Родственные души

"Еще бы!" — подумал Эдвард. — "Вряд ли кто в этой деревне вообще обучен грамоте!"


  Эльза не приходила к нему по ночам, но он знал — она ждет его. Она отдавала инициативу ему, как мужчине. Эдвард с нетерпением ждал ночи, которая откроет ему двери в ее постель на медвежьей шкуре. Он жил мыслью о следующей ночи после предыдущей. Как было прекрасно запутаться в этих пахнущих цветами волосах, целовать эти губы с привкусом лесных ягод! Ощущать рядом тепло ее тела.
  На следующий день Эдвард решил попробовать нарисовать портрет своей любимой женщины и попросил Эльзу немного попозировать ему.
  Эдвард никогда толком не пробовал рисовать, но только что открыл в себе талант художника. Портрет Эльзы получился довольно реалистичным. Женщина в лучах заката, как спустившаяся на землю богиня, с растрепавшимися от ветра волосами, с морщинами на лбу... И каждая черточка ее лица была прекрасной, даже самая глубокая морщинка!
  — Как красиво получилась! — воскликнула Эльза.
  — Это ТЫ бесподобна, — ответил Эдвард. — Ты вдохновляешь меня.
  Эдвард подумал, что как женщине, Эльзе было приятно получить какой-нибудь подарок, а особенно от любимого мужчины. Из своей сумки он достал изумрудное ожерелье очень дорогой работы. Для обывателя это были всего лишь зеленые камешки. Эдвард отлично знал, что дорогого подарка Эльза не примет, поэтому он подарит ей это ожерелье, как обычную побрякушку. Кто бы мог знать, что за эту побрякушку можно было купить богатый дом!
  При виде подарка, знака внимания от любимого, глаза Эльзы засияли, как изумруды, висящие на ожерелье. В ответ она наградила его крепким поцелуям.
  Эдвард отметил в своих путевых заметках, что лучшее время его жизни — это годы, проведенные с Джузеппе, и месяцы, проведенные в хижине Эльзы.
  Эдвард не представлял, как будет жить без нее, но знал, что скоро должен уехать. Эта жизнь не для него. Здесь слишком спокойно и однообразно, хотя мило и гармонично. Спокойно? Он усмехнулся, вспомнив о волке.
  Эдвард знал, что он не предназначен для такой жизни, он не сможет всю жизнь прозябать в одном и том же месте, пусть даже таком живописном. До рассвета молодой человек твердо решил покинуть деревню.
  Эльза не знала, что эту ночь она проводит с возлюбленным в последний раз. Эдвард  плакал на ее плече, а когда она спрашивала его, что случилось, он отвечал, что вспомнилось кое-что грустное.
  Он был в эту ночь особенно нежным и страстным. Его поцелуи не давали Эльзе заснуть, а ее волосы были мокрые от его слез. Как только женщина, утомленная его ласками, заснула, Эдвард начал одеваться. На столе он оставил приготовленное заранее письмо для Эльзы, в котором говорилось:
  "Дорогая Эльза! Я слишком влюблен в тебя, но, наверное, поступаю, как последний негодяй и трус, у которого не хватило смелости сказать это тебе в лицо, и который подло бежит...
  В свое оправдание хочу сказать, что ранее предлагал тебе уехать со мной, но ты отказалась. Смею заметить, что я отношусь к тому редкому типу человеческой личности своего сословия, которой по большому счету, плевать на мнение окружающих. Твой возраст и безграмотность не стали бы преградой для нашего чувства. Жить здесь вечно я также не могу, ибо привык к совершенно другой жизни.
  Ожерелье, что я тебе подарил, стоит на самом деле бешеных денег. Если когда-нибудь тебе они срочно понадобятся, можешь поехать в город и заложить его в любом ломбарде. Если же нет — оставь, как память обо мне. Я, повторюсь, слишком влюблен в тебя. Мне больно все это писать, я плачу... Прости, твой Э"...
  И он действительно плакал. Все, что останется ему от Эльзы — это воспоминания и портрет прекрасной женщины, обрамленной лучами заходящего солнца.
  Эдвард баловал себя надеждой, что когда-нибудь вернется сюда и уговорит Эльзу  уехать с ним, хотя, в глубине души чувствовал, что они больше никогда не увидятся.
  Когда Эдвард миновал деревню, ему в голову пришла внезапная мысль: возможно, даже вероятнее всего, что Эльза не умеет читать! Она не прочтет записку и воспримет его уход как подлый побег! Эдвард очень страдал, думая об этом. Как хорошо никого не любить. Как хорошо не быть к кому-то привязанным.





