что я подумал нагрузить его и взвалил на холеную спину тяжелый моток кабеля. Животное с таким упреком посмотрело на меня, что я почувствовал неловкость. Оскорбленно вздохнув, оно взбрыкнуло, сбросило кабель и, не взглянув больше в мою сторону, ушло в степь. Я чуть было не извинился вслед.
Втащив через окно последний груз, я с наслаждением расслабился на стуле. Вечеров здесь не бывает, учитывая вечно не заходящее светило. Хотелось есть и спать. Полбанки сока восстановили мой мир. Я завесил окно от света и улегся.
Проснулся бодрым, допил сок, пригубил из новой банки и замечтал побыстрее навести порядок на станции в назидание последующему сменщику. Вытащил автоматическую передающую установку наружу. Не найдя подходящего кабеля, смастерил жгут из подручных проводов, который протянул из станции к передатчику. Я подал пульсирующий ток, в циклы которого производилась передача уплотненной информации. Теперь осталось подключить систему датчиков.
Наконец, радостный от выполненного долга, я вернулся к станции. Птица у двери больше не держала на меня зла и тихо кудахтала над своими яйцами. Я безнаказанно прошел бочком совсем рядом и позади станции столкнулся с желто-ржавым животным, которое, пуская слюни, тянуло морду к моему самодельному жгуту, приняв его, видимо, за новый вид травы. Я предостерегающе заорал. Животное испуганно отпрянуло, укоризненно посмотрело на меня и сделало вид, что заинтересовано особенностями работы передатчика. С кряхтением я пролез через окно в комнату. Над початой банкой с соком деловито вился неожиданно большой рой крупных насекомых. С возмущением я принялся гонять их какой-то тряпкой, но через мгновение сам резво уворачивался от обозленных тварей, на ходу хватаясь за укушенные места. Взбесившаяся стая преследовала меня по всей станции и скоро воцарился знакомый мне беспорядок. На пол полетела банка с остатками сока, кажется ровно на то же место, что ее предшественница, и я проворно выскочил в окно, тут же захлопнув его за собой на автоматический запор.
Медленно сполз по лестнице на дрожащих ногах и стал свидетелем того, как рыжее животное с наслаждением сомкнуло свою чувственную пасть на силовом жгуте. Как только была прокушена изоляция до сверхпроводящей нити с гигантским электротоком, челюсти судорожно защелкнулись и тварь радужно засияла. Раздалось завораживающее членораздельное мычание, из ноздрей вырвалось облачко сизого пара и все большое тело начало ритмично сокращаться в такт пульсациям передатчика. Вытаращенные глаза западали и выпучивались, и было похоже, что в эфир посылает импульсы не передатчик, а эта тварь. Я изо всех сил рванул жгут и освободил от мук животное, которое, не думая о благодарности, бросилось сводить со мною счеты. Мы побежали наперегонки вокруг станции. Меня спасало то, что грузному телу труднее было описывать маленькую окружность - его все время заносило тяжелым задом. Мы делали оборот за оборотом, каждый раз все больше раздражая птицу в гнезде. Наконец она вспылила, в ярости выскочила из ниши и, вся взъерошенная встала, поджидая, когда я подбегу. Везде росли бескрайние кусты и мне осталась одна дорога - в сторону посадочной площадки, куда я и припустил.
За мной гарцевало животное, высоко подкидывая зад, выбивающий клубы оранжевой пыли, за ним, клокоча неслась птица, аэродинамично помогая себе рудиментарными крыльями, а сверху спускался посадочный модуль. Как только он коснулся земли, открылся люк, и я нырнул в его спасительный зев. Дверь за мной захлопнулась, последовали два могучих удара от врезавшейся со всего хода туши животного и, второй, более мягкий, со скрежетом когтей по обшивке. Меня приняли дружеские руки.
Я удивился, как они догадались прилететь ко мне на помощь. Оказалось, что это у них старый аттракцион и настолько уже выверенный по времени, что каждый раз разворачивается строго по одному и тому же сценарию. На Земле в таких случаях принято говорить: "Без обид, старик!".
Вот теперь можно спать.
