Der Kreismann

масло - подсолнечное? Подсолнух же! Так бы и писали, масло из подсолнуха. А то он, бедный, протрындел всем тогдашним детсадовцам, и некоторым ясельным выпускникам и абитуриентам, что прямо под днищем солнца, ещё до изобретения способа выдавливать масло из семечек располагалась фабрика, где чистая солнечная радиация конвертировалась в лучи, которые партиями поступали на Землю местным массонам. Мягко говоря, от таких закрученных сюжетов с ним, начитанным и пышащим детской самоуверенностью, никто толком не дружил. По крайней мере, никто ему там не запомнился. Удивительно, что сейчас он об этом вспомнил. Были у него такие воспоминания, которые всплывали по любому поводу, когда вздумается, а были такие, которые выскакивали как ангелочек из табакерки. Проходя дальше, пару раз лучики неприятно попадали на глаза. Вот бы снова дождь, как осенью.. Что имеем то не ценим, потерявши.. К слову, ещё у Петеньки наблюдалось ёрзающее на месте от нетерпения желание что-либо перерифмовать. Хоть он никогда и не занимался стихами по-серьёзному. Хотя вот, в прозе есть возможность правильно, ясно выразить свою мысль. Но если уж совсем по качану, по сути, лучше просто витать в мысленных облаках. И не придётся потом через несколько лет доставать эти творения, хватаясь за голову от абсурда сочиненного. Кажется, во втором классе он даже красноречиво рассказывал классу стишки. Вроде бы на то время недурные. Потом, наверно, перестал. Может, из-за того, что как-то, когда-то, каким-то образом, опозорился и вынужден был удалиться под шквальным огнём вялых помидоров публики. Плохо, что человеческая психика в принципе не сохраняет плохие воспоминания таковыми, какими они действительно были. Да и вообще все воспоминания. И зачем он только это вспоминал? Скучно? М-да. А ведь скука тоже природная штука. Защита от бездействия и все дела. Вернее будет назвать это ломкой. Ну а всякие занятия - дозами. Вот что ни говори, а природа достойна того, чтобы унижать и уничтожать её всеми доступными методами. Ей надо, чтоб условный Петя выжил и дал потомство, а не его счастье. Наверно, Петя бы свихнулся, полностью осознав свое умозаключение. Из ловушки нет выхода, куда ни посмотри. Всё то, что люди заворачивают в обертку:благополучие, семейные ценности, религия, вера, дружба, ложь, любовь, верность, ненависть, порочность, доверие, доминация, честь, страсть, предательство, жертва, прощение, вина, охотник, ресурсы, политика, демагогия, разговоры, борьба, избегание, одиночество, отчуждение, личность, общество, отношения, дети, взрослые, подростки, (да, Петя не мог не вставить сюда свое субъективное мнение); старики, адаптация, расставание, необходимость, чувства, эмоции, радость, наслаждение, желание, и, в конце концов, счастье - не более чем простой до боли механизм, подталкивающий человека к жизни. И ни для чего более он не нужен. Если раньше Петя мечтал о том, чтобы дожить до того момента, когда люди выдумают и воплотят в реальность штуку для бессмертия, то сейчас стрелочка "компаса мечтателя" перевелась на ампутацию человеку органа, отвечающего за привыкание к наркотикам. В малочисленных извилинах какое-то время ютилась мысль, что надо бы податься в генную инженерию и тому подобное, но, очевидно, Петя быстро про это забыл. Вот так вот. Перед нашим Петей, кстати, нежданно, правда, уверяю, на этот раз точно нежданно, образовался угол дома. Попытался заглянуть в крайнее окно - а там шторки. Бежеватого оттенка, с неуклюжим и странноватым узором в форме цветка. Чем-то похож на тот, который он раздавил. Петька стукнуло в голову чутье, что тут что-то знакомое. Долго морщился, тужился, пытаясь вспомнить. И вдруг дошло - шторки-то как в их квартире. Конечно, они жили не на первом этаже, но Петя все равно подумал, что такая символичность тут не зря. Впрочем, думать он мог сколько влезет, а идти надо. Или нет? Но его уже подхватила волна интриги, и он заступил за угол. Эта сторона здания очень хорошо освещалась. Прямо он смотреть не мог, слепило, да и глаза слезились. Оставалось Пете только опустить взгляд на асфальт. Покореженный, со множеством ям, засыпанных щебнем. До этого таких выбоин он не встречал. В одной из них лежала тряпичная роза. По блеску Пётр понял, что это синтетика. Сшитая из помятых кусочков, вся в шрамах, она незримо глядела прямо на него. Словно мученик. Он быстро пробежал мимо неё, стараясь не смотреть туда. Влетел в заплесневелый, влажный подъезд. Усмехнулся, как обычно делают после пережитой дряни. Шумно выдохнул. По идее пути назад нет. Только наверх. Потом, может,с крыши получится спустится.