                                    2


  Боль от утраты Эльзы точила душу. Эдвард старался как можно меньше думать о ней.
  Он добрался до столицы и решил пожить по-человечески.
  Он остановился в самой дорогой гостинице, привел себя в порядок, купил роскошную одежду. Как было приятно без излишней сложности привести себя в порядок! Просто отдохнуть, устроившись в удобном кресле. Просто почитать книгу за бокалом легкого игристого вина. Как давно не видел Эдвард этих удобств, более чем полгода скитаясь отшельником в поисках себя! Он отдыхал, наслаждаясь роскошью, не отказывая себе ни в чем, балуя себя как только возможно.
  Один раз Эдвард услышал, что в городе намечается оперный концерт. Как всегда хотелось Эдварду просто побыть обыкновенным слушателем из зала, ценителем искусства... Что теперь помешает ему, когда Лабертино умер?
  Одевшись, как в самый лучший праздник, Эдвард отправился в Оперу. Радовало то, что все эти напыщенные дамы и кавалеры были ему незнакомы, а они не знали его. Он чувствовал себя никому не известным человеком, сидящим в зале. Это было весьма приятное ощущение.
  Голоса певцов были яркие, броские, каждый был уникален по-своему и Эдвард с удовольствием слушал их.
  Наконец, на сцену вышел конферансье:
  — Дамы и господа! На этом наши сюрпризы не закончились, а вот самый главный из них — в зале сидит сам Лабертино, прибывший из Италии! — человек указал пальцем на Эдварда. Эдвард побагровел от возмущения, когда десятки глаз уставились на него.
  — Вы меня с кем-то путаете, любезный! Я не тот, о ком вы говорите! — вскричал Эдвард.
  — Полно же, господин Лабертино, я прекрасно понимаю, что не имел никакого права рассекречивать вас, прибывшего сюда инкогнито, но все мы большие почитатели вашего таланта. Разве мы можем упустить возможность послушать вас!
  — Да, да, точно! — прокатился шепот по залу. — Мы хотим слышать!
  — Я хочу сделать вам  заявление... Я не умею петь! — сказал Эдвард.
  — Полно-те, друг мой, не скромничайте! — продолжал навязчивый господин. — Я сам лично присутствовал в Неаполе на вашем концерте. У вас непревзойденный голос!
  — Что вы такое говорите! — возмутился Эдвард. — За меня пел дублер!
  — Прекращайте ерничать, мы просим вас на сцену!
  Зал поддержал его речь дружными аплодисментами.
  Эдвард вспомнил тот момент из детства, когда едва ли не из-под палки отец заставлял его петь, а он начал кривляться, изображая, что у него нет ни слуха, ни голоса. Сейчас он решил повторить этот же маневр. С загадочной улыбкой Эдвард прошел на сцену. Он смотрел на десятки глаз, устремленных на него в ожидании неслыханного шедевра. Как жаль их всех разочаровывать! Эдвард "запел", исказив голос настолько, что сам испугался. Так скверно не пел даже тот артист из бродячей труппы. По залу прокатился ропот возмущения.
  — Я предупреждал вас, что у меня нет голоса! — сказал Эдвард. — Да, я Лабертино, но все это время за меня пел дублер, знайте это! Пусть знают все!
  Он спустился со сцены, а зрители в зале молчали, не в силах оправиться от шока.
  Эдвард был собою доволен. Он отомстил Голосу. Пусть ходят слухи, что Лабертино — бездарность, так ему и надо, этому выскочке!
  Еще одно неприятное обстоятельство — на пути встретился Карло. Этот человек, будто зверь, шел по его следу. Что ему было нужно, Эдвард до сих пор не мог взять в толк.
  Этот полоумный пытался схватить Эдвард за руки и поцеловать.
