Борре, был в ближайшем уездном городе на базаре. Поединок был удар на удар в корпус с бойцом из Астрахани, неким Демьяном, по прозвищу Копыто. Прозвище досталось ему из-за сокрушительного удара открытой ладонью в лоб противника.
Ставки были сделаны, брошена монета, по итогам Копыто бил первым. Однако удар в грудь Ефима не привёл к желаемому результату, тот только покачнулся. Теперь пришла очередь Ефима, он саданул Демьяна сбоку по рёбрам, но тот устоял.
Теперь Копыто нанёс удар Ефиму в область сердца. Плотник еле сдержался от падения, в глазах потемнело. Опять бил Ефим. В этот раз он ударил кулаком точно в центр груди оппонента. Демьян пошатнулся, рухнув на площадь. Довольный барин заработал свою сотню, дав Ефиму рубль на кабак, где тот вдоволь наелся пирогов с мясом, да напился свекольного квасу.
Днём позже был кулачный бой с крупнотелым купцом по кличке Большой, победителем нескольких серьёзных схваток, которого Ефим вырубил на второй минуте ударом в пузо, от чего тот прилёг на бок, проблевавшись завтраком.
Потом был бой наёмником в стенке вместе со всеми бойцами графа против артельных грузчиков. Работный люд разделали под орех, выиграв порядка трёхсот рублей. Барин ликовал. Он хотел подарить Ефиму двадцатилетнюю Олесю, но тот отказался, вновь сославшись на верность жене. Двенадцать покойников даже похвалил его за это, что было редкостью.
Так день за днём, неделя за неделей совершенствовался Ефим в искусстве боёв. Постепенно за ним закрепилась слава неплохого бойца, однако погоняло он еще не заработал.
Очередная стенка, в которой бойцы Борре были приглашёнными наёмниками, намечалась с чухонцами на краю их посёлка. Дабы посмотреть на жестокую схватку стеклось много народу с ближайших деревень и сёл. Зная наглость чухны, драка ожидалась нешуточная.
Граф сидел на коне в окружении вооружённых слуг, волнительно перебирая поводья.
- Жаль Двенадцать покойников слёг со спиной, - вздохнул барин, - он ценит такие заварухи.
- А почему башлыки рукавицы не проверяют? – спросил один из слуг, поглаживавший большим пальцем узор на пистолете. – С чухной нужно ухо в остро держать. Или у них всё по чесноку будет?
- Подозреваешь, что они что-то задумали? – поинтересовался граф.
- Не знаю барин. Хотя деньги немалые на кону, да и слава лучшей стенки уезда решается.
- Вот что, - сказал барин. – Рассредоточьтесь среди толпы, мало ли.
Когда затравщиков оттащили друг от друга, настало время сходиться.
Обе стенки в коих с каждой стороны было порядка ста пятидесяти человек сошлись с оглушающим гулом. Затрещали рёбра, брызнула кровь из разбитых носов, кто-то упал, кого-то уронили. Стенки долго толкались на одном месте, но все попытки выбить противника с его «поля» оканчивались неудачами. Минут через десять чухна потеряла порядка двадцати бойцов лежащими без чувств или покалеченными на столько, что те не могли продолжать бой.
Стенка, в которой бились наёмники Борре, понесла меньшие потери и начала выдавливать чухонцев за границу их «поля». Противник стал роптать и злиться одновременно. В ход пошли запрещённые удары локтями, подножки и толчки, но и это не могло их спасти от уже обозначившегося проигрыша. Ещё чуть-чуть и всё будет кончено.
Ефим прямым ударом в бровь вырубил широкоплечего чухонца, потом отправил в нокаут его соседа с длинной рыжей бородой. Вдруг он заметил, как в руке одного из противников что-то блеснуло, и тут же дравшийся рядом с ним Жеребец упал, схватившись за живот, а мгновением позже рядом с ним упал ещё один парень, чья рубаха окрасилась в цвет крови.
Ефим ударил в солнечное сплетение ближайшего противника, развернул его спиной к себе, обхватил шею левой рукой, громко свистнул и закричал:
- Чухна режет! Берегись!
