От него отличается то время, в котором события сталкиваются друг с другом, натыкаются друг на друга. Однако они не враждебны друг другу, не антагонистичны. Они только чужие друг для друга. Благодаря такому противоречивому времени появляются во времени аномалии, случайности, флюктуации. Такое поперечное время является трансцендентальным.
Вечность является тем случаем параллельности времени, в котором прошлое и будущее связаны настоящим таким образом, что не следуют друг за другом, а являются или существуют одновременно как настоящие. Другими словами, настоящее не является для них границей. Оно является ими. В вечности времена находятся друг в друге, а не раздельно друг от друга, далеко или вблизи. Они неразделимы и сливаются в одну непрерывность.
Таким образом, линейное время прерывно в непрерывной смене событий. Нелинейное время непрерывно, если это вечность, и оно независимо от других времен, если параллельно им, представляя кривую времени, которая замкнута на себя. Другие времена могут касаться круга времени, размыкая его случаем. Вот тогда параллельное время становится поперечным другим временам.
Отдельным случаем линейного времени является такое, в котором действует обратная линейность, то есть, события текут не от прошлого к будущему, а, напротив, от будущего к прошлому, вспять. Обратимость времени делает возможность существования в нем цикличности. Вообще, сочетание обратимости с необратимостью во времени может сделать его синтетическим. Такая синтетичность времени не исключает его аналитичности. Она связывает отдельно взятые части в единую связь времени, становясь уже нелинейным и не цикличным, а спиралевидным. Такое время прирастает новыми, иными временами, осваивая их, делая их своими.
Предельным случаем поперечности времени является временной (темпоральный) антагонизм. Минимальным случаем поперечности времени является его перпендикулярность. Независимость времен является условием их параллельности. Особым случаем перпендикулярности времени является его парадоксальность. Парадокс времени заключается в том, что в нем возможна случайная связь. В такой связи случай не исключает, а включает друг в друга разные времена, вплоть до противоположных времен, которые не могут в нем уничтожить (аннигилировать) друг друга. Антагонистическое время носит взрывной, катастрофический, революционный характер. Если парадокс есть случай нарушения рядоположенной последовательности времени, то антагонизм есть случай его разрушения. В парадоксе нет разрядки, но нет и взрыва. В нем есть напряжение момента (случая). Парадокс есть случай неразрешенного противоречия времени. Во времени есть еще момент антитезы при поляризации его предельных величин (событий).
Еще бывает стихийное время. Оно спонтанно. В нем события смешаны друг с другом. Отдельным случаем смешения времен является их амбивалентность. С течением времени они размешиваются, упорядочиваются в ряд следующих друг за другом событий, выстраиваются в линию, в последовательность. Изменение времени может привести к противоположению времен (разных частей времени), к их противоречию как парадоксу, который трудно разрешить. Одним из способов половинчатого разрешения парадокса времени, временным паллиативом является антиномия времени. Полное разрешение времени, его развитие возможно только в синтезе времени, да и то только на определенном этапе развития, после которого вновь даст о себе знать противоречивость времени, его парадоксальность.
Время противоречиво и парадоксально потому, что в нем есть как совместимость, так и несовместимость событий (случаев), как их обратимость, повторимость, так и необратимость, неповторимость, и еще растворимость в сплошном хаосе. Полная растворимость частей времени грозит смертью времени, «мертвым временем», предельным случаем чего является ничто.
В противоположность такому времени собственно «живым временем», в котором моменты времени сливаются, но не уничтожаются друг другом, является вечность.
В обычном, линейном времени есть смерть, но не самого времени, а его моментов, которые вытесняют друг друга в параллельное время и сталкиваются друг с другом, противоречат друг другу, являются поперечными, если не следуют друг за другом. Горизонт времени, его граница отделяет один ряд (линию) времени от другого. Вертикаль времени их собирает по уровням иерархии времен. Во времени можно углубляться, сужаться, а не расширяться, представляя случай, событие времени не точкой времени и не запятой, а его многоточием. Сужаясь до Я, можно найти в нем опору и расшириться. Тогда такая точка отчета времени от себя обращается неисчерпаемость времени в себе и для себя. Такое возможно при полном сознании того, что и другие точки времени способны на такое становление в бесконечность, с которой открывается и безначальность. Вот тогда твое Я является только точкой кривой времени. Но она есть отправная точка бесконечного путешествия во времени.
Я нахожусь во времени как что? Как Я? Что такое Я? Вечность. Благодаря Я мне становится понятна вечность. Я причастен ей посредством Я через смену его состояний во времени настоящего как в прошлом, так и в будущем. Во всех этих состояниях, в их смене я являюсь и остаюсь Я.