  — Прекратите немедленно! — вскричал Эдвард, пытаясь избежать позора. А чтобы действительно избежать позора, ему придется устроить Карло маленькую аудиенцию.
  — Знаете, я начинаю вас ненавидеть! — сказал Эдвард, когда они скрылись от посторонних глаз.
  — Значит, мои труды не прошли напрасно, — ответил Карло. — Ненависть — очень сильное чувство.
  — Я не знаю, что вам еще такого сказать, чтобы вы перестали преследовать меня! У вас совсем нет гордости! Вы снова бегаете за мной после всех тех гадостей, что я наговорил вам в прошлый раз.
  — Только глупец озабочен подобными вещами, — философски ответил Карло.
  — Ваша нелепая страсть ко мне отвратительна! — раздраженно сказал Эдвард. — Я уже уведомлял вас ранее, что не питаю пристрастия к мужскому полу.
  — Я тоже не питаю к нему пристрастия, — ответил Карло, поправляя манжет на рубашке. Мои чувства к вам сугубо платонического характера.
  "Ах ты ж лживая крыса!" — подумал Эдвард. — "Я выведу тебя на чистую воду!"
  — На что вы согласны за ночь со мной? — неожиданно спросил Эдвард.
  Глаза Карло вспыхнули.
  — На все, — ответил он, не сводя с него глаз.
  — Только что вы говорили, что не питаете пристрастия к мужскому полу! — гневно ударил кулаком по столу Эдвард.
  — Да, не питаю, и не отказываюсь от своих слов. Это...  другое... вы для меня больше, чем мужчина... вы... не поймете...
  — Значит, вы утверждаете, мерзкий развратник, что за ночь со мною согласны на что угодно?
  Эдвард начал презрительно хохотать.
  — Да, утверждаю, — холодно ответил Карло.
  — Ух ты! Неужели ночь со мною так дорого стоит? — продолжал Эдвард. — Интересно, стоит ли ночь со мною вашей никчемной жизни? Как вы считаете? Согласны после проведенной со мной ночи пустить пулю себе в лоб?
  Эдвард издевательски хохотал.
  — Да, согласен, — спокойно ответил Карло, будто бы речь шла о ничего не значащих вещах.
  Эдвард прекратил хохотать и уставился на него.
  — Дело в том, что я вам не верю!
  — Дело ваше, — отвечал Карло. — Мне в этой жизни больше нечего терять, она подходит к концу. Если вы перед моей смертью подарите мне счастье раствориться с вами — это будет наивысшей наградой.
  — Раствориться с вами! — воскликнул Эдвард. — Вы бы слышали себя со стороны! И все равно вы нагло лжете! Вы не пустите пулю себе в лоб, я больше чем уверен. У вас не хватит силы духа, но хватит здравости мозга.
  — Могу написать обязательство в письменном виде и заверить бумагу, — ответил Карло.
  — Перепишите на меня все свое имущество до последней копейки, — требовательно сказал Эдвард. — В случае, если вы откажетесь пустить пулю себе в лоб, все ваше состояние будет принадлежать мне, а вы пойдете по миру.
  Ни один мускул не дрогнул на лице Карло.
  — Я согласен, — еще более спокойно сказал он. — Скоро бумаги будут у вас. Я готов купить двенадцать часов своего счастья, даже, если они будут последними в моей жизни.
  Карло откланялся.
  Эдвард пожалел, что заключил пари. Этот сумасшедший готов на все.
  Оставалось надеяться, что здравый смысл все же возобладает над глупостью и Карло навсегда пропадет из его жизни.





                                  3

  Через некоторое время Карло разыскал Эдварда в гостинице и принес ему бумаги, заверенные нотариусом, где все было разложено по полочкам и говорилось, что в том случае, если Карло будет жив, все состояние до последней копейки перейдет... имя и фамилия указаны не были по той простой причине, что Карло их не знал.
  — Можете вписать туда свои инициалы, инициалы вашей любовницы, или кого сочтете нужным, —