Сразу почти треть чухонцев достала ножи, кто из сапога, кто из-за пояса и бросилась резать стенку гостей. Ефим увидел, как стоявшего рядом с ним Баюна пытается пырнуть бородатый чухонец. Он толкнул удерживаемого удушающим захватом мужика на него и подскочив ближе выбил ему все передние зубы точным ударом кулака. Чухонец выронил нож, упал, отхаркиваясь обломками зубов. Баюн поднял нож и всадил его в грудь бородача. И как будто по команде началось форменное безобразие с нарушением всех священных правил кулачных боёв, в простонародье мясорубка.
Обозлённые бойцы хватали всё, что попадалось под руку, зрители в ужасе разбегались, а некоторые присоединялись к стенке, где бились бойцы Борре и вступали в резню с чухонцами, к которым также стали подтягиваться свежие силы.
Внезапно раздался выстрел из пистоля, это слуги графа вступили в заваруху. Ефим оглянулся, где-то в задних рядах с прострелянной головой, упал чухонец с арбалетом. Началась пальба, в воздухе запахло порохом, смешанным с кровью и потоп. То там, то сям падали вооружённые холодным оружием чухонцы с чьей стороны тоже послышались выстрелы. Однако стреляли они не долго, граф, взявший в руки мушкет укладывал паливших одного за другим, благо слуга быстро подавал ему вновь заряженные ружья.
Понеся серьёзные потери чухна, стала отступать, стенка Ефима двинулась вперёд, молотя противника колами, режа ножами и заточками. Бой переместился в деревню, в которой на околице уже горело несколько домов. Женщины, дети и старики разбегались кто куда громко плача.
Рядом с Ефимом, вырубавшим попавшихся на пути чухонцев зажатой в кулаке отнятой у кого-то подковой, остановился Борре подняв коня на дыбы.
- Вот же сволочи! – крикнул он. – Не видать теперь денег! Ефим собирай наших, уходим пока полиция с казаками не подошла!
- Хорошо барин! – Ефим побежал исполнять указание.
Через пятнадцать минут граф со слугами и восседавшими в телеге бойцами мчался прочь от пылавшей деревни, в которой шла чудовищна резня. Никому не позволено нарушать правила честного поединка.
Среди бойцов Борре были потери, был убит Жеребец, Баюн и Ломака, лежавшие теперь на дне телеги. Навзничь был серьёзно ранен, Кистень, Обух и Таран отделались синяками, как и Ефим. Одному из слуг распороли руку.
- Чёрт знает что такое! – ругался Борре. – Из-за этих идиотов я профукал крупную ставку!
- У нас парни погибли, - сказал Ефим, глядя на озабоченное убытками лицо барина.
- Что? – не понял тот. – Парни? Ах да, парни погибли. Похороним, как положено. И всё же это полный la folie (сумасшедший дом. Фр.). Придётся вам мужики отбивать всю сумму.
Он пришпорил коня помчавшись вперёд, обуреваемый мрачными мыслями о сегодняшних потерях.
На следующий день к нему явились представители полиции дабы выяснить обстоятельства вчерашнего погрома, где погибло порядка тридцати пяти человек и ещё примерно сорок было тяжело ранено. Борре предъявил служителям закона какую-то бумагу с несколькими гербовыми печатями, те тут же поспешили откланяться с извинениями. На этом инцидент был исчерпан, теперь осталось похоронить павших на местном кладбище.
В день похорон все работы в поместье были остановлены, барин объявил общую скорбь по погибшим. Когда гробы опустили в могилы, стоявший рядом учитель кулачных боёв Двенадцать покойников еле сдержался от слёз.
Прошла неделя, разговоры о погроме пошли на спад и барина вновь потянуло к тотализатору, нужно было покрыть расходы. На этот раз оставшиеся бойцы дрались один на один в хорошо оплачиваемых боях с могучими представителями различных слобод, от суконных и кузнечных до марийских и татарских.