Но ведь за пределы дороги он никогда не выходил.. Что будет, если спустится туда? С другой стороны, можно выйти тут. Она же не может двигаться? Да и вообще, она же неодушевленная. Петя думал, размышлял, но от бремени решения его это не избавляло. Решил отложить побег и побродить по дому. Может, получится успокоиться. Узкий, заставленный хламом коридор. Кухня, немытая и тесная. Туалет, в котором окно выходило на улицу. По этому поводу Пете сказать было нечего. Остановился перед дверью. Без глазка. Полосатая. Из самых ярких цветов. Полосы, вертикальные. Петя чувственно вошёл. Ну, знаете, когда хорошее настроение, и даже каждый твой шаг или движение, кажется, наполнено внутренней гармонией и слиянием с абсолютно вечным. По правде говоря, Петя побаивался. Из-за неизвестности, конечно, тоже, но в первую очередь из-за приближающегося ощущения конца. Будто вот тут все и кончится. Наверно, он должен был радоваться, но его терзала только нахлынивавшая тревога. Войдя, увидел свою картину. Всё стены были облеплены его рисунками с псевдофилософскими подтекстами. Всякие аллегории. Даже окно заклеено. Когда просвечиваются, они, кстати, смотрятся покрасивее. Полазил по другим помещениям. Никаких различий. С каждой минутой находится здесь становилось все неприятнее. Наверно, так ощущает себя конструктор, которому не повинуется собственный робот. В квартире стоял безжизненный, мертвый холод. Он скрипнул дверью. Окинул взглядом квартиру ещё раз. Переступил порог, ежась от холодины. Собирался прикрыть дверь, но за спиной прозвучало тихое:
- Петя, ты куда пошёл? 
В горле встал комок. Он попытался сглотнуть. Не вышло. Не оборачиваясь, не двигаясь, просипел:
- На дискотеку. 











