какой-нибудь объедок. В любом случае хозяин лотка отвлекался, и я ухитрялся стащить что-нибудь. И сразу давал деру.
Я люблю морковку. И таскать ее мне часто помогали, сами того не подозревая, воробьи. Обычно они садились на мешок с семечками и клевали, а торговки, которые помимо семечек торговали еще и овощами, начинали сгонять их с мешков. Вот глупые. Можно подумать воробьи у них много семечек съедят!
Я внимательно следил за воробьями и торговками, и как только торговка отвлекалась, подлетал, хватал морковку, а то и две, и мчался сломя голову в укромное место. Там меня поджидал Рыжий, мы делили с ним добычу и снова выходили на охоту. Все изменилось в одночасье.
В тот день у лотка я учуял знакомый запах. А потом и голос услышал. Я бросился за этим голосом и запахом. Мне пришлось сновать между многочисленными ногами.
Я летел как снаряд, но все-таки не успел. Фигура старика мелькнула на другой стороне улицы и скрылась среди прохожих. Пока я перебегал улицу, старик подошел к остановке и сел в подошедший автобус.
Я пытался бежать за автобусом, но конечно не догнал. Где-то сильно грохнуло, но я не обратил внимания. Я долго бродил по улицам, силясь уловить знакомый запах, а когда вернулся к рынку, то увидел, что от него остались одни головешки.
Рынок был окружен людьми с палками, такими же, как у тех, на живодерне. Я уже знал, что эти палки называются оружием. Противно пахло дымом и гарью. Собак нигде не было.
Я всю ночь пробегал по пепелищу, но так никого из них и не встретил. Под утро я наткнулся на нескольких погибших собак. Рыжего среди них не было.
Я несколько дней просидел около пепелища, поджидая Рыжего, но он так и не появился. И я ушел с этого места.
***
Я снова устроился в теплотрассе и оттуда делал вылазки, то на окрестные мусорки, то к магазинам.
Я, конечно, попрошайничать не люблю, уж в самом крайнем случае, когда совсем есть нечего. Но, иногда помойки оказывались пусты, так что, случалось, приходилось и к магазинам. У магазинов можно было что-нибудь выпросить.
Я заметил, что охотнее и чаще всего угощают собак старушки. Они расщедриваются на кусочки колбасы, копченую рыбку, булочки, печенюшки. Поэтому, я очень хорошо отношусь к старушкам с большими сумками.
Я обычно тычусь носом в сумку и с шумом втягиваю в себя воздух, а потом заглядываю бабулькам в глаза. На большинство старушек, это действует безотказно. Они тут же начинают рыться в своих чудно пахнущих кошелках и обязательно, хоть чем-нибудь покормят.
Ребятишки тоже неплохо угощают, но они обычно ограничиваются кусочком шоколадки или мороженки. Но, все равно я детей люблю больше, даже больше, чем старушек с сумками. Когда я вижу детей, то сразу же начинаю вилять хвостом и выказывать свое самое лучшее расположение. Я почему-то тоже многим нравлюсь. Может быть поэтому, меня почти все угощают.
Я нашел один хороший способ. Надо подойти к жующему человеку, сесть напротив и внимательно смотреть в глаза. В большинстве случаев это действует безотказно, люди не выдерживают взгляда и обязательно делятся съедобным. Но не всегда.
Однажды я долго гипнотизировал взглядом одного сидящего в открытом кафе человека. Он ел с большим аппетитом, постоянно бегал к прилавку и покупал беляш за беляшом. Огромное количество съел. Я в упор смотрел на него, он смотрел на меня и не переставал работать челюстями. Я уже начал истекать слюнками и тихонечко взвизгнул. Он протянул мне промасленную бумажку.
Так что, на кого попадешь. Большинство все-таки угощают.
Самые жадные – это молодежь, никогда ничего не дадут. Идут, едят пироженки всякие, сосиски в тесте, чипсы и прочее, а что не доедят, в мусорку бросят, нет, чтобы собачку или кошку какую угостить.