Глава седьмая. На месте
Но где мое место? В мире? Или вне его? Если мое место в мире, то где он? Он пребывает в бытии в том смысле, что мир есть. Чтобы мне быть, следует находиться в мире. Я есть в мире. Как что? Как сущее, существующее, живое существующее, существо, у которого есть Я. Я есть чувство реальности, осознание своего места в мире. Я на своем месте в мире как кто? Как Я. Кто – это Я. Но и другой сознательный субъект тоже есть Я. С помощью Я, например, человек осознает себя, находится в себе, в сознании. Тогда следует уточнить мою позицию. Я во мне, а я в мире. Так обычно понимают себя многие люди. Это естественное определение своего места. Но так ли это? Не нахожусь ли я в Я? Да, нахожусь, если Я Бога как вечное Я пребывает во мне на время, посвященное мне самому. Я причастен Богу через Я. Я принимаю Его как свое собственное Я. Я мню себя богом. Но только в сознании, а не в реальности (в мире) вне меня. Это реальность, бытие мира, а не меня. Сознание же меня есть Я.
Однако сознание есть не только у меня, но и у всякого существа. Например, у человека сознание является разумной душой. Человек чувствует душой. Мера этого чувства, мера души есть для него разум. Человек чувствителен в меру, в Я. Человек есть мера всех вещей вот этим Я. Занимаясь познанием Я, занимаясь самопознанием, человек собственно занимается самим собой, узнает свою меру причастности ко всему, к миру. Но одновременно он познает и во всем одно – бытие, которое в чистом виде есть бог не просто как существующий среди существующих, но как сверхсуществующий. Он сверхсущий в том смысле, что все в нем не просто есть, но есть то, что есть. Оно имеет сущность. Причем эта сущность всего того, что есть в мире, есть сущность уже не бога, а его, всего, самого. Бог есть и есть все, но все не есть бог. Бог для нас есть все в смысле бытия, в том смысле, что Он есть. Но что он есть мы точно не знаем. Мы знаем это приблизительно, тем, что нам ближе всего. Ближе нам всего мы сами, как Я. Это Я в среднем, в общем, есть Мы как общество.
Бог доступен нам по существу тем, что он есть Я. Та формула, которой мы определяем бога, сущность которого заключается в его существовании, совпадает с ним, есть формула Я.
Мы же, по существу, не совпадает с самими собой, ибо есть не только Я, но есть и не-Я. В нас есть бессознательное нас самих как тело. Это чувственное тело. Оно становится чувствительным в душе. Душа как тело растет и питается. Она чувствует себя. Но сознает себя в реальности уже не как растение или животное, но как только человек, ибо есть не только растительная и животная, но и разумная душа. Растение бессознательно, животное сознательно, а человек имеет возможность сознавать самого себя как Я. В нем через ассоциацию с другими людьми появляется чувство реальности. Он сознает себя подобным другим людям, находясь среди них, в обществе, но только если все они, люди, находятся в Я. Сообщенность людей в Я делает их не популяцией телесных организмов, но обществом разумных душ. Да, люди эгоистичны, думают, прежде всего, о своем Я. Но признавая это Я за другими людьми, они становятся альтруистами как разумными эгоистами. Они понимают как разумные эгоисты, что на свете, в мире существуют такие же, как они существа, которые ничем не хуже их, ибо тоже имеют это Я. По своей природе, по своим способностям они разные, но они одинаковые по то тому, что есть все Я. если же есть такие люди, у которых они не замечают это чувство реальности, не чувствуют его, они пытаются пробудить его, чтобы те тоже стали буддами, пробужденными.
Неверно думают те толкователи и комментаторы буддизма, которые приписывают буддам отрицание существования Я. Будды говорят о том, что не признают Я как тело, что я каждого отделено от Я. Как раз в Я мы все едины. Отделяясь от других, мы теряем чувство реальности, чувство Я, становимся пустыми Я. Таким образом эти буддисты как ложные толкователи слов будд утверждают, что вещи в своей основе, в сущности пустотны. Конечно, если они есть не-Я. В них нет их самих. Сущее делает сущим, существующим сознание в том смысле, что он представляет, знает себя, если в нем есть Я. Но если его еще нет или уже нет, то действительно он есть не-Я, ибо пуст им. Ему следует быть пустым собой, а не Я. В каком это смысле? В том смысле, что это не я есть Я, а Я есть я. Это не я допускаю Я, а, напротив, Я допускает меня. Признание отсутствия Я ведет в познании человека к принятию пустоты в мире, в себе. Отождествление Я с я приводит буддистов к заблуждению на свой счет. Не таковы будды как пробужденные. Они пробуждены в сознании сознанием себя как Я.
Кстати, именно для такого опустошения Я они и занимаются медитацией как упражнением в пустотности, в ничегониделании, в отрицании не только самих себя, но и всего в самих себе. Мыслью они убивают мысль. Между тем как будды мыслью разжигают огонь Я не только в себе, но и во всем мире. Они пробуждают не только себя, но и нас к сознанию и к самосознанию среди бесконечных сознаний как миров сознания. Эти миры есть не миры иллюзий, но миры в реальности. Иллюзорные они становятся при условии, что в них нет Я. Будды пробуждаются, толкователи будд (буддисты) говорят или пишут о пробуждении. Главное, чтобы в этот момент они медитировали над толкуемым, – так ли они толкуют.
Разумеется, то, что в мире есть не только Я, но и не-Я, Телом человек начинается, но он не заканчивается, а продолжается уже разумной душой после смерти растительной и животной души уже не как человек, а как дух. Религия не есть философия. Но есть и
