Колокол. История одного поединщика.

Колокол.
История одного поединщика.

Злата погладила увеличившийся в размерах живот, четвёртый месяц подходил к концу, ещё немного и на свет появится мальчик или девочка. Над именами они с мужем ещё не думали, успеется. Она поправила платье собираясь выйти из избы и направится в хозяйский хлев, где её уже заждались не доенные коровы.
Внезапно дверь в дом отворилась, на пороге показался муж Ефим, у которого в волосах застряла сосновая стружка.
- Чего так рано? – удивилась она, обнимая мужа и одновременно вытаскивая пахнущую смолой стружку.
- С вестями я, - улыбнувшись сказал он, - У барина был, упросил его не посылать тебя на тяжёлые работы пока не разродишься, но в усадьбе всё же надо будет прислуживать. Ждут уже.
- Ну зачем ты? – покраснела она.
- Ничего, ничего, побудешь пока при Константине Сергеевиче. На дойке тебя заменят.
Ефим подошёл к небольшому бочонку, открыл его, зачерпнул ковшом холодный квас, выпил.
- Ну, мне пора, надо наличники на окна гостевого дома дорезать, да ставни украсить.
- Вечером, наши с мужиками с Выселок стенка на стенку забились, - хохотнула Злата. – Пойдёшь?
- Да ну их, - махнул рукой Ефим, - делать мне что ли нечего. А ежели кисть сломаю, кто резать будет? Работа встанет, а за это барин с приказчиками по головке не погладят. Разве что гляну, кто кого. Ладно, пора мне.
Он взял со стола скибу хлеба, обёрнутого рушником, жарко поцеловал жену, после любезностей отправился работать дальше.
Злата стояла перед барином потупив взор. Старый полковник Константин Сергеевич Ружин сидел в резном кресле работы Ефима, укутавшись в турецкий халат, разминая тревожившую его в последнее время левую руку, в прошлом получившую пулевое ранение в одной из военных компаний.
- Так ты и грамоте обучена? – удивился он. – Почему не знаю о сём?
- Когда барыня, у которой мы были, померла и её дети распродавали поместье вы нас скопом взяли не спрашивая, - ответила Злата. – Мне тогда десять лет было.
- Ах, да, - вспомнил барин.
- Мать моя покойница у неё за писаря была и меня выучила грамоте.
- Что ж очень недурно. Возьми со стола письмо от сына моего Антуана. Прочти, как он в Париже учится.
Злата взяла письмо, развернула бумагу, принявшись читать:
- Здравствуйте дорогой мой отец Константин Сергеевич, - начала она.
Дальше следовало перечислений достижений сына в учёбе и прикрасы заграничной жизни. В конце письма он просил отца прислать ему одну тысячу девяносто рублей двадцать копеек на неотложные нужды. На этом письмо заканчивалось.
- В прошлый раз, - задумчиво произнёс барин, - он просил шестьсот рублей сорок шесть копеек. Какие-то непонятные суммы, нет стабильности. Ладно иди помоги на кухне, если понадобишься вызову.
Злата быстро удалилась.
Константин Сергеевич вышел во двор, где его уже минут двадцать ожидал, мнущий шапку крестьянин, рядом с которым стоял мальчик лет трёх в безразмерной рубахе и рваных штанах.
- Доброго утречка барин, - поздоровался тот, отбив поклон.
- Здравствуй Фрол. Чего тебе?
- Мне бы барин, стало быть, пятак нужен на ярмарку съездить, живность прикупить, а то мою мор побил. Осенью вдвойне верну.
- Фрол, Фрол, - вздохнул Константин Сергеевич, доставая из кармана кошелёк. – Вечно у тебя что-то случается. Держи.
Барин передал ему пять копеек, потом взглянул на мальчика и дал ещё пять.
- Купи парню штаны и ткани в запас для семьи. Понял?
- Понял барин, благодарствую, - поклонился Фрол.
- Иди теперь.
Мужик с мальчиком повернулись чтобы уйти, но барин вдруг окликнул его.
— Вот что Фрол, - произнёс он, схватившись за занывшую руку, - это подарок тебе на Рождество.
- Так оно не скоро ещё? – удивился Фрол.