С точки зрения собаки, такая жадность вообще не понятна, ну что им, жалко, что ли, немного еды для собаки, ну самую капелюшечку.
И вообще, я не самого лучшего мнения о некоторых людях. Бегут, кричат, ругаются. Мне несколько раз доводилось видеть людей с самых неприглядных сторон.
И вот что странно, по одиночке, они почти все нормальные, но, стоит им сойтись вместе…
Я замечал, что они готовы друг другу глотки перегрызть из-за какой-нибудь ерунды, предают друг друга, грызутся между собой, как самые бешеные собаки.
Бродяги устраивали потасовки из-за этой мерзкой вонючей водки, забивали друг друга. Или толпой наваливались на одного.
Да что бродяги, сколько раз я видел, как разъяренная толпа отнюдь не бомжей набрасывалась на каких-нибудь мальчишек, заподозренных в воровстве, или обрущивала свой гнев на любого встречного чем-либо не угодившего ей. Друг к другу они относятся даже хуже, чем к собакам. Честное слово, нравы у нас собак лучше, чем у людей.
Лично у меня отношение к людям самое противоречивое, как и у всех собак. Одних я сторонюсь, к другим сразу же проникаюсь симпатией.
Люди разные: добрые, веселые, злые, усталые, равнодушные. Всякие. Но все равно мы хорошо к ним относимся, во всяком случае, к отдельным их представителям.
Без людей мы не можем, хотя и делаем вид, что сами по себе. И каждый из нас мечтает заполучить хозяина. Хозяин, он всегда самый лучший, он не такой как все.
А еще я знаю, есть такие люди, к которым всегда липнут все кошки и собаки. Они безошибочно распознают этих людей в толпе. Сразу направляются к ним и готовы следовать за ними по пятам. Мне тоже несколько раз встречались такие люди. Но, к сожалению, их не много.
Вобщем, я снова столовался на мусорках. Но теперь было очень голодно. Люди разъехались по дачам и курортам. Школы летом не работали, пришкольные лагеря закрылись, и богатых отбросов на мусорках не было.
Я совсем оголодал. Иногда удавалось найти черствый кусок хлеба или кусочек оброненной печенюшки, и часто это была вся пища за целый день. Люди угощали с большой неохотой. Мне постоянно хотелось есть.
И однажды у магазина я увидел малыша, сидящего в коляске. В руках малыша была булочка. Он смотрел на меня, улыбался и лопотал что-то на своем малышовском языке. Я подошел совсем близко к малышу. От булочки исходил умопомрачительный запах.
Малыш продолжал лопотать и махал булочкой перед моим носом. Я решил, что он хочет меня угостить, и осторожно взял булочку из рук мальчика. И вдруг малыш истошно закричал. Я так испугался, что уронил булочку.
Прибежала молодая женщина. Вытащила малыша из коляски и стала ласково уговаривать.
– Булочку уронил? Ничего, мы эту булочку сейчас собачке дадим, а Мишеньке печенюшечку, – и она сунула печенье малышу в руку.
Малыш перестал плакать и снова потянулся ко мне. Печенье выпало у него из руки, малыш снова заплакал. Я взял печенье в зубы и протянул малышу. Малыш засмеялся. Я завилял хвостом, показывая, как рад встрече.
Говорят, что собачья улыбка в хвосте. Моя «улыбка» ходила ходуном от одного бока к другому.
– Ах ты, лучший друг всех детей! – сказала женщина, – чей ты, песик? Хотя, что я спрашиваю, ясно, что ничей. Ну, пошли, придумаем что-нибудь.
И она поманила меня за собой.
***
Теперь я жил в настоящей квартире. Меня вымыли в ванной со специальным собачим шампунем, расчесали шерсть.
У меня было свое место, каждый день я получал суп и кашу с косточкой. Мою шею украшал ошейник, а на дверном крючке висела цепочка для прогулок. На ошейнике было написано мое имя. По улицам я гордо вышагивал рядом с хозяйкой, строго следя за тем, чтобы к малышу не приблизился никто чужой.