2.глава


Как-то Петю вдохновил попробовать поучиться на гитаре друг. Друг, на самом деле, не очень значимый. Обычненький, ничем не выделяющийся, как и все остальные. На первый взгляд. С вечерними разговорами Петя узнал, что его мать больна какой-то хронической болезнью. "Какой-то" потому что разговор на дальнейших расспросах притормозил, а друг стал похож совсем не на друга. Как это и бывает, когда долго знаешь человека и пытаешься что-то с ним сделать. Хорошо, если попадётся нейтральная или позитивная тема. Если же то самое, что трогать никак уж нельзя, придётся огребать. У Пети на такие случаи пылился в запасе набор выразительных гримас. Срабатывали они произвольно, как толком не проверенные капканы, и действовали они главным образом на собеседника, а не на Петю. Правда, такое он мог вытворять только с более-менее знакомыми людьми. С чужими было слишком сложно, не знал их реакций, слабых мест, и всего прочего. Взять отца, как вариант. Вспыльчивый, бравый служака, не терпящий наглого отношения начальства, но за должное отношение платящий непоколебимой верностью и острым юмором. Петя вспоминал свои самые маленькие, едва видные в тумане воспоминания. Двор, плохо сколоченный из неотесанных брёвен стол. Запах табачного дыма, так часто появляющийся в коридоре, где грязь словно пряталась от блестящих майорских берцов. Странно, но потом отец отрицал, что вообще когда-либо ходил в берцах. Петька подумывал, что батю-то в армию не взяли по низкому зрению. Может, жалел. Хотел себя хоть представить солдатом, вот берцы и носил. "Здравствуйте, это отделение номер четыре? Я расследую дело своего отца.. Погодите.. Нет у него никаких дел? Ладно, мне просто интересно, он об армии ничего не говорил? А. А.. До свидания." Папка ещё любил читать Стругацких. Хоть и в доме его он вообще не видел книг за их авторством. Во двор, кажется, к ним приходил тогдашний майор. Так сказать, попрощаться и дать наставления наследнику. Когда малец в затрепанной майке, кое-как заправленной в шорты, сшитые какими-то турецкими, наверно, производителями.. Кажется, была у них в городе трикотажная фабрика.. Или она специализировалась на женских платьях? Хрен знает. Шорты, в общем, были неудобными. Петя и сейчас бы, потрогав такую же жёсткую ткань, отказался бы такое носить. К чему такие мысли лезли в не совсем голову, скорее пустой спичечный коробок, юноша не понимал. Непонятно, непонятно. Действительно ли непонятно, или просто отмахивается от тяжёлых мыслей? Даже чтоб совершать такое простое действие, родить мысль, идею, нужно тужиться. Тужиться, очевидно, неприятно. Плавно Петя удалялся от того случая с майором, пускай он и висел на всеобщее обозрение остальных мыслишек, как напоказ. Чтоб не забывали. Как записка офисному работнику, что после работы надо выключить свет. Записка потому, что уборщице никто не сказал, что это вообще-то должно быть объявление. Не-при-ка-са-е-мое. И его совершенно не нужно сдирать с входной.. или выходной двери и выкидывать в урну, которая редко принимает мелкий мусор непосредственно в свои объятья. Прохлаждающаяся плитка справляется с этим куда лучше. А уборщица стимулирует расставание этой парочки.. Точнее, помогает своей железной тарахтящей подруге-мусорке переманить скомканную бумажку. Наверно, такой парень в их кругах ценен. Так. Не надо уходить от темы. Не надо так легкомысленно поступать. Почему легкомысленно? Можно просто легко. К чему тут мысли? А, ну да. Если ведёшь себя абсурдно, то это должно быть обязательно легко и просто. Многие же пеняют на то, что всяким шизофреникам свободно и замечательно живётся. В своих выдуманных мирках, так сказать. А вот всякие активисты, или просто кому не повезло, под впечатлением от нарушения собственных личных границ, за которыми крайне идеализированные представления о мире, пишут всякие статейки о ужасных условиях содержания психбольных. Ещё лучше, когда дают интервью как свидетели сомнительным журналам и новостным конторам. И наплевать всем на самом деле на тех больных. Пишут непонятно о чем, о своей испуганности. Обычно Петька приводил такие примеры ненавистным для него борцам за справедливость. Это "обычно" бывало очень редко, и не в последнюю очередь от того, что он приводил такие агрессивные и наглые аргументы, которые, собственно, и аргументами не были по их мнению. Хм... Хотя он не лучше. Чего действительно хочет? Самоутвердиться? Наверно. А такая уничижительная политика по отношению к себе наверняка просто для того, чтоб на его тощем теле не было видно слабеньких мест. Так сказать, добровольное уничтожение. Как мазохизм. Делаем себе больно, чтоб потом кто-то не сделал ещё больней. Хоть это и не совсем мазохизм. Какая, собственно, разница. Уничтожать полностью, чтобы врагу не было чего уничтожить самому.. Так. Надо вернуться. Надо, очень надо. И совсем не надо думать дальше, в