- Заранее, - ответил барин. – Ступай.
- Спасибо Константин Сергеевич.
Мужик с мальчиком удалились, а барин прошёл в яблоневый сад, где придался размышлениям о странных суммах, запрашиваемых сыном.
Вечером на лугу за селом собралась толпа зрителей желавших посмотреть на бои стенка на стенку. Рядовое деревенское событие обещало быть жарким.
Стенка на стенку не просто драка, а чётко регламентированный бой с жёсткими правилами. Нельзя бить лежачего и использовать «закладки» в рукавицах, а также любое другое оружие. Обязательно соблюдать место в строю, бить только руками, не выходить за «поле», уважать противника. За нарушение можно поплатиться не только здоровьем, но и жизнью. Башлыки – старшие стенок, тщательно следят за их соблюдением.
Никто не воспринимал бои, как кровавое сражение, наоборот это удалой праздник, которого ждут, как бойцы, так и зрители. Их организуют в любое свободное время, но чаще всего на праздники. Однако любое благое начинание можно изгадить наживой и жадностью.
В каждой стенке было порядка ста человек, они нетерпеливо переминались с ноги на ногу, глубже натягивали рукавицы, разминали плечи, ободряли себя шутками, в общем били копытом перед зубодробительной схваткой.
Вперёд вышли башлыки обоих стенок, пожали друг другу руки.
- Никаких закладок, ножей и прочего! – крикнул первый башлык здоровенный рыжий парень. – Порядок знаете! У кого обнаружим, можете сразу на реку идти топиться!
- Еже ли кто помрёт от удара, то в сём его вина! Знал на что шёл! – напомнил другой, белокурый крепыш с оттопыренными ушами.
Зрители одобрительно загудели. Подоспевший Ефим уселся на траву, рядом села Злата, начав лузгать семечки.
- А вот кто на затравку?! – крикнул рыжий.
От стенок отделились мальчики лет семи отроду. Белокурый кивнул, и дети сцепились зло колошматя друг друга. Стенки весело загудели, подначивая дерущихся, молодухи же весело засмеялись, косясь на удалых бойцов.
Расположившиеся на подводах музыканты заиграли озорную мелодию на гармониках, балалайках и гудках. Наконец дерущиеся выдохлись, упав бок о бок на траву. Толпа зрителей зашлась хохотом.
- Архипыч! – заорал белокурый.
От толпы зевак отделился седобородый дед с медалью на рубахе и костылём подмышкой. Бывший солдат встал в начале пышущих нетерпением рядов бойцов.
- Что ж други! – сказал он. – Бейтесь честно и мужественно! Да начнётся!
Он достал из кармана платок, махнул им и стенки сошлись с громогласным рёвом.
В первую минуту на траве оказалось порядка десяти бойцов с обеих сторон. Их быстро оттаскивали в сторону, чтобы не затоптали.
Инициатива приходила то к одной, то к другой стенке и определить победителя не представлялось возможным. Вдруг стенка Выселок дрогнула, спутала ряды и была опрокинута мощным натиском местных. Минута и пришлые задавалы валялись на поле боя с разбитыми лицами, отплёвываясь кровью с соплями.
Ефим с женой смеялись, наблюдая за образовавшейся кучей-малой с левого фланга, в которой оказались и свои, и чужие.
Драка остановилась, бойцы обнимались друг с другом, поднимали лежавших, помогали остановить кровь тем, у кого она хлестала из разбитых носов и бровей. Поняв, что смотреть больше не на что, зрители стали расходиться.

***
Пошла неделя. Злата ужинала вместе с мужем, оба делились новостями.
- Мефодий сегодня с лесов упал, - говорил Ефим, - ногу сломал вдрызг. У тебя как дела?
- Ничего такого, - отвечала Злата. – Хотя барину сынок его пишет странное. Каждый раз просит больше денег.
- И что?
- А то. Не ладно это. Чую игрок он. Все деньги отцовские проматывает, да небось врёт, что учится. Жди беды.
- Брось ты.
- Помяни моё слово Ефим, ничего хорошего из этого не выйдет.
- Что гадать, - произнёс он. – Время покажет. Бьюсь об заклад, в сём нет ничего страшного.