Я играл с малышом, лаял, если кто-нибудь подходил к нашей двери и почти забыл, что еще совсем недавно жил на улице. По вечерам, когда хозяйка садилась в кресло и раскрывала книгу, я ложился у ее ног или забивался под кровать малыша. И на свете не было собаки счастливее меня.
Теперь я вспоминал старика все реже и реже. Хозяйка была добрая и заботливая. И я платил ей верностью. Иногда мы втроем садились на ковер и катали мяч. Малыш тянул меня за шерсть, ползал по ковру, раскидывал игрушки и требовал, чтобы я их ему подавал. И все мы были абсолютно счастливы.
Хозяйка стала учить меня командам. Я уже знал все эти «сидеть», «лежать», «рядом» и не понимал, почему она так довольна. Иногда к ней приходили гости, две ее институтские подруги. Они приносили с собой тортик и мне от него, конечно, тоже кое-что перепадало.
Я каждый день видел себя в зеркало, и всякий раз удивлялся: на меня смотрел крупный сильный щенок, лохматый, с блестящей черной шерстью, большими пушистыми ушами и все теми же сливовыми глазами.
Почему-то, всем нравились мои уши, они были большие и треугольные, как у овчарки, но торчали не на самой макушке, а ближе к краям головы. И за эти пушистые уши каждый норовил меня погладить. Мне казалось, что я почти взрослый пес. И я себе определенно нравился. И мне нравилось так жить.
Я окончательно уверился, что каждый бездомный пес в душе мечтает стать хозяйским. Поэтому, с такой надеждой и доверием заглядывают собаки в глаза каждому встречному, с такой радостью бросаются навстречу тому, кто, по их мнению, может стать хозяином.
Честно сказать, собаки в способности стать хозяином, подозревают каждого. И как они бывают разочарованы, когда их возможный хозяин проходит мимо. Мимо меня на этот раз не прошли, и, уже поэтому, я был неописуемо счастлив. Я даже понемногу стал забывать старика.
У хозяйки было много чего интересного. В книжных шкафах полно книг, на полке кораблик с парусами. Но самым замечательным была корзина, в ней лежала целая куча мячиков и резиновых игрушек, которые можно было так здорово грызть. А еще, у нее была коллекция монет. Я видел, как иногда она задумчиво их рассматривала.
Однажды подруга сказала ей: «Продала бы ты эту коллекцию от греха подальше. А то, у меня один ею интересовался. Откуда только узнал».
– Что ты, – удивленно взглянула на нее хозяйка, – это же коллекция Леши. Он приедет, что я ему скажу?
– Ну, как знаешь, – пожала плечами подруга.
Через несколько дней, в квартиру позвонили. На пороге стоял молодой человек, прилично одетый, но он мне почему-то не понравился. И я тихонечко зарычал.
– Здравствуйте, – сказал молодой человек, – я из милиции. Нам стало известно, что вы продаете коллекцию монет.
И он протянул хозяйке удостоверение. Хозяйка взглянула в корочки и пригласила его войти.
– Да ничего я не продаю. И коллекция это не моя, а мужа. Да и нет в ней никакой ценности, чтобы продавать.
– Вот и хорошо, – обрадовался человек, – мы берем на учет всех коллекционеров, поставим вам сигнализацию, и можете больше не беспокоиться о своих ценностях.
– Да нет в ней никакой ценности, – еще раз повторила хозяйка.
– Вы позволите взглянуть?
– Пожалуйста, – она вытащила из шкафа альбом с монетами и протянула человеку.
Он полистал альбом, спросил, где хозяин коллекции и, получив ответ, достал бланк, заполнил его и сказал: «Распишитесь вот здесь. Теперь вы под охраной милиции. Возможно, скоро вам поставят сигнализацию, ждите». Попрощался и ушел.
Мне не понравилось, что хозяйка пригласила его в дом, и когда он уходил я даже пару раз гавкнул.
Хозяйка засмеялась: «Охранник ты наш!» и погладила меня по голове. Но потом она задумалась и позвонила по телефону:
– Привет, ты не знаешь, коллекционеров берет под свою охрану милиция? Узнай, ладно.
Но никто больше нас по поводу