Поначалу дела складывались неплохо, деньги прибывали с завидным постоянством. Ефим приносил стабильную прибыль, Борре даже стал подумывать о выдвижении его на более высокий уровень, на бои с личными боевыми холопами богатых дворян, где ставки были заоблачными, но….
***
Но однажды Ефим нарвался на супермощного бойца из заводских токарей. Бой назначили на еженедельной ярмарке.
- Весьма серьёзный противник, кожевник. Кличут - Данило-молотило, - говорил Ефиму Двенадцать покойников, разминая тому предплечье. – Деньги немалые на кону, уважь барина.
Ефим внимательно оглядел противника, о чем-то разговаривающего со своим приятелем. Не сказать, чтобы он был косая сажень в плечах, однако руки представляли собой набор стальных жгутов, увенчанных непропорционально развитыми кулаками.
- Ни пуха, ни пера, - пожелал Ефиму учитель, когда прозвучала команда выйти в круг.
- К чертям собачачим, - ответил тот, сжав и разжав кулаки.
Бойцы встали против друг друга в круг, образованный толпой зевак, зрители приветствовали их громкими криками, кто-то яростно желал победы беспокоясь за сделанную ставку.
Борре достал пистолет выстрелив в воздух, это была команда к началу боя. Противники сошлись, встретив друг друга мощными ударами в грудь.
Ефим перевёл удар в голову, Данило качнулся, мотнув головой, но устоял, тут же залепив Ефиму в ухо, от чего у того пошла кровь. Ефим усилил атаку лупя противника по всему корпусу и голове ударами способными свалить с ног двух годовалого бычка. Данило так же завёлся, включившись в беспощадную рубку, но Ефим ловко закрывался от его ударов, подставляя предплечья и уходя с линии атаки.
Вдруг у Ефима перехватило дыхание, стало невозможно дышать, это Данило достал до его печени мощным крюком, а затем добавил сбоку в висок, от чего у Ефима помутнело сознание. Удары бывшего плотника стали вялые и кособокие, Данило брал верх.
Ефим ещё держался на ногах, когда противник вложил всю силу в серию молниеносных ударов, от которых, казалось, сломались все рёбра. Последний удар пришёлся в скулу, он был такой силы, что Ефима бросило в толпу, где он снёс несколько человек.
***
Ефима привезли в имение в плачевном состоянии, практически мертвого и всё еще не пришедшего в сознание. Вернуть его в чувство удалось только через сутки. Двенадцать покойников тщательно осмотрел Ефима, доложив о состоянии бойца барину.
- Парня надо лечить, - сказал Двенадцать покойников, - а то помрёт, живого места нет, все внутренности размолочены.
- Он подвёл меня, - сказал барин, - Я не собираюсь тратить деньги на докторов, - лечите, как хотите. Если не поправиться продам за гроши, он своё отработал, а сдохнет, так сдохнет, мне не нужны холопы не приносящие пользы.
- Эх, барин, барин, - вздохнул учитель кулачных боёв удалившись.
Крестьяне привели к практически умирающему Ефиму знахарку, но все её потуги оказались бессмысленны, лучше ему не становилось.
К концу недели в имение Борре приехал некий помещик Гозман Геннадий Потапович. Он был наслышан о бойцах графа, а также про Ефима. Гозман специально присутствовал на его последней схватке. Несмотря на состояние Ефима он явился купить его. Поторговавшись для виду, Борре продал Ефима за двадцать пять рублей вместе с телегой, на которой того повезли к новому хозяину.
Однако вместо поместья, Ефима привезли к одному из домов на окраине небольшого уездного городка. Двое слуг втащили покалеченного бойца в светлую комнату, положив на кровать. Новый барин дал им распоряжения и те незамедлительно удалились их исполнять.
Гозман сел на кровать у обессиленного Ефима, похлопал по синей от гематом груди.
- Зачем я тебе барин? – слабым голосом произнёс Ефим. – День ото дня помру. Зачем купил?
- Ты мне это брось Ефим, - сказал Гозман. – Помирать он, видите ли, собрался. Ты пал