Через день, во время прогулки в саду, у старого полковника остановилось сердце. Сын был незамедлительно оповещён, но несмотря на то, что он гнал экипаж днём и ночью, приехал только через две недели после похорон барина. На следующий день после прибытия и посещения могилы отца, молодой помещик Антуан вступил в наследство. Приехавшие с ним друзья горячо поздравили приемника.
Чуть позже Антуан вместе с приятелями отправился в конную прогулку по поместью с целью осмотреть доставшееся ему богатство.
- Не было бы счастья, так несчастье помогло, - говорил он друзьям во время прогулки.
- Надеемся теперь ты расплатишься со всеми карточными долгами и восстановишься в академии? - спросил один из друзей. – Иначе путь во Францию заказан.
- Чтобы расплатиться со всеми надо почти всё продать, - отвечал Антуан. – Даже, наверное, всё. Думаю, начать с этого.
Он указал на поле ячменя и лес за ним. Так началась спешная распродажа имущества почившего отца. Постепенно были проданы все поля и леса, потом озёра и заливные луга. Пришла очередь обширного поголовья. Коровы, быки, козы и прочая живность была пущена с молотка. Крепостным стало негде работать и нечего делать, а стало быть, теперь их очередь пополнить карман барского отпрыска.
Для начала барин продал всех одиночек, потом взялся за семьи. Пришла очередь Златы, которую он решил продать какому-то заезжему торгашу-перекупщику.
Антуан с друзьями стоял во дворе наблюдая за тем, как покупатели навсегда разлучали рыдающие семьи, как падали в обморок матери, лишившиеся детей, как стенали беспомощные отцы. Но ни одна детская слезинка не тронула сердце нового помещика, ему было плевать.
- Барин! Прошу тебя! – перед ним на колени упал крупный мужчина, плечи которого вздрагивали от сдерживаемого плача.
К просителю со спины подошёл один из приказчиков по имени Василий с нагайкой, торчащей из хромового сапога.
- Барин, не продавай жену мою, она скоро родит. Мне тогда никогда дитя не увидеть, – умолял Ефим.
- Кто это? – спросил Антуан у приказчика.
- Ефим плотник, хорошо по дереву режет, золотые руки, - сказал он. - За жену свою Злату просит, грамоте обученную, беременна она.
- Грамоту знает? – подивился помещик, - Наверное я продешевил. Да чёрт бы с ней.
- Барин, как же так! – взмолился Ефим. – Отец твой покойный, Константин Сергеевич, таково бы не допустил!
- Его нет, - ответил Антуан, – теперь я здесь царь и бог, а вы мои вещи. Хочу продаю, хочу голодом морю. Жена твоя, как разродится будет нового господина ублажать. Думаю, на это у неё умения хватит.
Антуан противно захихикал, его компания подхватила веселье. Ефим невольно представил подобную сцену и в душе у него что-то ярко и больно вспыхнуло, как вспыхивают сухие опилки, бросаемые в ночной костёр. Перед глазами Ефима всё поплыло, он почувствовал, как внутри родилось нечто страшное и нестерпимое. Он хмуро взглянул на барина.
- Побойся бога, барин, - обречённо произнёс Ефим.
- Бога? – ухмыльнулся Антуан. – А знаешь ли ты что есть три причины его не бояться? Первая: ему до нас нет дела, он занят чем-то более важным, ибо допускает подобное, - барин обвёл готовых к продаже крепостных рукой. – Вторая: его нет. И третья: он с нами заодно, как, возможно, заодно с убийцами, насильниками и прочими, прочими, раз разрешает им появляться в этом мире.
- Сволочь ты барин, - сказал Ефим, - а ещё сын такого человека, боевого полковника. Сволочь ты поганая.
Услышав подобное Антуан побагровел, а его приятели затихли, приготовившись к чему-то особенному, что не заставило себя ждать.
- Выпороть! – заорал Антуан ткнув в Ефима пальцем и брызгая слюной. – Триста плетей мерзавцу!
Плотник поднялся на ноги и тут же получил нагайкой по спине от стоявшего позади приказчика. Глаза Ефима мгновенно налились кровью. Второй удар он