Мне не было так уж смешно, но я зачарованно улыбался, а Вася и Вера тонко поскуливали по ходу рассказа Смешнее было то, как прикольно они это делали.
- Да я бы убил их! - выдал вдруг я, - Что за тупое развлечение? Или они билеты продавали на зрелище? Неужели ты, Джон, остался доволен и совсем без обид? - удивился я.
- Знаешь, я сам порадовался шутке, да еще в качестве участника, испытавшего экстрим и огромное облегчение, когда меня спасли!
- То есть вы настолько добры и незлопамятны, что такое считается классной шуткой?... Интересное и даже поучительное для нас дикарей качество, но это уже совсем не Шекли! - полемически сиронизировал я и замолк потому, что Бездна сжала мою руку. Но это же меня и вдохновило:
- У нас на Земле есть анекдот. Медведь слышит громкий стук и отчаянные крики. Что такое?! Озирается и видит - заяц вопит. Положил на рельс лапу, бьет по ней молотом со всей дури и вопит от боли.
На самом деле, я недопустимо подменил в анекдоте лапой более уместный орган, просто не посмел сказать при Бездне.
- Медведь спрашивает, ты чего заяц так над собой издеваешься? А заяц чуть отдышался и говорит, что вовсе не издевается, а наоборот, когда промажет, испытывает невероятное счастье.
- Ооо... - только и сказал Джон, что-то сопоставляя, а Бездна чуть сильнее сжала мои пальцы.
Уже не помню, что еще было сказано, но все колко и многозначительно, а сплетение наших пальцев полностью владело моим внимаем. Так мы и уснули. Без формулы радужных снов.
Утром Джон подкараулил, когда я открыл глаза и витиевато поздравил меня с днем рождения. Офигеть... я и сам про него как-то забыл, а тут - инопланетянин поздравляет. Как же это круто! Но ведь я никому не говорил...
Бездна вылезла из скафандра и принялась дергать меня за уши, крича, что это - земной обычай. Вася тоже хотел было добраться до ушей, но их ему так и не досталось.
Оказалось, что Гена после моего исследования определил не только дату родовых изменений, но какие во мне притаились предрасположенности к нарушениям здоровья, некоторые из которых вовсю уже расцветают. Мне объявили, что в день рождения подарят безупречное здоровье.
На модуле другие инопланетяне так же тянулись к моим горящим ушам.
События развивались для меня стремительно. Гена деловито сообщил, что "сейчас мы тебя починим". Я доверчиво отдался ему, предупредив на всякий случай, что сердце у меня находится с левой стороны. Гена фыркнул и указал мне на знакомый стол.
Очнулся я от жары. Сердце мощно колотилось в груди и, казалось, кровь промывает даже кончики волос. Где-то рядом довольным голосом выводил инопланетные арии Гена, с видом только что удачно починившего электробритву. Я лежал, боясь шевелиться после операции, пока Гена дружески не хлопнул меня ладонью по животу и не предложил пойти завтракать. Я действительно был голодным как медведь после спячки, но сначала меня сводили в душ.
Тонкие струи теплой воды, бьющие со всех сторон, упруго массировали кожу. Состав воды все время менялся - это чувствовалось по ароматным запахам. В последних струях воды возникает вещество, делающее кожу упругой и эластичной. Затем теплый бриз с ультразвуком за считанные секунды осушил кожу.
После завтрака Джон спросил меня, сколько времени нам потребуется на восхождение. Я прикинул возможности и решил, что двух дней точно должно хватить. Мы договорились выйти завтра с утра. Вызвались Федя, Шурик, Вася, Вера, Гена и, конечно же, Бездна.
Целый день мы тренировались. Совершали пробные подъемы и спуски. Даже залезли на гребень и затащили туда почти весь груз, включая палатку.
В первый раз я ночевал в модуле, в индивидуальной капсуле, и на этот раз без сказки, учитывая предстоящий ранний подъем.
Ранним утром, когда небо еще оставалось звездным, но уже посветлело, позавтракав, мы перешли ледник и полезли на гребень. Здесь все казалось уже знакомым. Камни, которые могли бы осыпаться, сделали это вчера из-под ног Шурика. Склон был крутой, но мы преодолели его, может
